Квартира моего красноярского приятеля Алексея Ивановича напоминает нечто среднее между мастерской столяра и сувенирным магазинчиком, торгующим безделушками из дерева. Вместо обычной покупной мебели – самодельные деревянные табуретки и стул, такой же стол, деревянные полы, стеллажи для книг. Ложки из дерева, кружки из дерева, миски, кадки, какие-то торбы из берёсты… Не удивилась бы, если и лезвия кухонных ножей хозяин выточил из какого-нибудь чурбанчика.

Правда, вся утварь дяди Лёши из светлой древесины, хотя Красноярск вообще-то – край кедровый. Местные магазины изобилуют поделками из благородной красноватой древесины.

– Странно, что у вас нет кедра.
– Почему же нет? – улыбается Алексей Иванович и вынимает из закромов миску и ложку. – Вот, сам делал. Только кедр подходит не для всяких продуктов.
– Это почему?
– Вкус щей и каши в кедровой миске как бы «гаснет», – пояснил деревянных дел мастер. – Сам не знаю почему; может, это чувствую лишь я, ведь отношения человека с деревом слишком индивидуальные. А вот мёд беру только ложкой из кедра. Так он кажется вкуснее.

Дядя Лёша работал агрономом под Лесосибирском, а лет тридцать назад, когда все ДК в стране оккупировали экстрасенсы, целители и контактёры с НЛО, он тоже попал в струю времени. Правда, заинтересовался не пассами рук, а биоэнергетикой деревьев.

– Все деревья можно условно разделить на «доноров» и «вампиров», – просвещает Алексей Иванович. – Дуб, сосна, ясень, клён, липа, плодовые породы щедро делятся энергией. Достаточно постоять под их кроной, а ещё лучше – обнять. А вот осина, ель, тополь, ива, рябина «пьют» человека.
– Они что, сосут из нас все соки?
– Ну, не все, – пояснил бывший агроном. – Но если без знания дела общаться с ними, может ухудшиться самочувствие или настроение. Поэтому к деревьям-донорам следует подходить с южной стороны, а к «вампирам» – с севера и обязательно спиной. Тогда они принесут пользу – выкачают из человека лишь отрицательную энергию – хвори, душевную боль, уныние. Есть и «сумеречные» деревья, которые в зависимости от состояния человека способны или придать ему сил, или выжать как лимон. Например, каштан, лиственница, черёмуха.
– И ваш нелюбимый кедр?
– Почему нелюбимый? – возразил Алексей Иванович. – Нет, сибирский кедр – прекрасный донор, как и все сосны. Но у кедра очень мощная, даже жёсткая положительная энергетика. Не всем она подходит. Кедры любят спасать людей, сбившихся с пути. Иногда даже заманивают под свои кроны, чтобы люди отдохнули. Знаешь, это как с кошкой – ляжешь прикорнуть с мурчащей котейкой на груди полчасика, а проходит весь вечер. У нас в Сибири на этот счёт есть одна легенда.

Однажды в глухой кедровой тайге уставший охотник расположился под ветхим кедром. Дерево словно тянуло его к себе. Выбившийся из сил человек почувствовал себя невероятно уютно и заснул, убаюканный песней ветра в старых ветвях. Но на рассвете в полудрёме вдруг услышал странный стон. Это разговаривали деревья. Старый кедр беседовал с молодым, стоявшим поблизости.

– Мне давно пора туда, куда ушли все наши предки, – жаловался древний кедр. – Я так обессилел, что не могу больше стоять.
– Что же ты не падаешь? – удивился молодой кедр. – Ведь ветры сегодня были так же сильны, как и вчера.
– Я бы упал, – ответил старый кедр, – но подо мной лёг спать уставший человек. Мы, кедры, слишком любим людей и никогда не причиним им вреда.

От услышанного охотник тут же проснулся и пожалел ветхое дерево. Крепко обнял кедр и от всего сердца поблагодарил его за приют и любовь. Но едва отошёл в сторону, как древний кедр рухнул на землю.

Я слушала дядю Лёшу, заворожённая.

– Словно перенеслась в мир Средиземья, где по лесу Фангорн бродят говорящие деревья…
– Нет, деревья, слава богу, пока не ходят, – улыбнулся собеседник. – Но среди них действительно существуют особенные создания. Есть очень старые деревья, которые как бы «присматривают» за остальным лесом. Им нельзя причинять вред – иначе потом тебе же станет хуже. Но если попросить их о помощи от чистого сердца, то получишь желаемое быстрее, чем от любого другого дерева.
– И даже от кедра?
– Вот заладила – «кедры, кедры», – покачал головой Алексей Иванович. – Никакой кедр не сравнится с тем океаном добра, который человек получает от обыкновенной берёзы. Видишь, у меня здесь всё берёзовое? Это дерево дарит человеку всего себя, без остатка. У каждого есть «своё» дерево, и только берёза подходит всем, она универсальна. По народному обычаю молодожёны раньше приезжали к берёзе и кланялись ей. Считалось, что такая пара никогда не узнает разлуки. А когда рождается ребёнок, нужно посадить у дома молодую берёзку, это сделает малыша счастливым, а его семью оградит от напастей. Берёза вообще очень благосклонна к женщинам и детям. Даже в чисто материальном плане в этом дереве всё – от корней до веток – является полезным для человека.
– Берёзовые веники, – вспомнила я первое, что пришло на ум.
– Не только. Почки, серёжки, листья – всё используется в медицине. Берёза отлично очищает воздух от вредных примесей, но почему-то наши города отданы на откуп мрачным бестолковым тополям. Лучшие на свете дрова – берёзовые. Дёготь, берёста, берёзовый сок… А берёзовая чага – лучшее природное противоопухолевое средство. Это дерево даровано нам самим Богом, второго такого в природе не найти. Без берёзы русскому человеку пришлось бы туго.
– Эка, куда вы хватили!
– А разве я не прав? – удивился дядя Лёша. – Возьми хотя бы берёсту. Где была бы наша письменность без берёсты? Есть у меня хороший знакомый, ботаник. Он говорит, что именно берёза первой заселила и очистила бесплодные земли после ледникового периода, дав человеку всё, что ему нужно. Хотя появилась ещё во времена динозавров и долгое время росла по соседству с пальмами и саговниками. И выглядела иначе – темноствольной, непонятной… Говорят, в Белоруссии кое-где ещё растут уникальные чёрные берёзы. Некоторые учёные считают их предками наших белых красавиц.

Алексей Иванович замолчал, переводя дух. А меня не отпускало впечатление, будто он говорит не о безличном дереве, а о своей родственнице.

– Ты слышала, что в берёзу практически никогда не бьёт молния? – вдруг озадачил меня сибиряк.
– Нет. А это правда?
– Это статистика, – улыбнулся Алексей Иванович. – И народная примета, и результат многолетних наблюдений. Молния в лесу предпочитает другие деревья – дуб, тополь, ель, сосну. В прежние времена наши предки специально высаживали берёзы у изб, чтобы отвадить молнию. Или оставляли с этой же целью на чердаке берёзовые ветки. С берёзой вообще связано много чего мистического. Одну такую историю я тебе сейчас расскажу.

В детстве отец часто меня брал собирать берёзовый сок. В наших суровых краях сокоход начинается позже, чем в Центральной России, и порой продолжается до последних дней апреля, а то и по первую декаду мая. Но его первые признаки везде одинаковы: набухли берёзовые почки – значит, пора в лес.

Отец был мастером в этом деле. Он безошибочно угадывал самые «сочные» берёзы. Причём не обязательно ими были большие стройные красавицы, бывало, что небольшая берёзка или уродливая толстушка давала больше сока, чем все её соседки, – только успевай банки подставлять. Обычно отец аккуратно подрезал кору, вставлял острый кусочек жестянки или старое металлическое перо. Банку крепко привязывал верёвкой к стволу и переходил к другому дереву. После «доения» мы обязательно закрывали берёзовую рану кусочком земли или мхом.

В болотистых низинах берёзы давали больше урожая, но их сок водянистый, не такой вкусный и сладкий, как у сестриц на сухих полянках. Отец любил собирать берёзовый сок рядом с муравейниками. Делалось это по двум причинам. Мураши ползли лакомиться текущими струями на самую «сладкую» берёзу, и отец обихаживал это дерево усерднее других. Вторая причина была не менее приятной: муравьи попадали в банку и выделяли муравьиную кислоту, отчего сок становился ещё вкуснее.

Батины знакомые регулярно заказывали у него «берёзовые слёзы» – гнали на берёзовом соке самогон или делали квас, но отец редко соглашался, шёл навстречу изредка и только самым близким друзьям. Как он объяснял, берёзовый сок нужно пить в течение шести-восьми часов после сбора, иначе улетучиваются самые полезные его вещества, не уступающие в целебной силе отвару чаги. Конечно, квас и самогон на «березняке» получаются невероятно вкусными, но зато при обработке гробится самое ценное.

А консервировать сок и вовсе бессмысленно. Даже если бы в ностальгические трёхлитровые банки в советских продмагах разливали не сладкий суррогат, а настоящий берёзовый сок, он был бы совершенно бесполезен.

В ту весну мне стукнуло двенадцать. По какой-то причине отец припозднился с вылазкой за соком – берёзы уже начинали зеленеть. Лишь из-за моих настойчивых уговоров батя согласился прогуляться в лес, хотя честно признавался, что не верит в богатый урожай. Поэтому взял только несколько литровых банок, а я прихватил бидончик и пару полиэтиленовых пакетов – на всякий случай.

Всё вышло, как и предсказывал отец, – сока почти не было. Мы расставили банки на краю берёзовой рощицы, но жидкости удалось собрать в лучшем случае граммов по сто с каждой берёзы. Батя покачал головой, велел мне дожидаться здесь, а сам отправился в другую сторону рощи на разведку. И тогда произошло то, что я запомнил на всю жизнь.

Из леса вышел какой-то мужик в замызганной робе. На его лице лоснилась многодневная щетина. Он направился прямиком ко мне.

– Эй, паренёк, у тебя случаем воды нет? Пить хочется ужасно!

Я сильно напугался, ведь отец уже ушёл далеко. Даже на помощь не позвать.

– Вот, пейте, – я машинально протянул мужику банку, в которую отец вылил весь собранный сок. Пришелец поблагодарил и немедленно опорожнил сосуд.
– Спасибо, пацан! Дай бог тебе удачи!

И скрылся среди деревьев.

– Ну и зачем ты отдал ему наш сок? – возмущался отец, когда вернулся. – Эх, раззява! Вот ведь термос, там вода.
– Пап, я испугался.
– Ладно, главное – цел. Пошли домой.

Мы вышли из рощи, а отец ещё долго вздыхал, рассказывая, что на другой стороне рощи деревья совсем «сухие», сока не удалось выжать даже на глоток. И вдруг я остановился как вкопанный. Бидончик! Мы оставили в роще мой бидончик! Я его забыл снять с кривой берёзы, он так и остался сиять на солнце пустым брюхом – белый на белом.

– Где его сейчас искать? – пожал плечами отец.
– Пап, это ведь мой бидон! А место я хорошо запомнил. Да и от мамы попадёт.
– Что верно, то верно, – покачал папа головой. – Хорошо, возвращаемся.

Я без труда отыскал нашу полянку и вскоре нашёл кривую берёзку. Вот и бидон. Распустил верёвку, и от неожиданной тяжести в руках чуть не опрокинул ёмкость. Бидон был полон!

– Господи, – прошептал отец. – Я такого никогда не видел.
– Папа, сок продолжает течь!

Мы поставили банки и за полтора часа наполнили все. Использовали пакеты, заодно вволю напились берёзового нектара, но капли продолжали литься. Ничего вкуснее того позднего сока я в жизни не пил. А отец очень жалел, что не взял с собой большие ёмкости.

Позже я понял простую истину. Берёза словно видела, как я отдал сок чужому человеку, и решила меня отблагодарить за добро, наполнив бидон целебной влагой. Ведь если тебя просят напиться, отказывать нельзя, даже если перед тобой грязный нищий или беглый зэк. Дерево всё чувствует. Поэтому я и люблю его больше других. И всегда вспоминаю, как Егор Прокудин в «Калине красной» беседовал с берёзами. «Ах, невестушки вы мои, нарядились. И молчат стоят. Хоть бы крикнули, позвали – нет, нарядились и стоят».

Всё-то он понимал, Василий Макарович.