Живя долго в одном месте – неважно, коренной ты житель или «понаехавший», – волей-неволей заражаешься местным колоритом и трепетным отношением к святыням. На самом деле каждому городу, каждой деревне в нашей стране есть чем гордиться, уж поверьте. Где-то церковка четыреста лет стоит, претерпевая всяческие метаморфозы – школа, зернохранилище, приют, – но неизменно возвращаясь в исходное состояние дома Божьего. Где-то на вокзале Ленин целых полчаса в поезде на антресолях прятался. Где-то свечной заводик имеет родословную почище королевской династии, и ничего ему не делается: парафинит свои свечки и уже два раза выходил на международный уровень.

И чуть ли не каждый второй уверен, что нет и не может быть места лучше. На «северах», «югах», в сытой Москве, на большой земле – всё это где-то невообразимо далеко, и ничего там хорошего нет.

В придачу к колориту нередко прилагается дёгтевая ложечка снобизма. Дескать, у нас не только место лучше, но и люди самые что ни на есть распрекрасные, а вот в вашей Москве все равнодушные, а на Севере – злые, а на Юге – хитрые, а в провинции – ленивые. Иногда это маленькая ложечка, иногда – целое ведро. И подобное отношение более всего присуще тем, кто лишь пару раз в жизни выезжал со свечного заводика в санаторий по путёвке. Их мир невелик, устойчив и движется строго в пределах одной колеи.

Вот и я такая же, товарищи. Пока моталась в Петербург, Курган, Тюмень, скакала по заграницам, все люди казались мне милыми, хорошими, гостеприимными. Но, застряв в своей северной провинции, я немедленно уверилась, что самолучший народ – это вот тут, окрест триста километров, а дальше все злобные, равнодушные, бессердечные и далее по списку.

Взять, например, Тюмень. Там, знамо дело, все злые. Неприветливые. Норовят по пальцам вокзальными дверями хлопнуть, козьи морды корчат, и всё такое. И я страшно на них обижена.

Но, как водится, чтобы прийти в себя, нужен небольшой толчок. Обычно, если он не помогает, то вселенная даёт отличного пинка, как моей знакомой Лере Николавне.

О, этой женщине-дереву выехать даже на пляж за тридцать километров от города – словно нож вострый в сердце! Человека, настолько не любящего неместных, нужно ещё поискать.

К примеру, поехала Лера Николавна в Сургут. По крайней нужде – в большой сетевой строительный магазин. У нас в городе таких чудес нет, да и бог весть, будут ли. А заодно она решила заглянуть к сестре в гости.

В принципе, ехать недалеко: три-четыре часа, и ты на месте. Однако автомобиль вдруг заглох. И вот представьте: трасса, осень, рыдающая Лера. Но она в жизни не видела, чтобы столько народу вызвалось помочь. И, как назло, одни чужаки – то омичи предлагают помощь, то бородатые чеченцы, то вообще парочка из Буркина-Фасо. И все останавливались! Да, жизнь этой женщины больше никогда не будет прежней.

Однако возвращаемся к тюменцам и моему отношению к ним. Какие-то в Тюмени чудовища живут, ей-богу. Сначала эти негодяи начали уступать мне место в автобусе. Потом эти ужасные люди ни слова не сказали, когда мы с подругой долго сидели в кафе – сначала с пустым чаем, а после и просто так. Ещё и чаю нам бесплатно налили. Просто безобразие!

Но самые ужасные тюменцы работают в магазине, где продают одежду. Я перемерила кучу свитеров, но купила всего один и ушла. И только после третьего стакана чая обнаружила, что в очках не хватает линзы. В моих только что купленных волшебных очках! Я вроде вспомнила, что в магазине уронила. И наутро потащилась за тридевять земель – чтобы что? Правильно, чтобы обнаружить линзу на прилавке, на заботливо подложенной салфетке. Какова наглость, а?

Но и на этом тюменцы не успокоились. До самого дома меня преследовали их пакости – вместо отсутствующего мастера (утро воскресенья!) линзу вставила милая Даша, продавец в ближайшей «Оптике». Бессовестно протёрла тряпочкой мои очки и нахально вручила мне.

Какая-то бабулька угостила яблоком, «чтобы не плакала больше!» – вот же хулиганка, в её-то годы! Таксист дал сдачу с тысячи и угостил барбариской – ну не гад?

Такие дела. Приезжайте и вы к нам – у нас тут мамонты, шишки и биатлон. Мы вас тоже как следует обхамим. Честное пионерское!