Я лежала в роддоме с дочерью. Нас поместили в отделение для самых тяжёлых рожениц: с пороками сердца и с одной почкой, доставленных после автомобильных аварий и онкобольных. Там лежали три дамы, которых я частенько вспоминаю.

Все три женщины длительное время лечились от бесплодия. Все как одна уверяли, что прошли десять кругов ада и нам, обычным женщинам без проблем с зачатием и вынашиванием, их никогда не понять. Уверяли, что вот они-то, намучившись, примут своих детей с любыми диагнозами и станут отличными матерями. Мы слушали и, хотя хватало своих проблем со здоровьем, горячо им сочувствовали.

Первой родила дама, которой я бы дала слегка за сорок. Как она выразилась, это её последний шанс. В предыдущей беременности ей провели процедуру взятия эмбриональной жидкости для выяснения вопроса о генетических дефектах младенца. Организм эту манипуляцию перенёс плохо, и женщина потеряла ребёнка. Поэтому с последующей беременностью решили не рисковать, никаких травмирующих исследований не проводили. В итоге ребёнок родился с синдромом Дауна. Его забрали на дополнительное обследование и на следующее утро во время обхода диагноз подтвердили.

В обед мы женщину не видели, но подумали, что она где-нибудь тихо плачет. Однако часам к четырём её снова не оказалось на месте, и все спохватились: как бы несчастная мамочка не сделала что-нибудь с собой. Бросились искать, к семи вечера дозвонились до мамаши. Она сообщила, что незаметно просочилась мимо поста медсестёр и охраны и уже находится дома. Добавила, что искать её не надо, отказную на ребёнка занесёт позже. О том, чтобы забрать малыша с синдромом Дауна, и речи быть не может. Попытается родить ещё, «чтобы стать настоящей матерью здорового ребёнка».

А ведь буквально накануне уверяла, что примет сына с любым диагнозом, ведь столько его ждала!

Вторая женщина после процедуры ЭКО родила девочек-близняшек. Долго лечилась от бесплодия, и поначалу вроде всё шло хорошо. Эту женщину я встречала потом в детской поликлинике, куда ходила с собственным ребёнком.

К трём месяцам у одной из близняшек обнаружили опухоль головного мозга. Череп стал приобретать неправильную форму, глаза начали «уходить» в сторону. Матери пришлось очень долго лежать с ней в различных больницах. Второй ребёнок в это время находился дома с её мужем и матерью.

Как-то раз, встретив эту женщину с девочкой в поликлинике, я услышала от неё, что она оказалась не готова лежать месяцами в детских стационарах, где бесконечные крик, плач, вопли других детей, ссоры с мамашами из-за неубранного горшка, нескончаемые медицинские процедуры. Сутками кричащий от уколов собственный ребёнок. Её мать в силу возраста устала помогать, и муж тоже не ожидал, что «дети – это вот так, ведь у других иначе».

Как же так? Ведь эта мама десять лет лечилась от бесплодия и представляла материнство совсем иначе. Даме казалось, что она была готова ко всем трудностям и станет образцовой матерью, ведь и книжки читала, и на курсы ходила.

Местами эти трудности её умиляли: ну, испачкает ребёнок при кормлении салфетку – но ведь чумазые дети так прикольно смотрятся! Ну, разрисует обои – это же так мило! В роддоме вслух мечтала, что будет наряжать своих девочек-красавиц как куколок, чтобы все вокруг любовались. А в поликлинике с очень злым лицом готова была провалиться на месте, когда сидевшие в очереди мамаши беспардонно пялились на огромную голову её девочки с ассиметричными глазами.

Её дочь умерла в 11 месяцев.

Второй близняшке поставили такой же диагноз к двум с половиной годам. Встретив женщину чуть позже, я узнала, что второму ребёнку, к сожалению, тоже не удалось справиться с болезнью. Девочки, с таким трудом доставшиеся после долгого лечения от бесплодия и ЭКО, ушли одна за другой.

Я поинтересовалась, не попытаются ли они вновь стать родителями. Реакция матери незабываема: «Да никогда больше! Почти три года ада! Я сейчас думаю: что это за глупость с нашей стороны, просто морок какой-то напал – у всех дети, и нам надо. Ходили, лечились, молились, плакали, глядя на чужих детей. А когда дочки родились, началась такая жизнь, что даже вспоминать не хочу. Нет, всё это родительство, бесконечные горшки, понос, рвота, кормление, лечение, жизнь без сна – всё это не наше. Жить можно и без детей. А для себя я сделала вывод: не надо ломиться в крепко закрытые двери – это могут быть двери ада».

И третий случай, едва ли не самый впечатляющий.

За стеклянной перегородкой в роддоме лежала женщина, которую врачи мониторили каждые полчаса, круглосуточно. Оказалось, что на сроке от 25 до 28 недель у неё регулярно рождаются дети, которые спустя некоторое время умирают. По какой причине именно на таком сроке беременности запускался механизм родоразрешения, выяснить медикам так и не удалось.

Реанимационные мероприятия по выхаживанию детей эффекта не давали. Очередной ребёнок, родившийся при нас, тоже умер, прожив всего два часа. Окружающие, узнав о трагедии, охали и ахали. Женщине все сочувствовали.

Как-то раз я заглянула в стеклянный бокс с роженицей, и меня крайне удивило её лицо. Это было вовсе не лицо горем убитой матери. Она принимала сочувствие с видом вдовствующей королевы – высокомерно и, я бы даже сказала, с удовлетворением. Помню, как несоответствие между трагедией и выражением лица роженицы меня так поразили, что я вся покрылась мурашками. И сразу пришла на память одна статья.

Я прочла в юридическом журнале материал о деле американки Мэрибет Тиннинг, девять детей которой умерли совсем маленькими. Когда после смерти девятого ребёнка следствие, наконец, заинтересовалось этой странной периодичностью, Мэрибет призналась на допросе, что задушила троих детей. Остальные смерти признать насильственными не удалось.

Тогда один из следователей предположил, что, ощутив огромное сочувственное внимание после смерти первого ребёнка от болезни, Тиннинг стала последовательно избавляться от других. Все ужасались, какое горе преследует семью, со смертью каждого ребёнка жалели мать всё больше, и эта лавина сочувствия чрезвычайно нравилась «жертве обстоятельств». В журнале опубликовали снимок женщины, и выражение лица Тиннинг было абсолютно таким же, как у дамы в соседней палате.

Я поделилась своими мыслями с врачом, которая принимала мои роды. На мой сторонний взгляд, соседке, родившей девять мёртвых младенцев и собирающейся рожать до победного конца, был просто необходим психиатр. Врач сказала, что они не могут отказать в медицинской помощи женщине, страстно желающей стать матерью. Сколько бы попыток та ни делала, они обязаны помогать. Таковы установки нашей медицины.

Но консилиум с психиатром всё же организовали. Каким был вердикт врачей, неизвестно, ведь врачебную тайну никто не отменял. Но дама уже при нас собралась рожать десятого малыша, будучи абсолютно убеждённой, что именно этот ребёнок окажется самым умным, талантливым, красивым и здоровым. Дело за малым – просто родить живого.

Меня уже выписали из роддома, но дочь оставалась там и набирала положенный вес, я её ежедневно навещала. На автобусной остановке разговорилась с красивой пожилой женщиной с очень скорбным лицом. Её седые волосы были такого цвета, который называют «соль с перцем». В руках она держала клетчатую хозяйственную сумку. Я подумала, что ей плохо, предложила помощь, спросила, куда едет.

– На кладбище, – ответила седовласая собеседница. – Еду хоронить очередного внука. Только что выдали из больничного морга, – и показала сумку, а там в резиновой клеёнке лежало завёрнутое тело младенца.

Затем рассказала, что вот уже 15 лет её сноха снова и снова пытается родить ребёнка. В результате этих попыток у них на кладбище возник уже целый семейный участок.

– Прихожу туда и смотрю на могилки, – рассказывала бабушка. – Здесь Стасик лежит, а тут – Павлик. А вот тут, под деревом, Валюшка – дольше всех прожила, целых восемь часов. Ни у кого такого личного кладбища с внуками нет – а сноха всё рожает и рожает. Говорит, не мешайте мне, я всё равно своего добьюсь – рожу здорового ребёнка. Вот уже 15 лет нигде не работает, не учится, всё лежит, задрав ноги, – сохраняет беременность.

Муж хронически беременной дамы ужасно устал от этой ситуации. Сколько раз ей предлагали усыновить ребёнка, уже вырос бы кто-нибудь за 15 лет. Нет, говорит, я чужого принять не смогу. Ждите, пока своё родится.

– Вот пятнадцать лет и хороню их одного за другим, – продолжала бабушка. – На кладбище у нас на одном пятачке конфета, на другом – погремушка. Уговаривала сноху остановиться, а она в крик: «Вы не люди, а звери! Вы меня не поддерживаете! Я хочу стать матерью, что здесь плохого?» Всё таскаю ей передачки: то она на сохранении, то в роддоме, то по врачам. И никто её не остановит: женщина пытается стать матерью, цель-то благородная. А что в результате? Все сочувствуют, жалеют, врачи вразумить, а тем более отказать в помощи не имеют права. А нас с сыном никто в расчёт не берёт. Пятнадцать лет вычеркнутой жизни – это нормально? Ведь, по мнению окружающих, мы обязаны сноху поддерживать и помогать: «Вы же одна семья!» Так и живём. И будет ли этому конец, неизвестно.

Я попрощалась с женщиной и поняла, что её историю не забуду никогда.

Позже у своей подруги-врача спросила, не появлялась ли эта дама с навязчивой идеей материнства у них вновь. Как же, появлялась! Родила десятого, похоронила, сейчас вынашивает одиннадцатого. Обвиняет во всём не свой организм, а «плохую российскую медицину» и, в частности, врачей конкретного родильного отделения.

Ей-богу, если бы сама с этой роженицей через стенку не лежала, не поверила бы, что такое может быть. Удивляет вот что: когда кто-нибудь из врачей пытался обосновать точку зрения, что давно пора остановить этот кошмар, окружающие недоумевали: «Как можно лишить женщину самого главного! Ведь она так старается! И ведь это цель жизни любой женщины».

А я вот всё думаю: всегда ли цель оправдывает средства, если само Небо столько лет подряд не даёт добро на появление ребёнка? И как можно остановить желание, превратившееся в безумие?