Восьмидесятые годы, Челябинск. Я, двадцатилетняя студентка пединститута, поселилась в общежитии. А в другой общаге, в Металлургическом районе, жила моя двоюродная сестра Ирина. Ей было 23, она работала крановщицей на заводе. Нередко я приезжала к ней по субботам, когда у них проводились дискотеки: включали магнитофон, собиралась рабочая молодёжь. Со всех этажей спускались нарядные завитые девчонки, приходили парни.

На одном из таких вечеров Ира познакомилась с Андреем, и он вскоре стал её мужем. Родилась дочка, однако отношения в семье сложились напряжённые. Андрей начал выпивать, поднимал на жену руку. Буквально на третий день после выписки из роддома он гонял Иру по этажам. Объяснял всё тем, что ждал сына, а получилась дочь.

Для меня эта история выглядела абсолютно дикой. В детстве я даже не догадывалась о существовании таких отношений, потому что наша мама ушла от буйного мужа с двумя маленькими дочками на руках. И больше замуж не выходила. Мы жили втроём, чисто женской уютной семьёй. Никакая пьянь не тревожила нас, мы не знали скандалов и ругани. Я не видела примеров поведения мужчины в семье. Поэтому выросла девочкой мечтательной, «книжной», ждала от мужчин только правильных, красивых поступков. Мечтать оказалось приятнее, чем сталкиваться с действительностью.

В 34 года я родила свою красавицу и умницу дочь. Живу как хочу, ни от кого не завишу. Всего добилась сама, никто мне не помогал, но и не мешал. И я ни о чём не жалею.

Но вернёмся к Ирине. Я советовала разводиться – зачем ей такой муж? Она отвечала, что её отец тоже пил, бил мать, и вообще, многие так живут, а быть разведёнкой позорно. Я жалела сестру, но она спокойно относилась к происходящему в семье: жаловалась, в подробностях рассказывала о ссорах, но конкретных действий, чтобы утихомирить мужа, не предпринимала.

Вскоре ей от завода дали две комнаты в четырёхкомнатной квартире в новостройке. По-весеннему светило солнце, настроение такое, что душа летала. Я практически переехала к сестре, потому что две другие комнаты ещё долго не заселялись, места хоть отбавляй. Да и Андрей стал пить меньше, только по выходным, и то чисто символически.

После занятий, особенно если Андрей работал в ночную смену, я с удовольствием ехала к сестре на трамвае через весь город. Дом заселили в основном молодые семьи, везде кипел ремонт. Я любила входить в светлую, пахшую свежей краской просторную квартиру.

А ещё я очень любила готовить, просто обожала возиться на кухне. Часто Ира с дочкой встречали меня на остановке, мы заходили в магазин, покупали продукты, поднимались на девятый этаж пешком – лифт ещё не запустили. И я начинала своё колдовство. Приходил с работы Андрей, мы ужинали, весело болтали, звучала музыка, к нам заходили подруги или соседи.

Ира с мужем могли уйти в гости или просто погулять, а я оставалась с малышкой. Одним словом, почти идиллия.

Настало лето, сессия, потом каникулы, следом практика – в город я вернулась только к ноябрю.

Когда приехала к сестре, узнала, что Андрей снова начал пить, драться, издеваться над ней. Дошло до того, что однажды ночью вытолкал абсолютно голую Иру из квартиры и продержал в подъезде почти два часа. Соседи не потерпели ссор и драк и после очередного дебоша вызвали милицию. Андрея забрали, а Иру попросили написать заявление.

Она не ожидала, что мужа сразу привлекут к уголовной ответственности и дадут целых три года. Постоянно чувствовала себя виноватой в том, что Андрей сидит.

Это чувство усиливала её мать. Она говорила, что и её муж бил, но она не бегала по милициям жаловаться. Свекровь жила далеко, но в письмах и телефонных звонках тоже выговаривала невестке за судьбу сына, твердила, что без мужа Ирина никто и теперь будет побираться.

Я почти совсем переехала к ней, устроилась работать санитаркой по ночам. Нам помогали Ирины родители и братья – они жили недалеко, в райцентре, и каждый месяц заезжали с картошкой, мясом, молочными продуктами, соленьями-вареньями. Позже Ира устроилась нянечкой в детский сад, и это было очень удобно: и дочка пристроена, и зарплата есть. Так мы и прожили холодную уральскую зиму 1984 года.

Весна в тот год наступила стремительно. В марте бурно потекли ручьи, в воздухе разлился запах тающего снега.

Это случилось в субботу. Накануне мама Ирины передала ей деньги. Помню, подошло время выплаты какого-то пособия, сестра получила оклад, я – стипендию и зарплату. То есть у нас на руках была баснословная сумма. Я не пошла на занятия, соседи уехали на все выходные. С раннего утра мы вымыли квартиру, оставили малышку с подругой и понеслись за покупками.

С удовольствием перечислю то, что купили, это доставляет мне особую радость. Ранее мы оформили в кредит диван, тумбочку под телевизор, журнальный столик с простыми креслами, торшер, палас на всю комнату. Где нашли машину с грузчиками, не помню, но уже к обеду вся мебель стояла в квартире.

И вот у нас уже новые тюль и шторы. Помните, раньше на двери вешали висюльки из бамбука? Их тоже прикупили. Выстояли очередь, нам достались два комплекта постельного белья и большое махровое розовое полотенце. Приобрели себе новые халатики, нашей девочке – платьице. В хозяйственном отхватили комплект белых тарелок с золотой каёмкой, чашки, фужеры, салатницы.

Ирина быстро съездила на проходную завода, где сотрудникам отпускали огурцы из теплицы, и нам досталось целых два килограмма, хотя в одни руки давали по одному. Купили три курицы, отоварили талоны на колбасу и ветчину. В овощном наткнулись на яблоки. Расщедрились и, кажется, взяли по бутылке «Варны» и «Медвежьей крови». Накупили выпечки, пирожных, конфет. Довольные, счастливые и уставшие ввалились в квартиру.

Моментально подшили шторы и повесили на чистые весенние окна. В один час новая мебель, палас и бамбуковые занавески встали на свои места. Играл магнитофон, звучала «АББА».

На кухне тоже всё было чудесно. Моё коронное блюдо: лучшие кусочки курицы и крупно нарезанная картошка раскладываются в глубокой сковородке, сверху кружки моркови и лука, всё это посыпается перцем, добавляются сливочное масло, немного воды – и ставится на 45 минут на плиту. Та царская сковородка у меня до сих пор перед глазами.

Гулять так гулять, решили мы, и приготовили ещё и окрошку. А как только отрезали первый кружок огурца, ещё большая доза свежести и радости ворвалась в наши души. Как он пах, этот огурец!

Мы с Ириной в новых халатах и две наши подруги весело суетились. Стол был великолепен: новые фужеры блестели, вино источало сумасшедший аромат. Наступали сумерки, торшер уютно разливал свет. До сих пор помню ощущение полноты и радости жизни, которое испытала тогда. Всем было не просто хорошо, а чудесно!

Я отправилась на кухню за горячим. Красиво раскладывала всё на новых тарелках, посыпала сверху зелёным луком и торжественно несла в комнату, раздвигая бамбуковые висюльки.

И тут в дверь позвонили. Я открыла не спрашивая. На пороге стояли мама и брат Андрея. Они приехали, чтобы проведать его в заключении – колония находилась в пригороде. Конечно, их никто не ждал, они не предупредили о своём визите.

Ирина, бедняжка, просто обомлела, но я успокоила сестру, предупредила её, чтобы не смела трусить. Естественно, мы пригласили гостей за стол, но праздничное настроение улетучилось. Подруги вскоре ушли, разговор совсем не клеился – гости молчали, а мы не знали, о чём с ними говорить. Было видно, что свекровь приехала с упрёками, но обстановка в квартире и наше настроение её обескуражили.

А мы с Ирой гордились тем, что нас окружало. Ведь мы сделали всё это сами! И нам было чем угостить гостей, пусть и непрошеных. А днём раньше всё выглядело бы иначе. Конечно, накормили бы их, но такого триумфа не случилось бы.
Укладывая гостей спать, мы разложили недавно купленный огромный диван, расстелили новое постельное бельё. Предложили гостям ванну, быстро поставив шампунь и мыло, повесив махровое полотенце. Знай, мол, наших, не пропадём без вашего алкаша.

Они жили в небольшой уральской деревне и, скорее всего, в городской ванной оказались впервые. По крайней мере, я долго объясняла, как пользоваться кранами и душем.

За завтраком свекровь сказала Ирине, что та живёт богато – как, мол, вы с Андреем будете всё делить? Попросила отказаться от алиментов.

Ирина уже без страха ответила, чтобы свекровушка не волновалась насчёт раздела имущества, потому что Андрей ничего в дом не купил, наоборот, разбил почти всё, что подарили на свадьбу и покупали вместе. Его мать напомнила, что по закону всё купленное в браке делится пополам. На что Ира ответила, что они уже второй месяц разведены, а кредит оформлен после развода. Чувствовалось, что свекровь хочет скандала, а повода нет.

С утра я приготовила вкуснейший завтрак: яичницу с ветчиной, салат из свежих огурцов, кофе с пирожными. В дорогу гостям не пожалела приготовить запечённую курицу и, опять же, положила огурчик. Это сейчас свежие огурцы есть круглый год, а тогда раньше июля их не видели.

Уже в дверях свекровь попросила Ирину дать ей хотя бы денег. Ира поинтересовалась, сколько та хочет, и сразу получила ответ: десять рублей и махровое полотенце. Сестра без разговоров отдала ей всё это и попрощалась.

Денег после всех расходов оставалось мало, но мы знали, что снова появятся зарплата, стипендия, подоспеет какое-нибудь пособие и всё будет хорошо.

С той поры прошло много времени. К, сожалению, жизнь нас с Ирой потом развела, но эти два года, которые я провела с сестрой, наши общие радости и печали, совместное выживание и триумфальный жизнеутверждающий мартовский день буду помнить всегда. Не забуду запахи тающего снега, весенних сумерек, свежего огурца и новой жизни.