– Александр Алексеевич, вы недавно признались, что в последние дни мало пишете. Как же так?
– Да, с конца февраля до середины апреля у меня авитаминозное время. В этот период я обычно ничего не сочиняю и даже не корю себя за это. А ещё я не могу творить в полнолуние. Я, как спортсмен, фиксирую свои удачные и неудачные периоды, когда у меня случаются прорывы и наоборот. Например, для творчества мне не совсем подходят утренние часы. Вообще-то я люблю любое время года и любое время суток, но, понаблюдав за своим организмом, сделал некие выводы. (Смеётся.)

– Как стать поэтом?
– Развить в себе дар сочинителя можно только самообразованием и расширением горизонтов. Это особенно важно в юные годы. Я сейчас частенько провожу в разных библиотеках благотворительные встречи – отдаю долги за те знания, которые когда-то в них получил. А в детстве был записан в пять московских библиотек, ведь, чтобы писать хорошие стихи, надо быть эрудитом. В детстве и юности читал запоем – брал книги или сидел в читальных залах. Я бы и сейчас много читал, но зрение подводит и времени не хватает.

– В 1986 году вы написали свой первый хит – патриотическую «Владимирскую Русь», которая прозвучала в исполнении группы «Чёрный кофе». А ведь о патриотизме тогда никто и не думал, скорее наоборот. И вот вы, молодой длинноволосый парень в клёшах, вдруг пишете о торжестве православия. Почему?
– Спасибо, что обратили внимание на эту песню, она для меня как первая любовь. Мои стихи родились от некоего визуального ощущения. В школьные годы меня попросили подготовить факультативный доклад о творчестве художника Левитана. Я полистал книги в библиотеках, пошёл в Третьяковскую галерею смотреть его картины. И вот левитановский зал и пейзаж «Над вечным покоем» – последнее приобретение мецената Павла Третьякова в его земной жизни. Это произвело на меня неизгладимое, магическое впечатление! И в песне «Владимирская Русь» я словами передал эмоции, которые меня тогда охватили. А ещё эта песня – память о моей малой родине и моих родителях. Никогда не забываю, что я – крестьянский внук. Суздаль, Владимирская земля – это мои родовые места. Владимирщина и вся Россия находятся под защитой православия. Я увереннее чувствую себя в жизни, потому что крещён и приобщён к этой огромной культуре, в том числе и религиозной.

– Вы коренной москвич и всю жизнь провели на Таганке, однако не раз писали о том, как близок вам крестьянский уклад. Расскажите о ваших крестьянских предках, пожалуйста.
– Мой дед Павел Акимович Шаганов, 1895 года рождения, в Первую мировую был призван на фронт девятнадцатилетним юношей. Потом была революция, и он в силу возраста являлся её непосредственным участником. А затем и Великая Отечественная выпала его поколению! У него было пятеро детей, в том числе мой отец, и он всех воспитал достойными людьми. Дед и отец для меня – огромные авторитеты. Поэтому я и стараюсь далеко в облака не улетать, а держаться, по их заветам, ближе к земле. Дед упокоился под Суздалем в селе Санине, похоронен при храме, который никогда не закрывался, даже в атеистические годы. Не каждый удостаивается такого последнего пристанища, как мой дедушка вместе с бабушкой Натальей Андреевной. Они достойную жизнь прожили. Думаю, строка «Выйду ночью в поле с конём» навеяна моим пребыванием в тех суздальских местах. Когда писал эти стихи, то конкретно представлял – река Нерль, поле, пойма реки… Я живописал словами те места. Даже могу провести экскурсию и показать, что в моём стихотворении всё как в жизни! И эти места до сих пор не нарушены современной застройкой.

– Песню «Конь» знают все, а многие считают её народной.
– Да, мне многие говорят с восторгом: ты придумал народную песню! А я не могу разделить эту радость. Мне бы хотелось, чтобы песня всё-таки была «именной», чтобы авторов не забывали. Чтобы все знали: неплохой, в общем-то, парень Саша Шаганов и его коллега композитор Игорь Матвиенко – живы-здоровы. (Смеётся.) Может, тогда люди подумают: надо же, какие ребята молодцы, такую хорошую песню придумали, послушаю-ка я ещё, что у них есть. И тогда у нас было бы побольше авторитета, который мы использовали бы в добрых целях.



Интерес к авторам в нашей стране не то чтобы утерян, но ушёл на второй план. Даже создаётся впечатление заговора против авторов. Песня звучит, а авторов не называют! В телевизионных программах в самом конце очень мелким шрифтом, бегущей строкой показывают титры за три секунды. И бродят у нас такие безродные песни. Раньше все знали фамилии Зацепина, Дербенёва, Танича, Пахмутовой, их представляли со сцены. А сейчас такого нет. Я хочу, чтобы сочинителей вернули народу. Ведь наша песня сильна именно авторами! Певцов огромное количество, а авторы – штучный товар. Композиторов и поэтов-песенников надо пестовать и поощрять.

– Вы только для одной группы «Любэ» написали сто песен.
– С «Любэ» мы все в строю! Уже скоро тридцать лет мы вместе и не поругались! Уже за это нам можно пожать руки. Коллектив интересен. Игорь Матвиенко о нём правильно сказал: «Любэ» – это соборное творчество». Мы друг друга дополняем, с уважением выслушиваем суждения каждого, делимся идеями. И на этом строится вся наша работа.

– А какие песни группы у вас самые любимые?
– Песню «Комбат» я посвятил своему крёстному, старшему брату отца, дяде Васе. Василий Иванович Шаганов – фронтовик, за его спиной Финская война, Великая Отечественная, осаждённый Ленинград… Он прошёл всё это в звании рядового, имеет награды. Ему досталась самая трудная, окопная война.

Песня «Комбат» посвящена всем героям 1941–45 годов. Сегодня тоже сложное время, но оно не идёт ни в какое сравнение с тем, что выпало тому поколению. Но при этом они остались людьми и любили жизнь. Для них лучшей радостью было видеть здоровыми и весёлыми своих детей и внуков. Например, такого как я, в клёшах. Ведь все тяготы войны они пережили ради этого.

Песня «Там за туманами» тоже связана с конкретными событиями. Мой папа в пятидесятых проходил срочную службу, четыре года провёл в Балтийском флоте. И, конечно, самая важная строка здесь – «Ждёт Севастополь, ждёт Камчатка, ждёт Кронштадт». Это сочинено мной в далёком 1998 году. И вот в 2014-м я как будто был услышан! Случилось историческое возвращение Крыма и Севастополя в родную гавань…

Я ещё вспомню, что моряки подводной лодки «Курск» тоже очень любили эту песню, об этом сообщалось не раз. Так что песня оказалась напрямую связана с историей страны и подвигом ребят. Николай (Расторгуев. – Ред.) не раз мне говорил, что на любом концерте эта песня вызывает одинаковый отклик. В зале всегда зажигаются фонарики.

– Мы сейчас беседуем у вас на даче. Здесь у вас дом, сад, обработанная земля. Вы так возвращаетесь к своим корням? Сами трудитесь на земле?
– Нет. К сожалению, я не очень рукастый человек, я больше созерцатель. Общение с природой, конечно, для меня очень важно, но мастеровитость у меня утрачена. Да, тут, на даче, всё при мне. Три кошки, три собаки, вот они все ко мне прибились. Выйду на свежий воздух сигареточку выкурить – они вокруг меня и группируются. Дача для литератора – это смена декорации. Город и пригород одинаково будоражат лиру, но иногда нужно менять местонахождение. Я не смогу жить постоянно на даче и постоянно в городе.



– А Москва…
– Москва – это мой соавтор. Я в ней родился. Это город, в который я всегда возвращаюсь с хорошим настроением – к себе домой. Здесь у людей присутствуют лучшие качества – отзывчивость, хлебосольство, московское гостеприимство. Конечно, суета накладывает на нас отпечаток, столичный ритм приучает к жёсткости. Но по своей природе москвичи очень лёгкие, добрые, доверчивые. Мы романтики.

– Недавно узнала, что вы лично проводите экскурсии по Таганскому району. Жалею, что пропустила.
– Марин, у вас ещё будет возможность присоединиться! Это новая форма творчества, найденная мной в карантинные годы. Она пришлась по сердцу и мне, и людям, которых я встречаю на своих экскурсиях. Я называю это действие мистерией. И прежде всего оно предполагает общение. Я как сочинитель встречаюсь с людьми. Это моя индивидуальная придумка. Ведь человека узнаешь лучше всего, если побываешь у него дома. И вот я приглашаю посетителей в моё литературное пристанище. Поэтому экскурсия-мистерия называется «Таганка, где живу». В личном общении можно коснуться тем, из которых потом сочиняются мои будущие рассказы. Да и у группы «Любэ» уже давно есть песня на мои стихи «Станция «Таганская». И песня «Ребята с нашего двора» родилась здесь.

– А как вообще пишутся стихи для таких важных песен?
– Мне бы вообще хотелось поднять тему поэтов-песенников в нашей стране. Они очень многое значат. Иностранцы по нашим песням учат русский, ведь язык песни – это народный язык.

Говоря о песенниках, я имею в виду не только себя. Это касается и Леонида Дербенёва, и Михаила Танича, и Игоря Шаферана – всей великой троицы поэтов. Когда-то они по-доброму отнеслись к моему приходу в песню. У нас прекрасные традиции песенной культуры, и каждое поколение представлено выдающимися именами. Но мне жаль, что зачастую забывают о людях, которые сочинили великие песни. Все знают «День Победы» Давида Тухманова, её исполняет Лев Лещенко. А чьи слова, вы знаете? Слова Владимира Гавриловича Харитонова, который был фронтовиком! Если бы не существовало этих слов, то получился бы прекрасный военный марш, но не великая песня. Музыка – это чувства, а слова – это суть.

Как сочиняются стихи? Это необъяснимый момент. Вроде бы законов песенного стихосложения всего три-четыре, но всякий раз их нужно открыть по-своему. И строки складываются по какой-то особой небесной логике. Это и есть вдохновение. Все стихи появляются благодаря какому-то озарению. Оно необъяснимо, как тайны любви. Причём иногда вдохновение физически выматывает – испытываешь такую усталость, будто вагон разгружал! А иногда всё происходит очень легко. В общем, сложно провести параллель с другими профессиями. Хотя за любым творчеством стоят определённые нагрузки – здесь нужна серьёзная работа сердечной мышцы.

А потом и сам удивляешься, что сумел написать такие строчки. Со мной такое случилось не единожды. Порой слышишь собственные песни и думаешь: боже ты мой!.. И не сразу веришь, что сам это написал. Но потом вспоминаешь, как всё сочинялось, и убеждаешься: да, так всё и было. А вообще, занятия творчеством возвращают нас в лучшие годы – в годы юношеского романтизма. Человек, который занимается творчеством, априори молод душой.

– Значит, вы – молодой человек… Но у вас было непростое детство. Мама умерла, когда вам исполнилось всего полтора года. Папа снова женился. В четырнадцатиметровой комнате вы ютились вшестером. Сейчас бы сказали: детская травма, нарушение личных границ.
– Вы сейчас так по-научному всё это озвучили, что я даже немножко задумался. Наверное, если разложить по полочкам, то так всё и было. Но дело в том, что я об этом не знал! Справлялся с бытовыми трудностями с радостью. Вообще, в детстве не испытываешь неудобства от коммунального быта. Взрослым сложнее, а детский мир другой, в нём присутствует радость уже от того, что рядом с тобой живут сверстники, соседские дети. Значит, ты не одинок.

Но я хочу сказать о другом. Любому человеку судьбой посылаются сложности, а к ним со временем добавляются какие-то комплексы – детские, юношеские. Преодолевая их, человек становится личностью. Нужно понимать, что существует момент преодоления, когда твоя жизнь поднимается на новую ступень. Вот и я – плод той эпохи, воспитанный в духе интернационализма, в котором, к сожалению, в дальнейшем приходилось разочаровываться. Но тем не менее дух остался во мне. И ещё осталось понимание, что друзья в жизни даются не часто. Все эти постулаты хотелось бы внедрить и в сознание своих детей. В моём случае – одного ребёнка.

– Можно ли сказать, что вас вырастил двор?
– Человека воспитывают семья, школа, а в моём случае ещё и улица. Дворовое воспитание закладывает очень важную черту характера – мальчик впервые постигает мужские заповеди. Но, конечно, дворы в мою эпоху были другими. Сейчас вместе с ребёнком обязательно гуляет хотя бы один родитель. Пять детей – пять родителей, и все гуляют. А раньше мы были предоставлены себе. Ключ от квартиры болтался на шее на верёвочке или лежал под ковриком у порога. Потому что спереть тогда было нечего. А вот как только исчез «железный занавес», появились железные двери в квартирах. Мы все друг друга видим, но как будто окутаны целлофаном. Не можем протянуть и пожать руку, почувствовать тепло другого человека. И именно поэтому существует моя программа, моя мистерия «Таганка, где живу». Она для того, чтобы люди социализировались, для размягчения жестокости этого мира. Мы зачастую не можем найти сердечную теплоту даже среди людей, говорящих с тобой на одном языке!

– Но в семьях-то теплота сохранилась! В вашей семье три человека?
– Дочь Елизавета у нас уже барышня, она учится на третьем курсе хорошего вуза – экономического университета имени Плеханова, отделение социологии. С женой моей Катей мы вместе уже двадцать один год. Поженились 14 февраля, в День всех влюблённых. Когда расписывались, устроили шумный праздник. Катюша занимается живописью и семьёй. И я часто говорю: загадывать вперёд нельзя, но всегда можно друг друга похвалить за прожитые годы!

– Отличный тост!
– Да! Мы живём по-московски. Звёзд с неба не хватаем, но существуем в уважении друг к другу. И повоюем ещё в мирных целях!