Нормальные писатели творят по утрам, когда мозг ещё не замусорен посторонней информацией. Лично знаю героев, которые встают в четыре утра, делают пробежку и, наполненные энергией, садятся за письменный стол.

Я так не могу, ложусь только к четырём, а встаю в семь, чтобы разбудить сына на учёбу и приготовить ему завтрак. Он, видите ли, сова и не способен просыпаться сам. Я тоже сова, подняться рано утром мне стоит адских усилий. Но я взрослый ответственный человек и знаю, что, если не встану, сын проспит всё на свете.

Каждое наше утро начинается с жестокой схватки. Бужу Стёпу минут по тридцать за десять подходов. Чего только от него не слышу!

– Всё, встаю, выйди из комнаты!

Через минуту возвращаюсь – спит.

– Я уже встал! – лицо закрыто подушкой. – Сейчас-сейчас, не мешай, я принимаю товар.
– Какой товар? Куда ты его принимаешь?
– Поезд ещё не пришёл.
– Какой, к чёрту, поезд?
– Не мешай, я записываю!
– Что ты записываешь, несчастный?

Далее следует набор бранных выражений удивительно поставленным голосом с хорошей дикцией. Отвечаю сыну таким же набором, но срываюсь на фальцет.

Снова раздаётся храп.

– Стёпа, вставай!
– Ты сама мешаешь мне встать. Выйди, тогда встану.
– Я уже три раза выходила, а ты продолжаешь дрыхнуть.
– Красный портфель.
– Что-о-о?
– Ну и где твоя собака?

Раздаётся идиотский смех, затем следует очередная порция бреда.

– Всё, вызываю «психиатричку», – изображаю, будто набираю номер на телефоне. – Скорая? Человеку плохо. Буйное помешательство.
– Да, приезжайте поскорее, – подтверждает сын, не открывая глаз. – На спящих людей кидается, заберите её в сумасшедший дом!

Ума не приложу, как он в армии вставал на протяжении года? Командую зычным голосом:
– Рота-а-а, подъём!!!
– Никогда так не ори! – Стёпа отмахивается ногами. – На нас так не орали!
– Да ну? – усмехаюсь ядовито. Склонившись к самому уху, шепчу нежнейшим образом: – А может, так: «Роточка, милая, подъёмчик?»
– Не талантливо.

Меняю тактику, щёлкаю выключателем. Раздаётся вопль облитого кислотой человека:
– А-а-а-а! Ты меня ослепила! Выключи свет!
– Вставай немедленно! – стаскиваю одеяло.
– Мне сейчас позвонили и сказали, что у нас отмена, – сын забирает одеяло. – Сегодня ко второй паре.
– Я нависаю над тобой уже двадцать минут, и тебе никто не звонил.

Наверное, каждая женщина, которая вынуждена будить по утрам мужиков и детей, что, в принципе, одно и то же, может продолжить список всевозможных отговорок этих вампирюг, боящихся солнечного света и потолочной лампы.
– Убийца, садистка!

Это уже реакция на воду, которой опрыскиваю Стёпу из пульверизатора для цветов.

Для чего я всё это описываю? Чтобы объяснить, как непросто после полутора часов муки и выноса мозга творить автору, отягощённому материнским инстинктом. Уже вытолкала чадо из квартиры в колледж, но оно ещё три раза вернулось, потому что забыло конспект, рюкзак, проездной. Разумеется, из-за меня.

Возвращаюсь в постель, рассчитывая хотя бы на часик сна, чтобы перезагрузить мозг для работы, и тут начинается вторая часть Марлезонского балета – проснулся наш дед. Шаркают тапки, хлопают двери, хлещет вода из крана. С тяжёлым вздохом поднимаюсь с постели готовить деду завтрак, потому что лучше всё сделаю сама, ведь холодильник, который в молодости играл Моцарта при открывании дверцы, теперь истерически визжит, как сигнализация растревоженной машины под окном. И это будет длиться долго, поскольку дед может залипнуть в раздумьях у открытого холодильника минут на тридцать.

Вроде бы разобравшись со всеми мучителями, возвращаюсь в постель с радостной мыслью: я свободна! Но если у Марлезонского балета не было третьей части, то у моих испытаний она есть. Только забылась зыбким сном, как меня расстреливают серией эсэмэсок. Первые три – от сына: «Спасибо, из-за тебя я опоздал на автобус», «Переведи сто рублей на кофе», «Ну и долго я буду стоять, как дебил, у турникета? Ты же видишь, что проездной я всё-таки забыл! Переведи полтос на проезд».

За этим следует ещё 79 сообщений, но уже от подруги, любительницы видосиков и утренних открыток из интернета. «С новым утром!», «Сделаем мир добрее!», «Ностальгия по 80-м», «Улётные кошечки», «Приколы от Николы». Только попробуй не просмотреть и не ответить на каждый ролик, устроит такой скандал! «Я видела, ты заходила в вотсап! Почему не посмотрела про ветку сирени? А тебе слабо ответить подруге каким-нибудь позитивным роликом? Обязательно посмотри пятый видос, там про число дьявола и как нас всех оцифровали! Думаешь, я дура? Ты мне переслала мой же видос! На свой фантазии не хватило? Всё, не пиши мне больше никогда!»

Боже милостивый, как это выдержать? И бессмысленно убеждать, что нельзя по утрам засорять мозги пишущему человеку, это словно заставлять нюхача-парфюмера перед работой перенюхать весь косметический магазин и всех бродячих собак. Помните, как в фильме «Опасный возраст» Будрайтис ходил с ватками в ноздрях, чтобы не отвлекаться на посторонние запахи? Так же и нам, работникам пера и клавиатуры, нельзя гадить в мозг.

Сегодня пишу по горячим следам: начала будить сына с половины седьмого, сейчас уже 9.15, а он до сих пор сидит в трусах. И трогать его не моги, у Стёпы всё просчитано до минуты, нельзя сбивать ему ход ноги. Но я-то знаю, что случится дальше. 9.32 – грохот, топот, падение предметов, чертыхание. Видимо, они так в армии собирались за сорок пять секунд. Сейчас нельзя даже носа высовывать из своей комнаты, могу попасть под горячую руку. И вот затишье, открывается дверь в мою комнату, заглядывает сын уже в куртке, шапке, ботинках. Не поверила бы глазам, если б не наблюдала такое каждое утро. Говорит приветливо, словно не было у нас двухчасового боя: «Пока!»

И как бы мы ни орали друг на друга всё утро, в какой бы ярости я ни находилась, обязана ответить очень доброжелательно: «Пока!» Иначе сын будет упрямо стоять в дверях ещё несколько минут и твердить как попугай: «Пока… пока… пока…» Пока не добьётся моего «Пока!».

– Пока, – цежу сквозь зубы.

Но нет, дрессировщику не нравится, как я исполнила трюк. Настойчиво повторяет: «Пока!»

– Пока, Стёпочка, – растягиваю губы в улыбке. В конце концов, я же артистка, должна себя перебороть, даже если партнёр не нравится.
– Фу, как фальшиво! – морщится сын.
– Да, блин, душнила, вали уже! Задолбал! – срываюсь на львиный рык.

Бешено хлопает дверью, уходит злой. Слышу, как у лифта что-то бубнит в мой адрес. Но знаю, что через минут десять придёт СМС: «Я тебя люблю». А я отвечу сообщением: «И я тебя люблю!»

Ну вот, так и есть – пришло.

Теперь можно выдохнуть и сесть за работу, тем более что за сегодняшние долгие проводы я уже и часть рассказа написала, и деда покормить успела, пожарила мясо по-французски, вернее, сожгла, а с подругой ещё вчера разругались вдрызг. Теперь она дня три не будет посылать видосики.

Надо пользоваться случаем и писать, писать, писать!