– Евгений, правда ли, что страсть к лошадям вспыхнула, когда вы приехали домой на каникулы по окончании первого курса ГИТИСа?
– Да, правда. Моё первое знакомство с лошадьми произошло именно тогда. Мне исполнилось восемнадцать, на каникулах я контактировал с этими животными, и вскоре возникло желание сделать что-нибудь творческое с участием лошадей.

– А кто выбирал название для вашего конного театра – «Велесо»? Откуда оно пошло?
– Велес – это древний славянский бог, который покровительствовал домашней скотине, а кроме того, поэтам и музыкантам. Так что сам бог Велес повелел нам назвать театр его именем. (Смеётся.)

– Ваш конный театр, по сути, единственный в стране. А существуют ли аналоги в мире?
– Вообще, конных театров в мире очень много, однако зачастую они сосредоточены на трюках и жёсткой дрессуре. У нас направление другое, мы выстраиваем диалог с лошадьми. Ведь у лошадей существует язык, на котором они общаются между собой и вообще со всеми объектами в живой природе. Причём это язык тела. Вот почему мы устанавливаем с ними контакт через актёрскую игру. Отсюда и название «Конно-драматический театр», где важное ключевое слово – «драматический».

– Вы себе лёгких путей не ищете. А можете назвать картину, в которой вам было сложнее всего сниматься?
– Да по-разному случается. Например, в сериале «Бомба» был сложный текст, нам приходилось осваивать терминологию из области ядерной физики. Что касается физических усилий, то, наверное, самая сложная работа выпала на мою долю в фильме «Тихий Дон». Ведь там пришлось учиться держаться в седле, скакать верхом, управляться с шашкой, участвовать в сценах боёв и так далее.

– Роль Григория Мелехова – одна из лучших в вашем творчестве. Вряд ли вы раскроете, как актёрски создавали этот образ, но скажите хотя бы, как вообще вживались в образ казака.
– Вообще, подготовка шла достаточно долго. У меня она заняла примерно полгода. И состояла прежде всего из тренировок верховой езды и рукопашного боя. Ведь шашкой надо было овладеть! Ещё мы разучивали песни, читали тексты о донских традициях – в общем, всё это заняло довольно много времени.

– Вы очень подвижный человек и явно не можете долго сидеть на месте. Всё началось в детстве. Сначала семья перебралась из Ашхабада в Самарскую область, потом вы уехали в Москву учиться, а теперь у вас свой театр под Петербургом. Трудно ли вам даются переезды? Или нравится смена обстановки?
– У меня уже выработалась привычка. Я ведь постоянно езжу из одного города в другой, и бывает, что на одном месте нахожусь не дольше недели. Переезды и разъезды переношу спокойно, легко обживаю новые места обитания и новое пространство.

– В детстве вы пережили переезд в Россию из другой страны.
– Наверное, это оказался самый болезненный переезд. Ведь тогда было вообще непонятно, куда мы едем и как там устроимся. Вдобавок пришлось оставить нашу собаку на прежнем месте. То есть мы пережили серьёзный стресс. Но после этого с каждым разом всё становилось проще и понятнее.

– Вы вышли на профессиональную театральную сцену в Сызрани, ещё будучи школьником.
– Да, но, в общем-то, я и в Ашхабаде успел поработать в одном спектакле, он назывался «Солдат Чонкин». В Сызрани пошли более серьёзные роли, в том числе главные. В драматическом театре имени Толстого я сыграл около десяти спектаклей. Параллельно участвовал в постановке «Кошкин дом» в детском музыкальном театре, где я работал вместе с отцом. А ещё мы организовали свой собственный театр, создавали постановки и возили их по ДК. Но и этого мне было мало. В одиннадцатом классе я организовал в школе свою театральную студию. За последний год обучения успели поставить несколько спектаклей. В общем, детство у меня было очень плотно связано с театром. Я уже тогда понимал, что это мой путь, и двигался в выбранном направлении.

– Легко ли удалось поступить в столичный театральный вуз?
– Нет, легко у меня не получилось. Нигде, кроме ГИТИСа, я не проходил дальше второго тура. Только Олег Львович Кудряшов (театральный режиссёр и педагог. – Ред.) каким-то образом разглядел во мне искру таланта. У него, собственно, я и отучился, чему очень рад. Считаю Олега Львовича одним из выдающихся мастеров театрального искусства.

– А чем запомнилось само обучение?
– Обучение запомнилось, во-первых, замечательным курсом и педагогами. И, во-вторых, беспрерывной, почти круглосуточной работой. Очень часто мы с товарищами оставались в ГИТИСе на ночь, спали по два-три часа и утром продолжали репетиции. Это оказался настолько интересный процесс, что никто не хотел прерывать его даже на сон.

– Ваш отец был актёром. Похожи ли вы на него в своём творчестве, или вы совсем другой?
– Наверное, при желании во мне можно увидеть определённое сходство с отцом. Я как сын, возможно, перенял от него некие внутренние установки. Но в целом по психофизическому устройству мы всё-таки очень разные.

– Евгений, вам всегда удаётся создавать роли несколькими очень точными деталями. Как вы их находите?
– В первую очередь исхожу из сюжета и характеристики своего персонажа. И ещё слушаю режиссёра и партнёров.



– И всё-таки насчёт точных деталей. В нынешнем году было несколько премьер с вашим участием, и одна из самых ярких ролей – это Шут в сериале «Король и Шут». Каково это – играть не человека, а галлюцинацию?
– Мне было интересно создать именно такого героя. Как бы его правильно назвать?.. Это даже не человек, а некий абстрактный образ, который раскрывается через диалог с главным персонажем, Горшком (прозвище Михаила Горшенёва, лидера группы «Король и Шут», истории которой посвящён фильм. – Ред.). Во время проб и диалога с режиссёром мы пришли к мысли, что этот персонаж должен быть именно шутом. Как мне кажется, очень правильное решение. Потому что в таком контексте начинает работать вся система координат – становятся понятны и личность Горшка, и его жизненная позиция, и мироощущение, и его стремление к анархии. Собственно, интересно было сыграть именно эту субстанцию, напоминающую человека, с которой главный герой вступает в диалог. И когда мы всё это придумали, работа меня зацепила. Конечно, я на неё согласился. Такая роль – редкий подарок для артиста.

– Сыграно гениально. По-моему, вы переплюнули весь остальной актёрский состав. Хотела также задать вопрос о гриме. В этом фильме он очень сложный. Я думаю, даже вы за всю актёрскую карьеру никогда с таким не сталкивались.
– Грим действительно уникальный. Кажется, он вообще впервые применялся в кино. Для него использовали глину двух цветов, с помощью которой передали фактуру человеческой кожи. Она проглядывала сквозь потрескавшуюся засохшую корку естественным рисунком. Вдобавок для каждого эпизода мы искали новую фактуру и особый цвет, чтобы создать уникальный образ Шута, в который он перевоплощается. Ведь всё-таки это шут, то есть лицедей. И каждый эпизод – грубо говоря, новая грань его шутовства. Мы искали эти грани и на площадке, и на озвучении. Вся роль переозвучена, и это оказалось принципиально. На озвучке мы дожимали то, что изначально намечали внутри кадра. Чтобы картинка и текст были созвучны, мы буквально размечали внутри кадра каждый штрих.

– Вы говорили, что группу «Король и Шут» не особо-то и слушали до съёмок, но потом погрузились в их творчество. А вообще, какую музыку слушает Евгений Ткачук в жизни?
– Вообще, я люблю джаз, классику, фолк, советские шлягеры. Баха, Иоганна Себастьяна, слушаю с большим удовольствием. А ещё – некоторые произведения Генделя, Шуберта. Из современных композиторов – Шнитке. Но иногда с интересом слушаю рок. Бывает настроение послушать гранж или рэп. Собственно, я меломан и много чего слушаю.

– В вашем актёрском багаже есть отрицательные роли. Одна из последних – роль Васи в сериале «Мир! Дружба! Жвачка!». Насколько легко вам даются отрицательные персонажи?
– Я бы не сказал, что это легко. Да и вообще, мне не всё даётся так уж просто. Вдобавок отрицательные роли порой приносят настолько тяжёлый опыт, что ты даже теряешь смысл творчества. Когда вживаешься в образ, то оправдываешь своего героя и присваиваешь себе его мысли. И в какой-то момент внутри тебя происходит подмена нравственных понятий. Эти нехорошие мысли стремятся закрепиться в твоей голове. Так что после них нужно некоторое время приходить в себя. Наверное, это самое сложное. А уж со всем остальным я как-то разобрался. Там ведь не было сложных сцен, сюжет понятный, да и с характером персонажа всё ясно. В общем, сыграл как смог.

– У вас уже огромное количество премий. Есть ли среди них особенно дорогая вашему сердцу?
– Честно говоря, не могу назвать премию, которая переплюнула все остальные. Хотя всегда приятно, если отмечают твою работу.

– А какого зрителя вы ждёте в кино и театре?
– Внимательного и желающего расти и развиваться. Вообще, мне кажется, искусство призвано растить из нас личность и передавать культурный код, который так важен человеку образованному, культурному.

– Евгений, чем увлекаются ваши дочери?
– Старшая дочь увлечена рисованием. Создаёт комиксы, причём уже практически профессионально. Во всяком случае, стремится к этому. Младшая дочь увлекается бальными танцами, занимается фортепьяно, ходит на плавание.

– А что нового сейчас у вас в кино? Ведь опять выходит масса проектов с вашим участием. Может быть, приоткроете тайну?
– В скором времени – кажется, в конце лета – должен выйти фильм «Повелитель ветра». В кино рассказывается об одном из мировых рекордов, который установил Фёдор Конюхов. Несколько лет назад он совершил 11-дневный кругосветный полёт на воздушном шаре высотой с двадцатиэтажный дом. Я играю сына путешественника. Также в скором времени будет готов сиквел Виктора Тихомирова, он называется «Евгений Телегин и другие». Этот фильм – попытка трансформации образа Евгения Онегина в Евгения Телегина. Всё это представляет собой авторское произведение Виктора Тихомирова (художник, сценарист, кинорежиссёр, член творческой группы «Митьки». – Ред.).

– Хотела напоследок вернуться к вашему конному театру. Вы сказали, что лошади-артисты не исполняют трюков. Тогда совсем непонятно, а чем же они занимаются. Ведь в цирке лошади всё-таки показывают номера.
– А мы как раз тем и отличаемся от цирка, что не работаем над трюками и номерами. Зато работаем над установкой точного контакта, взаимопонимания между лошадью и человеком. Мой мастер Олег Кудряшов говорил: «Когда вы найдёте свою собственную форму высказывания, это даст вам большой потенциал и силы для дальнейшего творчества». Я над этим много думал, и в какой-то момент всё соединилось. Я со своим учителем полностью согласен. Найденная лично тобой форма действительно даёт тебе силы. Тем более что никто не знает, как создаётся конно-драматический театр. Ведь методичек здесь не существует.

– Мечту о конном театре вы реализовали. А о чём мечтаете сейчас?
– Сейчас я мечтаю о создании некой творческой деревни, подальше от города, где могут проходить фестивали и работать лаборатории. И чтобы всё это размещалось на природе, с самостоятельной инфраструктурой, имело свою идеологию и философию.



– Сколько у вас сейчас лошадей?
– Девять. Пока хватает. Места у нас не так много, чтобы заводить ещё.

– Для таких начинаний требуются средства. На что вы существуете?
– Мы частенько организуем сборы средств на разных интернет-платформах. Люди помогают, ведь им не безразлично то, что мы делаем. Приезжают и волонтёры, они помогают нам руками. Но деньги тоже нужны. Два года мы получали президентские гранты, но в этот раз финансирование обошло нас стороной. Наверное, на то есть причины.

– А ещё в вашем театре существуют актёрские интенсивные курсы. То есть можно приехать к вам, поселиться и заниматься с педагогом. А строгий ли вы руководитель в этом плане?
– Нет, я только учусь быть строгим. Надо выр-р-р-ращивать в себе тирана! (Смеётся.) Я же ведусь на любые попытки манипуляций. Пока что! Но я работаю над этим.