Всегда удивляюсь, с какой охотой нас с супругом навещают знакомые батюшки, даже иеромонахи. Однажды приняла дорогого духовного наставника. Как всегда, он заехал буквально на часок, весь в делах и на бегу. Но даже эти недолгие мгновения для нас дороже золота. Что называется, заглянуло солнышко в окошко.

Я приготовила на обед то, что батюшка любит, мы общались, смеялись, рассказывали разные истории. К счастью, мой муж был дома, он всегда рад повидаться со священником. Батюшка появился с букетом и тортом. Несмотря на пост, благословил трапезу: мы и тортика поели, и вина немножко выпили. Ведь если это делается ради любви, то можно. Сделали фото на память, и отец улетел. Я едва успела собрать ему пакет с необходимыми мелочами и убедила взять наше отличное домашнее вино.

В его монастыре жизнь кипит, и она совсем не похожа на нашу. Только при постоянном общении с иеромонахами и регулярном сравнении их быта с нашими мирскими хлопотами видишь, что у них иные радости, совершенно другие поводы для веселья, впрочем, как и для печали. Мы, занятые рабочей суетой, только хмыкнем и забудем о невзгоде, кажущейся нам сущей мелочью, а иноки будут переживать и огорчаться. Впрочем, недолго: уныние для монахов неприемлемо.

У них недавно снова случилась катавасия на кухне. Огромная нагрузка лежит на двух поварихах пожилого возраста и одной женщине, которая приезжает помочь в своё свободное время, не получая никакой оплаты за труд. Вот это настоящие подвижницы! Их всегда особенно трепетно ждут на консервирование огурцов и помидоров для братии, а в конце сезона и квашение капусты не за горами. Но всё равно они не управляются: то праздники, то нужно накормить паломников, и к настоятелю частенько приезжают гости из других епархий. Для них обычно готовят особый стол. К тому же почти каждый из пожилых монахов вынужден соблюдать собственную диету, это тоже необходимо учитывать.

Между тем главной матушке на трапезной уже 75 лет. Хотя она до сих пор не отказывается изображать Снегурочку на рождественских колядках, но возраст всё равно напоминает о себе. Зато в марте-апреле, во время Великого поста, эта удивительная женщина обливается колодезной водой, стоя на земле босыми ногами.

Я бы не поверила, но мне батюшка прислал видео. На матушке было чёрное мужское трикотажное бельё: длинные штаны и фуфайка с длинными рукавами, сверху – длинная белая женская сорочка, потому что в монастыре не оголяют тело ни в каком виде. Сказав «Господи, благослови» и перекрестившись, она вылила на себя два ведра ледяной воды. А потом на её место встал мой дорогой батюшка и тоже облился ледяной водой. Я с ужасом смотрела, как они не торопятся зайти в помещение, чтобы обогреться и снять мокрую одежду. Но никто не заболел.

Я уже писала о знакомой прихожанке, которая дёргала своего духовника в далёком монастыре по каждой мелочи, просила благословения на всё подряд – от метода лечения кота до срока высаживания рассады. В итоге она настолько допекла батюшку, что тот перестал ей давать благословение на посещение обители. Спустя год разрешил посещать монастырь, но только во время службы.

Увы, женщине не пошло на пользу вразумление. Она очень горевала от разлуки с любимым батюшкой. Дорога только в одну сторону занимает пять часов, сразу после службы – назад. Почти никакого общения с духовным отцом. Сначала он служит в храме, и большая удача, если получится подойти к нему на несколько минут. Один раз он по телефону благословил прихожанку приехать на весь день, она обрадовалась и села в машину. Но иеромонах тогда срочно уехал с настоятелем по каким-то делам, его в монастыре не было.

Разумная женщина не стала бы наведываться в такую даль, тем более если рядом с местом жительства есть храм и прекрасные священники. Но только не эта прихожанка. Она настолько привязалась к духовному отцу сердцем, что уже не может без батюшки, а он пытается излечить её от привязанности к нему как к человеку. «Нам нельзя привязываться ни к кому и ни к чему, только к Господу», – говорит иеромонах. Трудное понимание этой простой истины приходит не скоро. А духовная дочь снова летит в монастырь постоять в храме и попытаться поговорить с духовником, но всё, что ей удаётся, – сделать снимок с ним во дворе. Десять часов дороги и десять минут общения.

Мы с подругой никогда не задерживаемся в монастыре, правда, нам и ехать ближе. Литургия, трапеза, затем небольшая прогулка – и сразу домой. Я очень опасаюсь перемен, чтобы со мной не случилось то же, что и с той знакомой. Ни к чему в обители гостить долго: монахи трудятся, молятся. В будни они быстро преображаются из почтенных старцев и шустрых молодых иноков в обычных мужиков в рабочих спецовках, занятых на любых работах. Только более молчаливых, не курящих и не отвлекающихся от дела. И пусть лучше они радуются моему недолгому визиту, чем тайком вздыхают: «Опять она…»

Знаю одну даму моих лет, о ней мне поведал батюшка. Она упорно пытается влезть к нему в духовные дочери. Хотя сейчас монахи не спешат обзаводиться духовными чадами, ведь если воспринимать статут в полной мере, то духовных чад действительно следует вести по жизни во всём. А если мирянка воспринимает духовное руководство как необходимость брать благословение на большую стирку и соление огурцов, то начинается маловерие, поклонение твари, а не Творцу. Ведь для большинства дел достаточно искренней молитвы самого прихожанина, зачем отвлекать и без того постоянно занятого иеромонаха?

Есть и другая беда: связь сейчас почти везде хорошая. Чем настырная «духовная дочь» активно пользуется.

Как только в обители хорошо ловится интернет, к священнику летят фото- и видеосюжеты от кандидатки в паству. «Вот это я испекла сегодня постное печенье», – и снимок тарелки с коржиками. «Это лапша с курицей, причём лапша домашняя… А тут я налепила пирожков с мясом, очень вкусные и аппетитные». И всё это летит для благословения в монастырь со строгим уставом, причём во время поста. Между тем бедный батюшка вот уже 15 лет мяса не ест и очень мучается, наблюдая подобное цифровое изобилие. А у женщины муж-атеист, она ему смиренно готовит мясное, поэтому оправдывает себя тем, что ей срочно необходимо доброе слово священника. Она и мне присылала фото своей стряпни.

В этом году батюшка при содействии родных съездил на десять дней в санаторий; на более длительное лечение настоятель не отпустил. В санатории отец умудрился каким-то образом никому не раскрыть свой монашеский сан, поселился отдельно. Но не удержался от даров мира сего – впервые за много лет попробовал нежнейшие чебуреки. Соблазн был слишком велик. Но, разумеется, иеромонах потом раскаялся.

И вот зачем слать ему фото пирожков, искушать? Тем более священнику это не особенно полезно. А батюшка по доброте своей не заносит даму в чёрный список контактов, всё покрывает любовью. Смотрит на бесконечные пирожки и котлетки, вздохнув в очередной раз. Такими трудновоспитуемыми мы бываем, духовные чада и кандидаты на это звание.

Монастырь – очень тонкое дело. И главное монашеское делание, тот самый круглосуточный духовный труд, – нам, мирским людям, совершенно недоступен. Чтобы это понять, нужно принять постриг. С настоящими монахами следует обходиться крайне бережно, они встречаются нечасто. Очень не просто иметь такого духовника в нашем понимании этого слова. Ведь многие не осознают, что настоящий духовник-монах, – это не облегчение жизни духовного чада, а тяжкий труд, полная её перестройка. Я, к примеру, до сих пор живу без духовника. Даже мирские священники неохотно берут на себя подобную ношу, а я как светская женщина сама решаю свои проблемы, лишь иногда спрашивая, не грех ли будет сделать то или другое. А дельный духовный совет может дать почти любой батюшка по соседству.

Хорошо, что на смену нам постепенно приходят более молодые паломницы. От них, наверное, больше пользы монастырю. Этим молодым женщинам ещё предстоит полюбить ту или другую обитель и испытать много радости.