Ежегодно на Троицу мы вместе с семьёй обязательно навещаем усопших родных. И каждый год случаются проблемы с поиском места захоронения моего папы.

Отец при жизни много пил, с мамой они развелись, когда мне было около пяти. Умер он, как и жил, очень плохо – пропал без вести. Потом его нашли. Тело около полугода пролежало на открытом воздухе за автозаправкой, от него мало что осталось. Хоронили останки в чёрном пакете.

И вот что странно: по приезде на кладбище в поминальные дни отыскать могилу отца способна только я и больше никто. Мама, тётя, ныне здравствующие бабушки и дедушки могут часами бродить вокруг да около, элементарно не обнаружив даже нужной тропы. Я заметила ещё одну таинственную закономерность: во время таких поездок меня всегда словно сзади кто-то подталкивает, направляет в верную сторону, будто шепчет: «А вот здесь сверни направо, а вон там – налево». Кстати, дорогу я особо никогда не запоминала. Да и нечего там запоминать: участки относительно новые, могил не так много, сложно заплутать. Однако вот такой парадокс.

Может, сказывается то, что отца при жизни никто не любил, кроме меня? Да и из родных по крови у него был лишь отец, поколачивавший его с малолетства. Хотя, если признаться честно, мне папу всегда было лишь невыносимо жалко. На этом все мои эмоции к нему заканчивались.

Никогда не чувствовала себя плохо во время посещения кладбища. Единственное, что примечала: раньше, после того как навещала могилки близких, сразу накатывала дикая усталость. Приходила домой и буквально валилась с ног, могла потом проспать часов десять. А сейчас, бывает, пару раз в год, помимо праздников и поминальных дней, выбираюсь на прогулку на погост, чтобы немного собраться с мыслями, подумать о вечном. При этом никогда не забываю методы защиты от потустороннего влияния. Всё-таки на кладбищах происходит колоссальный отток жизненной энергии. Беречься в подобных местах просто необходимо.

Старое кладбище я помню ровно столько, сколько помню себя. Помню, как сестра моего дедушки расстилала тряпичное покрывало на могиле своей матери и всегда говорила, чтобы я не боялась садиться на холмик: мол, прабабушка только рада, что внучка её навестила. А мне всегда было не по себе от этого, поэтому я отсиживалась на лавочке у соседней могилки.

Поскольку наша деревня небольшая, все друг другу приходятся дальними или близкими родственниками, так уж повелось. У наших соседей как раз есть одна такая тётка, очень активная женщина, любительница и затейница различных общественных мероприятий. Энергия из неё бьёт через край. Но ровно столько в ней и неприятного, чего-то неуловимо отталкивающего. Возможно, мне это просто кажется, но тем не менее дела с этой женщиной у меня как-то не заладились, чему я не сильно и огорчалась. Да и в деревне я толком не жила, разве только в раннем детстве, ну и в сознательном возрасте года два-три с перерывами.

Та тётка по молодости удачно выскочила замуж за тихого и смышлёного парня. Вдобавок он оказался страсть каким красавцем: высокий, воспитанный, язык подвешен, да и руки росли из правильного места. Женились вроде бы удачно, родились дети, дом – полная чаша. Всё в доме сделано руками мужа, всё с иголочки! Да вот только недолго тётка с мужем радовались тихому семейному счастью.

Как только детей вырастили да отправили в свободное плавание, супруг скончался. Болезнь его настигла внезапно – сгорел за считаные месяцы.

Организовали похороны, а тётка отрядила мужу в последний путь всё лучшее: и гроб шикарный, и не обычную «Газель» арендовала, а настоящий катафалк, и памятник велела поставить сразу, а не через год, как полагается. Но самое интересное – выбор места захоронения пал на новые участки. Деревенское кладбище делится на две части, между которыми пролегает небольшой болотистый овражек. В «старой» части хоронили абсолютно всех, а землю на новой не трогали. Считалось, что нельзя хоронить на новом месте, пока старая территория не заполнена.

Однако тётка словно сбрендила. Развила бурную активность, решив, что, раз кладбище «новое», значит, лучшее, и хоронить супруга распорядилась именно там. Никакие увещевания старожилов на неё не подействовали. Так и погребла мужа. Вот только бабки потом очень долго шептались: мужик ушёл совсем молодым, ему было всего сорок с небольшим. Похоронили человека на новом месте, нехорошо это. Одиноко станет мертвяку – будет звать к себе одногодок.

Увы, так всё и случилось. Неожиданно новый участок разросся очень быстро и вмиг «помолодел». Кто-то помер от пьянки, кто-то в аварию попал, другого прибрал несчастный случай. И возраст большинства покойников соответствующий – 35–40 лет. Очень много выросло таких могилок. Участки стариков, конечно, тоже иногда встречаются, но относительно «молодёжи» они – капля в море.

До сих пор многие односельчане ту тётку считают виноватой: мол, проложила смерти дорожку к молодняку. Но как там на самом деле всё получилось, неведомо.

На новом участке покоится и мой дядя. Погиб от несчастного случай, ему было всего пятьдесят. Да и отец ушёл молодым, ещё до 50. Вот и не верь после этого в деревенские кладбищенские приметы.