Те, кто трудится в кино, хорошо знают, что активный съёмочный период длится обычно с марта по ноябрь. И грех жаловаться! За прошедший год кем я только не побывала.

Есть известная сцена в фильме «Член правительства», где героиня Веры Марецкой вещает с трибуны: «Вот стою я перед вами, простая русская баба, мужем битая, попами пуганная, врагами стрелянная. Живучая! Стою и думаю – зачем я здесь?»

Но я бы слегка переиначила монолог: «Вот стою я перед камерой, простая русская баба, в тюремной бане мытая, лопатой по голове битая, бидоны на ферме носившая, поездам вслед глядевшая…»

Апофеозом для меня стала роль женщины без определённого места жительства и рода деятельности, в просторечье бомжихи. Трогательная история о том, как вполне благополучная барышня вдруг находит на помойке свою непутёвую мамашу и решает вернуть ей нормальный человеческий облик.

Я хотела сразу отказаться, но мне пообещали, что для сцен, где героиня роется в мусорных баках, дерётся с бродячими собаками и спит на земле под лестницей, найдут дублёршу. Согласилась.

Одного не учла: что если даже удастся избежать всех этих страданий на общем плане, то на крупном всё равно придётся самой играть лицом. А это спецгрим со всеми вытекающими последствиями. Утром тебе два часа клеят на лицо латекс, разогревая его при этом лампой, потом фактурят краской. Для «естественной» седины волосы посыпают пудрой. Зубы замазывают липким чёрным лаком. Красота нечеловеческая!

Стоя в кадре у бака, я получала истинное наслаждение, когда прохожие, глядя на меня, столбенели и только что не крестились. Девушка с крохотной собачкой на руках вообще споткнулась и чуть не упала, а животинка её испуганно завыла. Волшебная сила искусства…

К обеду грим снимали при помощи ацетона – не портить же другим членам группы аппетит, – но потом снова накладывали.

Моя дублёрша, совсем молоденькая девочка, актриса массовки, тоже огребла по полной программе: на свалке поскользнулась на горе мусора, окунулась лицом в пищевые отходы и чем-то порезала руки. А когда пришло время эпизода, где надо лежать на земле под лестницей, она горько расплакалась.

Мне стало её жаль.

– Послушайте, – обратилась я к режиссёру, – давайте я сама сыграю. Сцена большая, драматическая. Замаетесь потом на монтаже планами жонглировать. Только под картонки мне матрас какой-нибудь положите – на дворе ноябрь.

И вот моя экранная дочь плачет и пытается вытащить беспутную мать из-под лестницы. Я истошно ору – мол, отстань, мне и здесь хорошо. Снимали долго, на улице уже почти ноль градусов. Люди с балконов возмущённо кричали, что, если это безобразие немедленно не прекратится, вызовут полицию.

Дома я пересчитала синяки на руках и ногах, прилепила на ноющую поясницу перцовый пластырь, выпила для профилактики простуды противовирусное средство и кое-что покрепче. Ведь такие киноподвиги иногда заканчиваются двусторонней пневмонией. Поклялась, что больше на такую авантюру ни за что не подпишусь. И, как по заказу, позвонил телефон.

– Оля, вы в начале декабря свободны? Сниматься можете? Правда, у нас экспедиция, но небольшая. На Урал.
– Нет! – рявкнула я в трубку. – Болею!

Пропади ты пропадом, жестокое кино!

А вот нельзя такими словами в космос бросаться – приглашения на съёмки разом прекратились. Хотя, скорее всего, просто наступил тот период года, когда отснятый материал монтируют, идёт озвучка, делается цветокорректировка и так далее.

Нет, зимой тоже кое-что снимают, но больше для телевидения. Актёры в это время, чтобы не простаивать, начинают чёс на праздниках, офисных корпоративах, а ещё «морозят» и «снегурят».

Но в этом году в связи с непростой ситуацией в стране почти все увеселительные мероприятия отменились или проходили в малобюджетном формате. А финансы имеют свойство заканчиваться. Поэтому я решила до лета опять пошабашить в торговле. (Автор – актриса, но также имеет опыт международных торговых сделок. – Ред.)

Подруги-актрисы меня не поняли, дружно покрутили пальцами у виска.

– Не наигралась ещё в продавщицу? – презрительно фыркнула Лена.
– Шла бы к нам в театральный колледж, у нас как раз педагога по речи ищут, – предложила Юля.

Я, в свою очередь, заметила, что мне легче продавать людям шубы и дублёнки, чем объяснять дремучим недорослям прописные истины.

– Да понятно, ты мёртвому в гробу белые тапки продашь, – поддержала меня главный бухгалтер Жанна Борисовна. – Надо было ещё с юности в торговлю идти. Сейчас бы уже отсидела за честность и вышла на волю с чистой совестью.

…В известном сетевом магазине верхней одежды никаких открытий меня не ожидало. Женщины меряют всё подряд и жалуются на своё несовершенство: слишком высокая, слишком маленькая, полная или худая, руки длинные, ноги короткие, грудь большая или её совсем нет. Мужчины капризно ноют: «Ой, как долго, не могу больше. Пойдём быстрее отсюда!»

Но я-то знаю, что так или иначе благодаря моему актёрскому образованию или врождённому краснобайству обновка будет обязательно приобретена. Счастливые покупатели выйдут из магазина довольными, а я по календарю пересчитаю смены – сколько их там осталось до весны? Совсем немного. А потом опять начнётся любимое и ненавистное кино.

Недавно отгремела церемония вручения премии «Золотой Орёл», награды нашли своих героев: за лучший фильм, режиссуру, актёрские работы. И пусть в основном их получили отпрыски известных кинематографических династий, зависти у меня нет. Зато есть надежда, что в России важнейшее из искусств опять воспрянет, вознесётся, зацветёт пышным цветом на радость профессионалам и зрителям. Ведь есть уже первые, но прекрасные ласточки: «Последний богатырь», «Чебурашка», «Непослушник», «Сердце Пармы», «Чемпион мира», «Движение вверх» и «Легенда №17».

Скоро придёт весна, мир оживёт, на съёмочных площадках застучат хлопушки, заголосят режиссёры: «Камера! Мотор! Начали!» Кинолента под названием «Жизнь» будет крутиться, крутиться, крутиться и не закончится никогда. Это лучшее в мире кино.