Когда фашисты захватили их землю, маме было 16 лет. Ещё до июня 1941-го многие понимали, что война на пороге, догадывались, что взрослые уйдут на фронт, а в подполье придётся воевать им, подросткам. Поэтому ребята усиленно учили немецкий язык.

Когда в город вошли немцы, один старый коммунист организовал комсомольское подполье. Но никого не знакомил друг с другом, связь держали только через него. Если кто-нибудь попадал к немцам, то не мог даже под пытками выдать своих товарищей.

Всех подпольщиков командир разбил по парам, и у каждой пары было своё задание. Некоторые девушки работали официантками в столовой, прислушивались к разговорам немцев и потом передавали сведения. Тех, кто работал на немцев, население называло «немецкими овчарками». Но они героически терпели издевательства своих близких и знакомых, не могли предать своего командира. Советская власть так воспитала: сначала думай о Родине, а потом о себе! Только после Победы девчата смогли рассказать правду.

У моей мамы с подругой Галей было такое задание: они с плоскогубцами по-пластунски подползали к колючей проволоке, за которой находились наши военнопленные. Перерезали проволоку и предлагали помощь в переправке их к партизанам. Соглашались немногие, как правило, два-три человека. Но как-то согласился только один. Они его переправили к партизанам по цепочке. Этот пленный стал маминой первой любовью. Чувства вспыхнули с первого взгляда и оказались взаимными.

Но фашисты как-то выследили беглеца и схватили. Он молчал даже под пытками. Его водили по Новоукраинке, надеясь, что он посмотрит на дом, в котором нашёл убежище. Но молодой человек смотрел только на небо, чтобы, не дай бог, не выдать своих спасителей. Он часто падал, но поднимался, шёл, однако смотрел только на небо.

Не добившись своего, фашисты решили повесить молодого человека на центральной площади, собрав всех жителей на казнь. Опять же, палачи надеялись, что бедняга в последний момент взглянет на того, кто помог ему бежать из плена.

Фашисты прошлись по всем домам, сгоняя людей смотреть на казнь. Мою маму её мать спрятала в перинах на кровати. Боялись, что в последний раз несчастный посмотрит на свою любовь. Но он даже с петлёй на шее смотрел на небо.
И всё же фашисты вышли на след моей мамы. Как? Не знаю. Мама говорила, что в организации и во всём городе не было предателей. Привела несколько примеров. Одна семья три года оккупации прятала еврейскую пятилетнюю девочку. Об этом знали многие жители, и никто не выдал, а после войны отец девочки, вернувшись с фронта, нашёл её живой и здоровой. И двоюродная сестра моей мамы, тётя Рая, забрала у немцев одного нашего раненого воина – фашисты разрешали забирать домой родных. Рая увидела несчастного, сильно израненного солдата, сказала, что он её брат. Ведь таких, как он, которые не могли идти, фашисты расстреливали за городом. Рая с мамой его вылечили. А когда пришла наша армия и освободила Новоукраинку, он отправился воевать. После Победы тот солдат вместе с женой приезжал к своим спасителям с благодарностью.

Спас мою маму, как ни странно, немец, квартировавший в их доме. Это был молодой офицер, влюблённый в украинскую красавицу и признавшийся в своих чувствах. Но она даже мысли не могла допустить о романе с немцем. Справедливости ради надо сказать, что он никаких фривольностей после отказа не допускал.

Так вот, немец ей сказал, что допрос будет вести лично он, а ей надо ему подыграть. Мама же до войны занималась в школьном театральном кружке, и актёрские способности у неё были. Поэтому разыграть спектакль на допросе ей не составило труда. Она кричала, как Любка Шевцова в кинофильме «Молодая гвардия». Немец бил её по лицу вполсилы, но мама так орала, что половина города слышала крик. Маму отпустили.

История с маминой первой любовью имела мистическое продолжение много лет спустя. Я тогда училась в восьмом классе. И как-то раз мои одноклассники проходили мимо нашего дома. Мы с мамой стояли на улице. Вдруг мама смертельно побледнела и чуть не упала в обморок. Я успела её подхватить и усадить на скамейку. Спрашиваю: что случилось? Она показывает пальцем на одного из них и интересуется, как его зовут. Я говорю: «Олег». Она отвечает: «Копия. Совершенная копия моей первой любви, и имя то же».

Кстати, этот Олег был моей первой любовью…