– Пётр Валентинович…
– Марина, давайте просто Пётр, тем более что мы с вами пересекались по работе.

– Да, вы были одним из руководителей программы, в которой я работала много лет назад. Но не представляла, что вы помните каждого сотрудника. Итак, вы сотрудничали с разными каналами – вели «Сегодня» на НТВ, итоговую воскресную программу «Время», а также «Доброе утро» на Первом, а сегодня представляете «Новости» РЕН ТВ. Когда и где вы чувствовали себя максимально комфортно?
– Я в принципе не мыслю такими категориями, мне сложно отвечать на подобный вопрос. Времена разные, и главное – как ты сам относишься к своей работе. Если любишь её, то тебе всегда интересно. Не могу разделить телеканалы на «лучше» и «хуже». Я-то практически всю жизнь занимался одним и тем же – новостями. За исключением небольшого периода в «Добром утре», и то параллельно тогда работал на информационной радиостанции «Сити ФМ». Так что я не люблю ностальгировать. Всему своё время. Безусловно, ты меняешься, меняется и отношение к жизни. Есть хорошее выражение, которое приписывают Черчиллю: «Кто в молодости не был революционером, у того нет сердца. Кто с возрастом не стал консерватором, у того нет головы». Вот я, наверное, из этой категории. Со временем набираешься опыта и учишься относиться к событиям не так однозначно. Отвыкаешь делить всё на чёрное и белое. Конечно, есть вещи, которые однозначно трактуются как зло. Но если говорить о крупных исторических событиях, меняющих мир, то их причины и следствия всегда гораздо сложнее, чем кажутся на первый взгляд. В общем, я не испытываю ностальгии. Просто всегда выбирал правила игры по себе, и всякий раз мне с точки зрения профессии везло: принципы телеканалов во многом совпадали с моими личными установками.

– В девяностых и начале двухтысячных вы были лицом НТВ – самого рейтингового канала того времени, флагмана информационного вещания. Но старая команда распалась и ушла, причём со скандалом. Вы общаетесь с коллегами со старого НТВ?
– Да, это была офигенная команда, она заложила многие основы современного телевидения. Для меня это важный опыт. Но тогда было одно время, а сейчас другое. Тёплые чувства к прежнему НТВ остались, думаю, у многих тележурналистов. Однако некоторые коллеги с НТВ сейчас работают вместе со мной на РЕНе. И руководство канала РЕН ТВ – это люди, с которыми мы знакомы с тех времён.

– Вы работали в прямом эфире в дни взрывов жилых домов в Москве и Волгодонске в сентябре 1999-го, в день отставки Ельцина, во время начала боевых действий США в Афганистане. А ещё вели новостные выпуски с рассказом о «Норд-Осте» и Беслане. Трагические события. Рассказывая о них, можно ли оставаться хладнокровным?
– Я позволил себе включить эмоции всего два раза. Это было состояние шока в день, когда стало известно о гибели всего экипажа нашей подводной лодки «Курск». И когда сообщал о теракте 11 сентября 2001 года. Психологический эффект никто не отменял, эмоции присутствуют, но их никто не видит, телеведущий должен себя сдерживать. Внутри может всё кипеть, но внешне, в эфире, выглядеть нужно спокойным, взвешенным, адекватным. Потому что ты обязан давать людям информацию, а не провоцировать их на эмоции.

– В интернете пишут, что, окончив филфак Московского пединститута, вы пошли учиться на журфак МГУ. Неужели для работы журналистом не хватило филфака?
– Марина, не читайте Википедию! Там врут. У меня нет законченного высшего образования, оно у меня незаконченное. Я действительно учился в педагогическом институте на факультете русского языка и литературы и потом в самом деле перевёлся на журфак. Но для меня работа была важнее, чем учёба, потому что уже тогда появилась семья. Я не очень люблю об этом рассказывать, ведь многие пеняют мне на отсутствие законченного высшего. Но я считаю, что журналистика – пожалуй, единственная профессия, где требуется не образование, а любознательность. Конечно, нельзя быть необразованным журналистом, однако научить журналистике невозможно. Журналистика – это жизненный опыт. Если ты всерьёз занимаешься этой профессией, то попутно получаешь все необходимые знания. Например, если рассказываешь о законодательстве, то обязан знать элементарные основы юриспруденции. Рассказывая о политике, должен в ней разбираться. Рассказывая о науке, не можешь предстать перед зрителем неучем.

– А каково главное качество новостника, помимо любознательности и эрудированности?
– Нужно жить новостями. Быть фанатиком. Если хочешь выглядеть не «говорящей головой», а профессиональным ведущим теленовостей, то важно быть маниакально увлечённым информационным потоком.

– Просыпаясь, вы первым делом смотрите новости?
– Да. Читаю телеграм-каналы и другие источники. Иногда от этого очень устаёшь, потому что наступает информационная интоксикация. С одной стороны, хочется «выключить голову» хотя бы ненадолго. Но с другой, понимаешь, что без этого ты уже не можешь существовать. И вся твоя жизнь так или иначе этому подчинена. Страшно что-нибудь пропустить и потом не иметь возможности компетентно судить о происходящем.

– Неужели никогда в жизни вы не отключались от новостей?
– К сожалению, нет. Или к счастью. В отпуске тоже за ними слежу. Просто стараюсь немного дозировать, ограничивать объём. Читаю новости не каждый час, а три раза в день.

– Ваш отец Валентин Петрович был высококлассным журналистом, редактором документального кино. Он тоже жил в таком режиме, или всё-таки советские журналисты существовали по иным принципам?
– Отец интересовался тем, что происходит, но не занимался в чистом виде информацией и новостями. Он был очень хорошим телевизионным редактором, работал со многими известными кинодокументалистами. У меня в том числе и от него с детства появилась привычка читать газеты, смотреть телевизор, чтобы находиться в курсе событий.

– Какие газеты выписывала ваша советская семья?
– «Правда» первая в списке по определению. И обязательно – «Литературная газета». Иногда «Вечерняя Москва», иногда «Известия». Мы выписывали практически все литературные журналы, которые тогда существовали, начиная с «Нового мира» и заканчивая «Звездой». Отец очень любил литературу и привил эту любовь мне.

– Он повлиял на ваш выбор профессии?
– Абсолютно нет. Выбор профессии у меня оказался случайным. Честное слово, никогда не думал, что стану заниматься журналистикой. В 1992 году мои родители услышали по радио, что на новую радиостанцию «Эхо Москвы» требуются сотрудники. Я искал работу, отправился туда, вступил в эту реку, и она меня унесла. А вообще-то в детстве я очень хотел быть лётчиком, как дед, и  долго болел небом. До сих пор им болею. Но в восемь лет сломал позвоночник, поэтому пришлось проститься со всеми мечтами. В какой-то момент думал поступать в Институт инженеров гражданской авиации, но, когда трезво взглянул на вещи, понял, что это всё-таки разные сферы. Инженеру надо обладать математическим складом ума, которого у меня нет. Поэтому с авиацией я свою жизнь не связал.

– Мне кажется, в работе новостника тоже присутствует некий авиационный мотив. Даже терминология схожая: «летучка», «пилотные выпуски», «предэфирный отсчёт секунд»…
– Я никогда об этом не думал, не проводил параллели. Но схожесть прежде всего в том, как много зависит от слаженных действий всех служб, всей команды, всего экипажа. Начиная с наземного обслуживания бортов диспетчерами – режиссёрами, профессионального умения шеф-редактора – руководителя полётов до поведения пилотов в небе – то есть в эфире. Только это гарантирует успешно выполненный рейс.

– То есть волкам-одиночкам на телевидении делать нечего?
– Одиночек-то у нас много, а вот волков мало. Я имею в виду – настоящих личностей. Любая командная работа, тем более такая сложная, как телевизионные новости, зависит от человеческого фактора. Так что здесь очень нужны личности.

– Вы сказали, что начали работать в юном возрасте, потому что нужно было содержать семью. Рано женились?
– В первый раз – в двадцать два года. А через два года, в 1994-м, у меня родился сын. Отчасти моё трудолюбие стимулировала появившаяся семья, но отчасти – желание двигаться дальше. Поэтому работа была для меня важна. Я не очень люблю говорить о семье. Могу сказать только одно – мне повезло с семьями. Практически со всеми, которые у меня были. Я трижды женат. Первая жена и мама моего ребёнка (Татьяна Марченко, журналист, редактор, политик. – Ред.) до сих пор один из самых близких людей в моей жизни.

– Почему же вы расстались?
– Так бывает. К сожалению.

– Наверное, непросто жить с фанатиком новостей. Вашей семейной жизни и личному счастью профессия не мешает? Дискомфорт от этого никогда не испытывали?
– Безусловно, испытывал. Иногда бывает очень сложный график, который просто не совпадает с жизнью домашних. Но важно находить баланс. Вот сейчас у меня с супругой абсолютно не совпадают графики. Она, как все нормальные люди, в субботу и воскресенье отдыхает, а я отдыхаю в понедельник и вторник. Можно сколько угодно переживать по этому поводу, но изменить свой режим я не могу. Как и заставить жену выбрать себе другие выходные. Остаётся один вариант – искать возможности, компромиссы, договорённости. К счастью, это удаётся.

– Вашего сына зовут Валентин. Он назван в честь вашего отца?
– Да. В честь моего отца, его деда, которого он, к сожалению, никогда не видел. Отец ушёл за год до рождения внука. И я мог только рассказывать о нём своему сыну. Прежде всего о том, что отец был удивительно порядочным и высокообразованным человеком. Он для меня образец настоящей советской интеллигенции – умный, думающий, читающий, рефлексирующий, хотя, может быть, его судьба получилась не особо складной. Своими умом и талантом он мог достичь большего, но, возможно, его время не пришло. Однако он был прекрасным человеком – очень добрым, очень обаятельным.

– А современная интеллигенция другая?
– Вот не уверен, что себя могу назвать интеллигентным человеком. Для формирования интеллигенции, наверное, существуют определённые периоды в истории. Это сложный философский вопрос, и я уж точно не собираюсь судить о современной интеллигенции.

– Ваш сын учился в Институте стран Азии и Африки МГУ.
– Сын у меня действительно классный, очень крутой. Поступил туда, победив на всероссийской олимпиаде по истории. Выучил китайский язык, да так, что потом некоторое время сам преподавал его в ИСАА. По образованию он специалист по китайской экономике. Сейчас занимается собственным бизнесом, идёт своим путём. Он – настоящий мужик. Я им очень горжусь! Вообще, мне есть чему поучиться и у сына, и у дочери. Они по-другому смотрят на мир, по-другому думают, менее зашорены. Но это также результат того, что им дала семья. Мама моего сына Татьяна – невероятный человек, учивший его думать. И ещё здесь заслуга моей мамы, которая к внукам всегда относилась очень правильно. И Юлька, моя нынешняя жена, мать нашей дочери, тоже старается быть не родителем, а другом.

– Нас, советских детей, растили иначе?
– Детей нельзя воспринимать с позиции «Я взрослый, мне лучше знать». Дети всегда умнее и круче нас. И, наверное, мы тоже в чём-то лучше наших родителей. Но любое навязывание, насилие всегда заканчивается плохо. В ребёнке надо видеть личность и общаться с ним как с личностью. Это и называется дружбой.

– Ваша работа, как я понимаю, совпадает с вашим хобби. Это новости. Но есть ли какие-нибудь другие увлечения?
– Новости – это жизнь, её неотъемлемая часть. А увлечения… Наверное, спорт. Мне нравится таскать железо.



– И сколько тягаете?
– Всё зависит от физического состояния. Когда-то мне очень хотелось стать мастером спорта по жиму, но не получилось. Надо было брать 155 килограммов, а у меня рекорд 152. Спорт для меня – это, во-первых, возможность побороть себя, а во-вторых, способ отключиться. Постоянно ставлю себе новую планку и на тренировках пытаюсь её преодолеть.

– А чем занимаетесь в отпуске? В связи с санкциями маршруты изменились?
– Что касается всех этих санкций, дискомфорта из-за них не испытываю. У меня отпуск всегда «прибит гвоздями», поэтому его легко заранее спланировать. Обычно это окончание телевизионного сезона, то есть август. В этот период я всегда хочу просто поваляться где-нибудь у моря, и у нас в стране такая возможность имеется. Проблема, наверное, лишь в том, что у меня есть очень близкие родственники в Германии, их очень хочется повидать, но в силу понятных событий сейчас это невозможно.

– Я рассматривала ваши фотографии в интернете и увидела, что у вас много татуировок. Это просто красиво, или они имеют некий смысл?
– Безусловно, мои татуировки – символы, они несут смысл. Делать их ради красоты, на мой взгляд, глупо. А вот что значат мои татуировки – рассказывать не стану. Это вещь сугубо интимная. Они сделаны абсолютно осознанно. В принципе, я скептический человек, но они так или иначе отражают определённую часть моей личности.

– Когда столько лет живёшь в новостях, работаешь с новостями – может, уже вырабатываются интуиция, предчувствие знаковых событий?
– Не назову это предчувствием. Полученные знания – это исходные данные, а человеческий мозг – отчасти компьютер, и он способен выдавать анализ. Так что есть возможность просчитывать ходы. Когда постоянно следишь за всеми деталями, то иногда предугадываешь события. Но это не интуиция. А по поводу актуальных событий скажу, что все войны заканчиваются миром. Люди, к счастью, устроены так, что плохое рано или поздно уходит. И всё выравнивается.