Садик у Веры позади, с сентября она идёт в подготовительный класс.
Неделю дочь провела на сборах перед выпускным концертом в студии акробатического танца. В понедельник приходит в садик, выгребает из шкафчика кучу каких-то бумажек, читает про себя и бормочет:
– Да знаю я, знаю!.. С рождения всё это знаю… На, папа, отнеси домой.
В записочках сплошь: «Вера, я тебя люблю!», «Вера, ты красивая!», «Вера, ты лучше всех!», «Вера ты самая-самая…»
– Разве тебе не приятно?
– Приятно, но всё это я от тебя слышала. Пусть придумают посвежее.
С ней хочет дружить мальчик – симпатичный, умный, признанный лидер коллектива, а она говорит ему нет.
– Но объясни, почему? Он очень достойный мальчик.
– Папа! Он тайком выковыривает из носа козявки и ест их. Как можно с ним после этого дружить? Ты бы дружил с такой девочкой?
…Спросил, как поживает мальчик, который пишет ей в садике любовные записки.
– Мы развелись, но танцевать вальс на выпускном с ним всё же придётся.

Другие увлечения, другие пристрастия: теперь она обожает компьютерную дизайнерскую программу создания моделей одежды для кукол. Возится часами, создавая авторские платья, куртки, купальники, спальные пижамы.
– Мамочка, одолжи на вечер твой ноутбучок.
Оригинально трактует свой астрологический прогноз:
– Стрелец никого не боится, у него хорошие слух и зрение, он стреляет без промаха, но вот год Козы лично мне всё портит… Дедушка в сердцах говорит, что я коза, да и вы…

Дни и вечера теперь расписаны поминутно: танцевальная студия, мультиспортивный детский клуб, где тренер наградил её прозвищем «Вера – смелые уши», художка, английский, подготовка к школе…
Потому иногда и не прочь закосить от садика.
– Папочка, можно я сегодня побуду с тобой. Я не буду выносить тебе мозг, работай спокойненько.
– Откуда у вас сие выражение, мадемуазель?
– Из садика. А ты будто сам не знаешь? Будто сам не был в коллективе. Или тебе никогда никто мозг не выносил?
В выходные встаёт в семь утра.
– Родители! Ну-ка, подъём! Весна на дворе. Делать зарядку! Гулять с Максом!
А по будням не поднять… Особенно по пятницам, когда мама в семь утра выезжает из дома.
– Солнышко, вставай. Малышка, просыпайся. Доченька, пора!
Спит, но по хитрющим уголкам губ угадываю – всё слышит.
Теперь мне понятно, почему красивые девушки дрыхнут до обеда. Вспомнилась юная подружка, которая с вечера клятвенно обещала, что проснётся в шесть утра и поедет со мной в сказочную бухту нырять в изумрудной, гладкой, как зеркало, воде, пока волны не проснулись. И что? Бужу её, бужу, а она, не просыпаясь, отвечает:
– Милый, какое море, зачем тебе море, если у тебя есть я?
Похоже, у нас тот самый сценарий.
Но я тоже не лыком шит и призываю на выручку голосового помощника Алису:
– Алиса, включи, пожалуйста, погромче что-нибудь такое, чтобы капризная девочка проснулась.
– Нет проблем, – отвечает искусственный интеллект и…
У солдата вы-ход-ной, пуговицы в ряд!..
Проводи нас до ворот,
Товарищ старшина, товарищ старшина!
Чудо! Верун садится в постели и широко распахнутыми глазами смотрит на меня.
– Папа, это что? Это ни разу не колыбельная.
– Это армия, детка. Через пятнадцать минут ты должна быть у себя в группе.
– С таким папой не соскучишься.

По пути в садик спрашивает:
– А что это у тебя во рту?
– Конфетка. Ну, леденец от кашля.
– Понятно. Наука требует жертв.

– Папа, в субботу мы идём в Русский музей, а завтра у нас будет зачёт, – даёт мне листок, где занимательными картинками показано, что детям можно делать в музее, а что нельзя.
В субботу поехал вместе с ней и, пока группа знакомилась с экспозицией «Семья и быт в дореволюционной России», прогулялся в зал искусства советской эпохи. Долго пялился на «Чёрный квадрат» Казимира Малевича и понял, что значит «вовремя стать первым».
Внизу обнаружил уютное кафе, где на каждом маленьком столике старинная настольная лампа и стулья в стиле прованс. Плюс такое меню!
– Тебе понравилась выставка?
– Очень понравилась, папочка.
– Солнышко, а теперь приглашаю тебя в кафе на сказочный обед.
– А чем там кормят?
– Представляешь, суп-пюре из шпината и сыра, щучьи котлетки с картофельным пюре, чай с чабрецом и пирожное-муравейник.
– Не хочу.
– А что же ты хочешь?
– Хочу горячую сосиску в тесте из уличного хот-дога с острым томатным соусом.
– Теперь довольна? – спрашиваю, слизывая поцелуем кетчуп с милого носика.
– Теперь довольна. Ты – лучший в мире папа.
А щучьи котлетки будут когда-нибудь в следующий раз.

Неделю спустя, тоже в Русском музее, надолго задержалась у картины «Последний день Помпеи».
– Папа, неужели никто-никто из них не спасся? И этот мужчина? И девушка? И ребёнок с упавшей мамой? И дедушка в левом нижнем углу? Неужели за ними не могли прислать из Рима автобус? Или электричку?
Представил, как из Помпей в Рим едет переполненная электричка с бессмертными персонажами.

Её пальчик без проблем «вскрывает» мой смартфон по отпечатку. Этого просто не может быть, но это так.
– Ну что, папочка, – шутит мама. – Никаких ДНК не надо, если что. Кстати, приберись там у себя в телефоне по максимуму…

– Давай подберу тебе одежду на завтра. А то ты всё время ходишь в одном и том же… Значит так, завтра ты наденешь это, это и вот это. И почему ты не носишь вот эту рубашку? Она же модная, мы тебе её с мамой подарили! Всё! Я всерьёз займусь твоим имиджем!

– Лахта-центр правда самый высокий в Европе? Давай сходим на последний этаж. Представляешь, открываю форточку, засовываю руку в облако и достаю себе оттуда… м-м-м… Как ты думаешь, что я оттуда себе достаю?

– А кто это так хорошо поёт «Катюшу»?
– Певица Анна Герман.
– А можно с ней увидеться и взять автограф?
– Нет, солнышко. Она давно умерла.
– А «Маленькую страну» кто исполняет?
– Наташа Королёва.
– Надеюсь, Наташа ещё жива?

Перед выходом на улицу снимаю с чёрной куртки её длинный белый вьющийся волос.
– Папа, весна же на улице. И люди тоже линяют.
В раздевалке выговариваю ей, что она медленно переодевается – в группе вот-вот начнутся занятия. А она спокойно говорит:
– Сударь, отнесите мои ботиночки вон туда, под батарею.

– Папа! Почему ты мне всё время отвечаешь на мои вопросы – да, да, да, да?
– Это я с тобой соглашаюсь.
– Соглашаешься? Вчера я у тебя спросила, сколько будет семь плюс пять. А ты мне ответил «да». Я даже воспитательнице на тебя пожаловалась.
– И что?
– Она улыбнулась и ответила, что все папы такие.

Мечтает перед сном:
– Эх, лечь бы сейчас в тёплый расплавленный шоколад, закрыть глаза, заказать Алисе песенку, и под неё уснуть…

В субботу утром неожиданный видеозвонок по вотсапу. Звонит из Белоруссии подружка, с которой они познакомились на море.
Радостная скачет по квартире и показывает собеседнице по видео:
– Смотри, какая у меня комната!
В ответ:
– Смотри, а у меня какая! И какой у меня в комнате бардак!
– У тебя бардак, а у меня бордачелло!.. Смотри!

– Можно тебе признаться, папочка?
– Конечно, солнышко. Я тебя слушаю.
– Помнишь, когда мне было четыре годика, ты вёз меня в садик на санках, а я спала?
– Помню.
– Так вот, я не спала. Я делала вид, что сплю. Мне казалось, что ты дотащишь меня до садика, увидишь, что я сплю, и повезёшь обратно домой, и положишь досыпать в кроватку…
Улетая с мамой на отдых, суёт мне свою любимую куклу.
– Папа, мне будет очень тебя не хватать, а пока спи с ней и вспоминай меня.

Зима была на редкость снежной. Выходим из дома поутру, а санки не едут, буксуют, и я несу их в одной руке до тротуара, а в другой – тёплая ладошка Верунчика.
Вот и тротуар. Его уже почистили коммунальщики, но я по инерции делаю ещё несколько шагов и слышу её возмущённый голос:
– Папа, мы кого-нибудь везём? Или как?

Снова утро. И снова тащу её на санках через заносы. Неожиданно навстречу из-за поворота появляется соседка – молодая девушка Катя с собачкой. Смотрит на нас и говорит Вере:
– Счастливая! Вот бы меня сейчас так кто-нибудь на работу отвёз на саночках.
– Папа, – говорит Верунчик, когда мы со смехом разошлись. – Отвезёшь меня в садик, возвращайся и отвези Катю на работу. Я разрешаю. Сколько Кате лет?
– Точно не знаю, солнышко. Лет двадцать пять – двадцать шесть.
– Ого! И до сих пор её отвезти некому?

– Папа, мне приснилось, как возле «Магнита» ко мне подошёл чувачок и предложил с ним куда-то поехать.
– Боже! Откуда ты знаешь это слово?
– Он так мне и представился: «Привет, я – чувачок». И я его сразу подальше послала.
– Боже! А он?
– А он не успел ответить – его тут же засосал в себя ловец снов, который у меня над кроватью висит. Наверное, он где-то там до сих пор и барахтается.
Пошёл, проверил сети – нет, вроде пусто… А впрочем, мы не всё видим в окружающем пространстве. Не всё.

Задумчиво закрывает книжку и говорит:
– Совесть – это такая строгая тётя, которая никогда не улыбается. А если сделать что-нибудь нехорошее, она придёт к тебе и спросит – почему? А потом будет сидеть, сидеть и смотреть на тебя, пока плохо не станет…

После дня рождения в развлекательном центре разочарованно говорит мне:
– Видел нашу Рапунцель? Ну, аниматора с длинными красивыми волосами? Видел? Так вот, мы с подружкой подсмотрели – после нас она сняла парик, переоделась в Джека Воробья и пошла смешить других детей… Неужели в этом мире всё так фальшиво?

Просвещает подружку: «Лежачие полицейские раньше были настоящими, то есть живыми. Их раскладывали по ночам на дорогах, и они руками и ногами тормозили машины. А потом они все попали в больницу, и новых пришлось делать из резины и асфальта…»

Гости подарили ей огромную белую плюшевую собаку. Тойтерьер Макс, естественно, тоже заинтересовался. Веруня берёт Макса, засовывает его голову плюшевой собаке под хвост и приговаривает:
– Познакомься, познакомься, Максимка! Вы ведь так знакомитесь друг с дружкой?

В танцевальной студии с умным видом объясняет маме своей подружки:
– Мы не бедные и не богатые люди. Мы – средние.

Ужинаем. Верунчик откидывается на спинку стула, смотрит на меня и говорит:
– Люблю смотреть, как мужчины едят!
– И давно это с тобой? – иронически спросила мама. – Где ты ещё любовалась мужчинами во время еды? Дедушка?
– Ну, дедушка само собой, – говорит Верунчик. – Но ещё в лагере я видела, как ест наш тренер Гоша по роликовым конькам.
– И как же ест Гоша?
– Мы очень много занимались, а потом пошли на бизнес-ланч в ресторан. На первое там подавали гороховый суп с копчёностями. И девочки наотрез отказались его есть. Кому-то из них мама говорила, что от горохового супа… Ну, в общем, пукают. Гоша нас уговаривал, уговаривал. Но мы отказались. И когда стало ясно, что суп пропадёт, Гоша сел за стол и съел все семь тарелок. И с таким аппетитом! Тренеров в нашем лагере, оказывается, не кормят, он в подсобке доширак заваривает. И он так красиво всё съел! А мы сидели напротив, ели свои котлетки и любовались.
Я очень хотел спросить, пукал ли тренер Гоша после семи порций горохового супа, но мама догадалась и наступила мне под столом на ногу.

– Не называй меня больше Бурунчиком! Никогда-никогда! Клянёшься? Зови Верой, Верочкой, Верушкой, ну хотя бы Верунчиком, ага? Ну какой я тебе Бурунчик или Бурун?

– Почему бы тебе, папа, не пролететь по этой синей трубе? – спрашивает меня Верунчик в аквапарке.
– Я уже спустился по жёлтой.
– Жёлтая – ни о чём. Синяя – самая крутая. Попробуй, попробуй! Такой драйв поймаешь!
Отказываюсь раз, второй, третий и, наконец, слышу:
– Но ты же у меня молодой папа!
Пришлось полетать в синей трубе. Вылетел наружу и шмякнулся в стайку молодых мамочек. Драйв ещё тот!

– Папочка, скажи, а я много болтаю?
– Многовато.
– Потерпи ещё чуть-чуть. Пойду в первый класс и замолчу.
И философствует:
– Вот нас ведут в садик, с виду таких одинаковых, а на деле мы все разные: кто-то не выспался, у кого-то сломался самокат, у кого-то болит колено, у кого-то светлые мысли, а кто-то хочет какать… А нам говорят: «Построились – и вперёд!»

Недавно узнал, что в женских консультациях мою книжку о дочке рекомендуют читать женщинам, желающим прервать беременность: а вдруг и у вас родится такая?
Беременные женщины читают, и многие меняют своё решение.

Старшая сестра жалуется на Верунчика голосовому помощнику Алисе:
– Алиса, подскажи, что делать с капризными непослушными девочками?
– По вашему запросу ничего не найдено, – отвечает искусственный интеллект.
– Ага! – торжествует Бурунчик. – Вот видишь, даже Алиса не знает, что со мной делать!
Опять забыл! Я ведь пообещал дочке больше не называть её Бурунчиком.