Когда ещё не было интернета, мы готовили праздничные блюда по маминым тетрадочкам с записями интересных рецептов, вырезками из журналов «Работница» и «Крестьянка» и советским поваренным книгам. На полке у меня до сих пор стоит старенький томик по домоводству с народными рецептами, но готовить по ним практически невозможно. Мало того что нужны настоящая русская печь, чугунки да ухваты, колотовки-мутовки, так ещё и продукты, которых не отыскать в современных магазинах. Ну вот что это за безобразие! Всякие заморские личи да папайи лежат на прилавках наших супермаркетов, а исконно русской лебеды или подорожника нет!

Когда в середине семидесятых мы с родителями переехали из коммуналки на величественном Кутузовском проспекте в блочную двушку близ ВДНХ, в Городок Моссовета, я была поражена тем, что у многих местных жителей многоэтажных домов имеются свои огородики! По сути незаконно разбитые на большой бесхозной территории вдоль речки Яузы. В огородиках стояли примитивные фанерные постройки, где некоторые держали кур и откуда спозаранку горланили петухи.

В начале 2000-х территорию облагородили: разбили парк, вымостили прогулочные дорожки, возвели горбатые мостики с фонарями и вазонами, поставили лавочки. Частные огороды, конечно, изничтожили, но старые посадки деревьев и кустарников не тронули. И только аксакалы Городка Моссовета, прогуливаясь по ростокинскому парку, знают укромные уголки, где до сих пор растут облепиха, яблоня, смородина, крыжовник и малина. В летне-осенний сезон я люблю полазать сквозь заросли и полакомиться ягодами, пережившими своих хозяев, нарвать облепихи, райских яблочек на варенье и кисленького ревеня на щи.

Временами у меня случаются кулинарные приступы. Но, как у многих творческих работников, чьи руки не очень ладно прикручены, а в голове перманентное смятение мыслей, – мои хозяйственные фантазии не всегда соответствуют практическим способностям. И тогда я обращаюсь к видеоурокам опытных хозяюшек в интернете.

Смотреть на этих тётенек, таких уютных, аккуратненьких, ловких, с красивой посудой и массой кухонной техники, – одно удовольствие! Порой я включаю эти видео просто для вдохновения, они меня умиротворяют, и я засыпаю под шелест ласковых голосов, как под шум дождя.

Но во время готовки я ненавижу этих уютных, аккуратненьких, ловких хозяюшек с их красивой посудой, массой кухонной техники и ласковыми голосами! Как же ладно у них всё получается, как всё спорится: пельмешка к пельмешечке, котлетка к котлеточке, а уж выпечка – облака и кружева, произведения искусства! И главное, кухни у них наичистейшие даже в процессе готовки, духовки блестящие, будто только что из магазина…

У меня же всё летит в разные стороны, брызжет, обжигает, нож так и норовит полоснуть по пальцам, тарелки бьются.

– Всё от твоей несобранности, – упрекает меня друг Мишка, – одной рукой сырники валяешь, другой на компе тексты строчишь, третьей…
– К сожалению, у меня только две руки! – сокрушаюсь.
– Вот! А ведёшь себя как многорукий Шива!
– Но если мне во время жарки пришла мысль и я должна её срочно записать?
– Служенье муз не терпит суеты.
– Ты про мои рассказы?
– Нет, я про кулинарное искусство, – с пафосом говорит Мишка.

Конечно, ему ли не знать. Целый год он вёл на телике кулинарное шоу и считал себя асом. Правда, забывал, что сам же и посвящал меня в эту кухню.

За полчаса до съёмки у зеркального столика, пока гримёры укладывали его причёску и мазали тоном лицо, он пробегал глазами по сценарию, заучивал названия блюд, придумывал несколько шуток и шёл в павильон, где ассистенты уже заранее всё почистили, нарезали-нашинковали, замариновали и запарили.

А умелые руки крупным планом, которые виртуозно разделывают рыбу, одним движением вынимают позвоночник со всеми костями, строчат опасным ножищем овощи и зелень, мастерски подгибая пальцы, – принадлежат профессиональному шеф-повару, который подстраховывает звёздного ведущего. Затем рекламная перебивка, и камера выходит на средний план, где улыбающийся ведущий сыплет репризами и лёгким движением смахивает с разделочной доски подготовленные ингредиенты в кастрюлю.

Зато потом его приглашают на разные ток-шоу как эксперта высшего поварского класса, и он с гордостью посвящает зрителей в секреты мастерства. А дома его фирменное блюдо – пельмени из магазина, сваренные вместе с макаронами, потому что так сытнее.

Я бьюсь над блюдами самолично и очень недолюбливаю духовку, с ней у меня отношения сложные, и она ко мне относится крайне враждебно. Каждый раз, когда я сдаю в поликлинике кровь из вены, медсёстры с большим подозрением рассматривают отметины на моих руках от запястья и выше, полагая, что я суицидница-рецидивистка.

– Всё в порядке, – успокаиваю их, – этот шрам от запекания курицы, этот – от лазаньи, а это – картошечка с грибами.

Полоски ожогов на моих руках – как годовые кольца у дерева. С выпечкой у меня совсем беда, я боюсь её страшно! Даже на блины иду, как на смертный бой. И если для нормальных хозяек миксер – добрый помощник, то для меня – злейший враг. Нет, в итоге я всё-таки справляюсь, но каких это стоит жертв – знает, пожалуй, только наш дед, который видит всё моё закулисье, поскольку сидит на кухне у телевизора.

У киношников есть такое понятие – флешбэк (обратный кадр). Это художественный приём, который вы нередко наблюдаете в фильмах, когда повествование прерывается сценой, предшествующей событию, этакое короткое воспоминание-вспышка.

Так вот, сидим мы всей семьёй за обеденным столом, я приношу горяченькие блины, начинённые красной рыбкой, расплавленным сыром и свежей зеленью. Сын охает от удовольствия, уплетает за обе щеки, хвалит моё мастерство. Довольная, бросаю взгляд на деда, он хитро улыбается…

И вот флешбэк. Я навожу в чаше блинную муку в молоке, с опаской опускаю миксер в смесь, осеняю крестным знамением и бормочу:
– Ну, с богом! Только не торопись, девонька, и на маленьких оборотах…

Включаю – и начинается светопреставление! Брызги смеси по всей кухне – на стенах, полочках, холодильнике, стопке разделочных досок. Чаша вырывается из рук и вращается по столу, как сумасшедшая, разбрызгивая смесь. В панике пытаюсь поймать чашу, не соображая, что надо просто снять палец с кнопки миксера. В яростном отчаянии, с миксером наперевес, как с пистолетом, поворачиваюсь к сидящему на диване деду и кричу: «За что мне это?! Проклятые блины! Чем я так провинилась перед мирозданием?» – при этом миксер продолжает работать, и через секунду дед тоже весь забрызган.

Наконец до меня доходит, что надо снять палец с «курка», миксер замирает, я в ужасе оцениваю степень поражения кухни и деда. Он же невозмутимо соскребает с щеки смесь, пробует её и говорит мне в утешение:
– Знаешь, а вкусное получилось тесто.
– Мама, – обращается ко мне сын, с сожалением глядя на быстро опустевшую тарелку, – а почему блинов так мало? Готовь их почаще. Можно ещё порцию на завтрак?
– Нет! – отрезаю я. – Блины – это очень затратное и сложное блюдо, а я только что помыла кухню.

И вот я снова смотрю ролик очередной хозяюшки. Стоит она на кухне, как на подиуме: кипенно-белое платье, рукава-фонарики, передничек с вышивкой, причёсочка, макияж, маникюр! Я же иду на кухню, как медик в красную зону, надеваю всё самое защитное и фартук завязываю чуть ли не под подбородок, а после готовки и мытья окружающей среды срываю с себя одежду, и если не в топку, то сразу в стиралку.

А в этой хозяюшке нет ничего от нормальной женщины, абсолютная Барби, и семья у неё игрушечная, и муж за кадром с камерой – пластмассовый Кен.

Барби (сладким голосом):  …щепотка соли, чёрный перец, и заливаю кусочки курицы кефиром… ой, и кухню заливаю тоже! – добавляет она, неловко смахнув со стола открытую бутылку.
Кен (нежно журит):  Поднимай быстрее!
Я ликую: «Да, моя хорошая, и ты небезупречна! И в тебе есть что-то человеческое!» – но попадаю в хитроумную ловушку.
Барби (беспечно):  Пока маринуется курица, я как раз успею убрать кухню.
Кен (великодушно): Да ладно! Отдохни, я сам всё сделаю.
Барби (смущённо и кокетливо):  Ну прости… Давай я пока сниму на камеру, как ты это делаешь, и заодно пылесосом похвастаюсь.
И тут же – рекламная вставочка суперпылесоса фирмы «кюхлер-мухлер». Вот же гады, а ведь я только прониклась к ним человеческим теплом, обрадовалась, что не одна в этом мире такая криворукая.
Барби (важно):  Это мой новый беспроводной пылесос с функцией сухой и влажной уборки, теперь тряпки для пола в прошлом! Уверена, что ни одна хозяйка не откажется от такого помощника.
Кен (мило сердится):  Ты кого имеешь в виду?
Барби (хихикает):  Тебя я точно никому не отдам!

Лепота! Конечно, я дико завидую и такому пылесосу, и такому мужу, и, чтобы утешить себя, мстительно отматываю ролик назад, дабы поймать их на лжи. Ага, попались, кефир вы картинно пролили на разделочной доске, а лужу от него собираете своим гадским «мухлером» совсем в другом месте, на полу в центре кухни! Успокаиваю себя, тем, что я киношница и прекрасно понимаю, сколько сил и дублей они угрохали, чтобы снять эту картинку, и диалоги за кадром у них наверняка были совсем другие, не такие сладкие, а истинно киношные.

– Твою мать, Люба, куда ты льёшь кефир? Ты вообще не чувствуешь границы кадра?
– Да ты сам – оператор хренов! Свет поставь нормально, у меня тени под глазами, как у вурдалака, и зоб висит под подбородком!

Но в ролике:
Барби (гордо):  Вот такие получились аппетитные окорочка, маринованные в кефирчике, пальчики оближешь! Правда, дорогой?
Кен (восторженно):  Ох, я сейчас всё слопаю, до гостей не дотерплю!

А ещё у Барби есть роскошная морозилка, размером с рефрижератор, и там она замораживает все остаточки продуктов, все заготовочки, она и Кена там может хранить, мне кажется.

Я тоже стараюсь замораживать несъеденное или купленное про запас, но у меня такая маленькая морозилочка, что всё смерзается. И, когда я достаю куриное филе, то неминуемо вместе с ним вынимаю намертво примёрзшую рыбу, нарубленную замороженную зелень и пакет с кубиками льда. И у меня нет такого Кена, который лёгким движением пальцев отделил бы одно от другого, поэтому я с размаху кидают смёрзшийся ком о плиточный кухонный пол. А когда при ударе одно от другого отламывается, лезу за осколками филе и рыбы под диван, под холодильник, потому что они, конечно, улетают в самые заповедные места.

И тогда я снова злобно додумываю отношения Кена и Барби за кадром.

Кен (сердито):  Люба, блин, где мой мотыль для завтрашней рыбалки? Я сложил его в сырые картофелины в холодильнике, чтоб лучше хранился.

Барби (визгливо):  Толик, ты дурак? Куда ты смотрел? Я думала, это моя заготовочка, мы же вчера её запекли для ролика «Домашняя крошка-картошка»!

На самом деле я, конечно, паясничаю и интернетные видеохозяюшки мне очень даже нравятся, их маленькие секреты и хитрости часто выручают. Вот, к примеру, решила я запечь филе индейки в сухарях, а панировка, как назло, закончилась. Бежать в магазин нет времени, решила отложить блюдо до следующего раза, а пока сотворить что-нибудь из картошки.

Включаю интернет, чтобы посмотреть пару новых рецептов. И вдруг хозяюшка из ролика делится открытием, что панировку можно сделать из мелко перемолотых тыквенных семечек. И добавляет, провокаторша, – мол, обязательно попробуйте, необычный вкус и аромат. А у меня в буфете как раз завалялся пакетик белых семечек, купила под настроение, а потом перехотела. Бегу экспериментировать!

Ссыпала семечки в размельчитель, перемолола, обваляла в этой панировке филешки, поджарила, подаю на стол, жду реакции. Сын надкусил мясо, задумался, куснул ещё раз, пожевал и спросил с сомнением:
– Мам, может, хватит ставить эксперименты с едой? Теперь ты обжариваешь мясо в древесной стружке?

С тревогой хватаю пустой пакетик из-под тыквенных семечек, надеваю очки, изучаю, что там написано… В общем, очки мне надо было надеть раньше – семечки оказались неочищенные, в кожуре, так я их и смолола.

Всё, зарекаюсь, больше ни-ког-да ничего особенного готовить не стану. Пусть едят макароны, сосиски и простые бутерброды с докторской колбасой!

Но дольше пары дней удержаться не могу, ведь на носу Новый год. И хотя сейчас нет особого праздничного настроения, но кто, если не мы, женщины, поднимет его домочадцам?

Сын заходит на кухню с тарелкой шкурок от апельсинов, намеревается выкинуть в помойное ведро, я поспешно хватаю его за руку.

– Не вздумай! Это же ценный продукт.

Сын смотрит на меня с опаской, замечает, что я уже накрошила в миску целую пачку «Юбилейного» печенья, а на плите в одной кастрюльке варится металлическая банка сгущённого молока, в другой – булькает нарезанная дольками лимонная кожура.

– На этот раз буйное помешательство? – спрашивает он с тревогой. – Может, хватит издеваться над продуктами? Опять роликов насмотрелась?
– Больше никаких роликов, – возбуждённо потрясаю старенькой маминой тетрадочкой, – всё отсюда, из бабушкиных рецептов!
– А, так это наследственное заболевание? – обречённо кивает сын. – Тогда не выбрасывай, пожалуйста, картофельные очистки, я поджарю их, как чипсы.
– Отличный рецепт! – вдохновенно поддерживаю я, не замечая иронии. – Только их надо хорошо отмыть, высушить и посолить.

Сын хватается за голову и выходит из кухни.

Но его сменяет дед, с интересом наблюдая, как я давлю в миске гроздья винограда и заталкиваю ягоды в большую пластиковую бутылку из-под «Байкала». Ловлю его взгляд, сурово грожу пальцем:
– Смотри мне, без фокусов!

Флешбэк. 1983–84. На комоде нарядная серебряная ёлочка, как по телику в «Голубом огоньке». Из кухни умопомрачительные запахи. Мама приносит на круглый стол одну за другой хрустальные вазочки с лакомствами собственного производства: кружочки шоколадной колбаски из какао, печенья и грецких орехов, хрустящий хворост в сахарной пудре, карамелизованные апельсиновые и лимонные дольки из настоящих фруктов, песочные орешки с варёной сгущёнкой. А потом возвращается из кухни с полупустой трёхлитровой банкой, на дне которой только гуща из виноградных ягод.

Мама вопросительно смотрит на ещё молодого нашего деда.

– А знаешь, вкусный оказался компотик, – тушуется он. – Я так, по чуть-чуть его пробовал, всё никак понять не мог, чего он так по мозгам-то шибает…
– Я вот тебе сейчас этой банкой по мозгам шибану, сразу поймёшь! – сердится мама. – Это же надо! Виноград с Юга везла, самолично давила каждую ягодку, с лета вино настаивала, думала, будет «Изабелла» к Новому году!
– А вот тут ты не права, – дед огибает маму на безопасном расстоянии, открывает балконную дверь, и в комнату врывается искрящаяся пурга.
– Ты куда на снег в тапках! – ахает мама.

Дед возвращается с балкона с двумя ледяными бутылками и торжественно объявляет:
– В Новый год – только «Советское шампанское»!