Утром на море опустился туман. Внизу он клубился, как и положено туману, но его верхушку срезало струёй холодного воздуха, будто ножом по линейке. Сторож Валерий привык к туманам любой формы, он их видел немало. Потерев больную грудь, мужчина прохрустел сапогами по гальке к потемневшей стене бревенчатого дома, где висел деревенский умывальник, а над ним обломок зеркала. Из блестящего обломка на Валерия выглянуло небритое лицо, будто кто-то пытался его выстирать и отжать, да так и оставил.

Мужчина подёргал ручку умывальника, воды не было. Вздохнул, подцепил худой рукой эмалированное ведро и пошёл на речку. Река Нерестянка протекала рядом с рыболовецкой базой, которую охранял сторож. Рыбаки могли бы не пропадать в море неделями, а собирать рыбу прямо в реке, вот только шедшая на нерест горбуша охранялась законом, да и была малосъедобна. Отметав икру, обессиленная рыба ползла по течению обратно в сторону моря, облезлая и распадающаяся, и по пути умирала. Часть тушек плавала кверху брюхом, отравляя воду и делая её непригодной для питья. А куда деваться? Другой пресной воды в округе не было.

Отпихнув сапогом поклёванный чайками труп горбуши, Валерий зачерпнул ведром воду и понёс к умывальнику. Умывшись, зашёл в избу, поставил чайник на огонь и сел на табуретку, ожидая, пока вода закипит. Пить он предпочитал кипяток. Потянулся к подвешенному под потолком мешку, достал из него краюху хлеба, откусил и начал неторопливо жевать, следя, чтобы крошки не падали на пол. Беречь хлеб он научился в лагере. И хотя запасов еды на базе хватало, он их берёг, мало ли как повернётся? Бывает, рыбаки из соседней артели зайдут на базу, да и застрянут во время шторма. Вот еда и пригодится. Да и сейчас есть с кем поделиться.

Валерий услышал писк и повернул голову. Из щели в досках выглянул лемминг, блеснул бусинками осторожных глаз и вылез целиком.

– Здорово, брат, – дружелюбно сказал Валерий леммингу. – Давно тебя не видел. Голодный?

Лемминг пискнул, прыгнул к мужику и поставил одну лапку на резиновый сапог. Голенища старых сапог потрескались и были замотаны изолентой. Валерий с досадой посмотрел на ноги: неаккуратно. Зимой морозы были такими сильными, что сапоги задеревенели. Пытался сунуть в них ступни, обмотанные тряпками и старыми газетами, и случайно расколол резину, она лопнула, как стекло. А новые сапоги где взять? Надо бы попросить у рыбаков, чтобы привезли из посёлка, но просить и одалживаться Валерий не любил.

Мужчина оторвал от краюхи хлеба небольшой кусок и протянул леммингу. Тот схватил хлеб лапками и, отбежав на пару метров, стал грызть. Некоторое время Валерий и лемминг жевали одновременно: всё веселее завтракать, когда рядом живая душа.

Прожевав хлеб, Валерий налил в кружку кипятку и взял со стола листок газеты «Звезда Севера». Газета была от прошлого месяца, к тому же Валерий уже читал её, но ему захотелось сделать леммингу что-нибудь приятное.

– «В Хабаровске сдадут ещё один долгострой», – прочитал он вслух заголовок и покосился на лемминга. – Ишь ты, долгострой сдадут!.. Хорошее дело.

Лемминг наморщил нос в замешательстве, как реагировать на новость, он не знал.

– «Молодой хабаровчанин обокрал приятельницу», – продолжил мужчина политинформацию. – Вот паскуда, свою же приятельницу… Она, может, виды на него имела… а он обокрал!

Лемминг почувствовал в голосе угрозу, фыркнул и исчез в щели между досками.

– Вот и я думаю… падла… – вздохнул Валерий.

Воров он не любил и старался жить честно. А десять лет колонии – ну, с кем не бывает. Мужчина попытался вспомнить ту разборку в районе Маяка, из-за которой всё случилось, но не смог. Он вроде куда-то бежал, сжимая в руке гранату и видя перекошенные лица вокруг, кто-то из «общаковских» палил в воздух из газового пистолета. Дурень в спортивном костюме размахивал самурайским мечом и пытался дотянуться до Малька, но Малёк отбил удар арматурой и врезал дурню по корпусу. Потом грохнул выстрел, у Малька на спине расползлось красное пятно, он неловко подогнул ноги и завалился на бок, а Валерий закричал и выдернул чеку…

Всё это было подёрнуто туманом, будто случилось не с ним. История из плохого кино, посмотрел и не понял, зачем потратил время. Но Валерий больше не жалел о годах, проведённых за колючей проволокой, и о том, что так и не женился, не сделал карьеру, не выезжал за границу. Всё это неважно. Сейчас его жизнь легка как дыхание – выдох, вдох – набрал в грудь морозный воздух и счастлив этим.

Мужчина давно жил на рыболовной базе. Зимой никуда не уезжал, оставался здесь. Ни в городе, ни в посёлках его никто не ждал. У него давно не осталось друзей и родных – все умерли. В общем-то он не был старым, ну подумаешь – пятьдесят с хвостом! Просто жизнь его была слишком медленной и тяжёлой, похожей на июльский ледоход, когда огромные глыбы неудержимо ползут по морю и со страшным треском ломаются друг об друга.

Хотя один друг у сторожа был. Он появился шесть лет назад, когда мужчина ещё сам ходил в море за рыбой. Валерий хорошо помнил тот день: он вышел на моторке к дальней Песчаной косе, забросил сеть и сел ждать. Море было спокойным, лодку чуть покачивало, и Валерий прикрыл глаза, собираясь задремать. Гладкий и чёрный плавник вырос перед лодкой неожиданно. Потом из воды высунулась морда. Молодой самец косатки осмотрел рыбака, оскалил пасть и сердито засвистел:
– Крры-фью-уопп! Крры-фью-уопп!
– В смысле, «твоя точка»? – возмутился рыбак. – Ты тут всё купил, что ли?

Но потом подумал, что по понятиям, да и просто, если рассудить по-человечески, зубастая божья тварь права: человек пришёл на чужую территорию. К тому же самец-то молодой, но у него спинной плавник полметра, зубы длиной в ладонь и веса в туше тонны три. Такое чудовище при желании лодку перевернёт и тебя пополам перекусит.

– Ладно, дам тебе долю, – Валерий потянул за верёвку и вытащил несколько метров сети в лодку.

В ячейках успело запутаться несколько рыбин. Хорошая селёдка, привычно отметил мужчина, жирная, в локоть длиной. Он распутал одну из рыбин, стараясь не повредить сеть, и бросил косатке. Могучая скользкая торпеда пронеслась мимо лодки, с шумом захлопнула пасть и ушла под воду. Некоторое время человек задумчиво глядел на расходившиеся по воде круги – самец косатки дышал под водой, расправляясь с селёдкой. Потом пасть вынырнула снова. Самец издал затейливый свист, высунул розовый язык и, кажется, ухмылялся.

– Ещё? Вот ты рожа ненасытная! – сказал рыбак и с некоторым сожалением бросил в воду вторую крупную селёдку. Косатка подхватила добычу и вновь погрузилась под воду.

Валерий затянул в лодку остатки сети: в ней застряло ещё несколько рыб, но в целом улов невелик. Надо уходить, а то голодным останешься с этой благотворительностью. Мужчина дёрнул за ручку стартёра, завёл мотор и направил лодку в сторону базы. Чёрный плавник некоторое время следовал за ним, но потом отстал.

Через пару дней Валерий решил вернуться на то же место, решив, что, раз пошла селёдка, нужно попытать удачи ещё раз. Теперь он проявит твёрдость и улов не отдаст. «Не хватало ещё, чтобы мне чёртов кит предъявы кидал», – ворчал про себя мужчина, держа курс на дальнюю косу. Но общение с косаткой было ему приятно: всё лучше, чем сидеть на берегу в одиночестве.

Он бросил сеть в воду, растянул её, проверил поплавки и уставился в небо. По небу ползли облачные башни, одна чуднее другой: с воротами, подъёмными мостами, шпилями. Вот бы жить в одной из таких, думал Валерий. Наверное, ангелы в них живут. Сидишь ты такой на небе и на людей с сочувствием смотришь. Хорошо быть добрым и сострадательным, когда сам бесплотный и живёшь в облачной башне. Знаешь, что тебе никто вреда не причинит, так и сам не будешь злое замышлять.

– Крры-фью-уопп! – раздалось за спиной. Человек вздрогнул. Под лодкой проплыло что-то крупное и тёмное, и лодку приподняло волной.
– Опять ты? – нахмурился Валерий. – Кормить бесплатно не буду! Давай-ка… селёдку в сеть гони.
– Уиии-фью-уопп, – прощёлкал самец и скрылся под водой.

Некоторое время чёрный плавник появлялся то в одном месте залива, то в другом. Человек следил за ним в полглаза и был рад, что чудище не докучает ему и не раскачивает лодку. Но потом что-то изменилось. Плавник будто напрягся. Кажется, косатка охотилась или кого-то гнала. Плавник всплывал и погружался, двигаясь всё ближе к лодке. Рыбак привстал от удивления и прикрыл ладонью глаза от солнца, вглядываясь в воду. Самец гнал в сеть косяк селёдки. Блестящие рыбины пытались уйти от погони, в ужасе раскрыв глупые рты, но косатка появлялась то слева, то справа, не давая им сбиться с курса.

Поплавки задергались над водой, сеть натянулась, рыба забилась в ловушке.

Косатка вынырнула из воды и захохотала:
– Кы-кы-кы-фью-уопп!
– А! Нормально ты это… – хмыкнул человек. – С понятием, значит. Ну, будем знакомы… Валера, – и он помахал ладонью.
– Фью-уопп! – ответило чудище.

Мужчина с трудом вытянул в лодку полную сеть рыбы. Селёдка была отборная, жирная, прыгала по лодке, и Валерий бил особо ретивых по голове рукояткой весла. Потом выбрал несколько самых толстых рыбин и бросил по очереди за борт. Косатка слопала всех, пощёлкала благодарно и скрылась под водой.

Так подружились два хищника – старый и молодой. Зла они ни к кому не держали. Ну, что делать, если жизнь такая, натуральная? Порешь рыбу, глушишь, бьёшь без остановки – живёшь убийством. А не нравится – не живи: на небе-то, небось, места всем хватит.

Предавшись воспоминаниям, сторож не заметил, как из тумана вынырнул катер. Услышал его, когда шум мотора был совсем близко. Катер уткнулся носом в каменистый берег, из него вылез мужик в камуфляже и болотных сапогах, вытянул с носа швартовочный канат, размотал его и закрепил петлю на лежащем на берегу тяжёлом бревне.

– Здорово, Валериан! – махнул мужик с катера. – Как сам? Чего слышно?
– Здравствуй, Семён Аркадьич, – ответил сторож. – У нас без изменений. Медведи приходили на реку рыбу пороть. Я с ними не ссорюсь, они меня не трогают.

Мужик в камуфляже по фамилии Шмагин значился начальником рыбачьей артели и одним из хозяев базы. Начальников у базы было несколько, а чем они здесь занимались, не всегда понимал даже сторож. Тут и цех для первичной обработки рыбы, и ночлежка для рыбаков, и ремонтная мастерская для тяжёлых машин, и стояночная бухта для чьих-то катамаранов, даже койки для туристов, приезжающих порыбачить и посмотреть, как нерестится горбуша. Но всё это хозяйство содержалось в запустении, люди приезжали сюда редко.

– Слушай, Валериан, – подошёл к сторожу Шмагин. – Там в катере коробки с едой. Сегодня туристы приедут. Не простые, а ВИП. Бывшие спортсмены, а сейчас серьёзные люди. Порыбачат в бухте. Икорки там подготовь, уху им свари. Ну, сам знаешь. А выпить у них с собой будет. Всё, что останется, – твоё, а лучше сразу отложи, они не заметят.

Сторож кивнул. Шмагин пробежал по базе, деловито похлопал дверьми, заглянул в генераторную, отнёс коробки в дом, выпил чаю и отбыл.

Валерий зашёл в сарай и вытянул оттуда хитрый инструмент, похожий на тяпку или грабли: три острых зубца, приваренных к длинной ручке. Он называл его «цапка».

– Икорки им… Ишь… А если Рыбнадзор узнает? – поворчал сторож, но без раздражения.

Он был опытным браконьером. Как не быть, если родился в этих краях? Люди всегда жили здесь рыбой и икрой. А потом пришли другие и сказали: это всё наше, а вам нельзя. Приходит крупная компания из Москвы, скупает квоты, перегораживает реку, выбивает идущую на нерест рыбу до одной и весь улов увозит. А браконьером считают почему-то тебя, оставшегося без средств к существованию. Разве это справедливо?

Сторож вспомнил, как в прошлом сезоне в их края приехал спецназ и ловил «браконьеров». Даже до Нерестянки добрались, бегали с автоматами, стреляли. Во время рейда потопили пару лодок, испортили несколько моторов, задержали дюжину рыбаков. Потом всех отпустили, не бесплатно, конечно. Заготовленную икру вывалили на землю и залили бензином, чтобы никому не досталась. Валерий удивлялся: что за дикие люди в городе живут? Вроде тоже русские, а будто с другой планеты.

Он вышел на берег реки, неся в руках цапку и мешок. Нерестянка была совсем мелкой, так что рыба не столько плыла, сколько ползла по дну на брюхе, в случае опасности разгоняясь до приличной скорости. Кое-где попадались неглубокие ямы, в которых горбуша отдыхала от тяжёлого перехода. Главное было цапнуть рыбу, пока идёт вверх по течению и полна икры. И выбрать аккуратную, блестящую, без тёмных пятен возле хвоста, предвещавших скорую смерть.

– Прости меня, рыба, так надо, – человек сделал быстрое и резкое движение – цап! – и тушка, подхваченная зубьями, вылетела на берег. Цап ещё раз – и на берег полетела вторая. Собрав в мешок несколько штук, мужчина понёс их к дому.

Во дворе стояла металлическая клетка с толстыми прутьями, в которой сторож разводил огонь. Он прошёл по берегу и подобрал несколько палок топляка. Весь берег, сколько хватало глаз, был завален древоломом. Во время бурь обломанные стволы и ветки выносило мощным течением Тугура в Охотское море. Деревья месяцами болтались по волнам, их скоблило, било и ломало льдом, а потом в штормовую погоду выкидывало на берег. Для строительных нужд топляк бесполезен, но дровами сторож был обеспечен до конца жизни.

Валерий принёс из избы металлический бак, водрузил на клетку. На четверть наполнил водой. Когда вода закипела, высыпал в неё пачку соли и тщательно размешал деревянной ложкой, чтобы приготовить тузлук. Затем вывалил на деревянный стол рыбу и начал пороть. Резал брюхо, вытаскивал икру, аккуратно освобождая из плёнки, и скидывал в миску. Чтобы избавиться от остатков плёнки, снял с гвоздя висевшее на стене сито с крупной ячейкой и «отгрохотал» икру, возя плёнкой по ситу. Провалившиеся в сетку икринки были одна к одной, светящиеся изнутри, как янтарь.

Вода снова закипела, и Валерий снял бак с огня, ожидая пока тузлук остынет и можно будет залить икру рассолом. Пять минут, и готово, подавай к столу. А рыбу для ухи туристы сами в бухте наловят. Эту есть нельзя, будет тухлятиной пахнуть. Сторож размахнулся и закинул рыбу подальше в реку. Медведь не подберёт, у него сейчас живой рыбы навалом, а чайки, может, склюют. Или во время прилива унесёт в море, там много желающих обглодать рыбу. Какой бы ты ни был прожорливый, всегда найдётся кто-нибудь, кто захочет съесть тебя.

Человек снова задумался. Его дружба с самцом косатки длилась целый сезон. Он даже сочинил ему имя – Мишико, Миша. В честь грузина, с которым дружил в зоне, пока того не зарезали казанские. Хороший был грузин, весёлый. Песни знал. Пайкой делился. Вставал рядом с Валерием, если дела принимали крутой оборот. Тоже теперь на облаке, наверное, сидит. Хотя кто их, грузин, разберёт, во что они там верят и куда деваются после смерти.

Мишико вернулся в залив на следующий год в конце июля, когда растаял лёд. И сразу узнал человека. Они рыбачили вместе или просто болтались в бухте без особой цели. Мужчина один раз даже залез в воду, чтобы поплавать с Мишико, но быстро вернулся в лодку. Десять градусов – это тебе не южное море с кораллами и знойными купальщицами. Валерий никогда не был на южных морях, но слышал рассказы тех, кто бывал. Сторож не завидовал счастливцам. На югах своя красота, а здесь своя, не хуже.

Миша привык к мужику и позволял себя гладить, мужик однажды потрогал его зуб в открытой пасти. Зубы у косатки были не острые, как у акулы, а навроде топорища, способные со страшной силой проломить что угодно.

А в августе на рыболовецкую базу приехали люди. Заняли часть территории. Привезли какие-то контейнеры, сети. Выстроили на берегу наблюдательные вышки. Вышки напомнили Валерию зону и сразу не понравились. Люди огородили свой участок высоким забором и поставили охрану с карабинами. Ну, точно зона!

– Белух будут ловить, – объяснил тогда сторожу Шмагин. – Для культурно-просветительских целей.
– Это как – «для просветительских»? – не понял Валерий.
– Чего непонятного? – хмыкнул Шмагин. – В Китай продадут в океанариумы. Или в торговые центры – для рекламы. Знаешь, сколько белуха стоит? Сотню тысяч гринов. И косатка ещё – три миллиона. Вот и думай. Серьёзные люди замешаны, – и Шмагин многозначительно ткнул пальцем в небо.
– И косаток тоже… в Китай? – тихо спросил сторож.
– Их в первую очередь, – ответил Шмагин. – Но везти тяжело. Взрослая до десяти тонн весит. Попробуй довези по нашим дорогам, чтобы не сдохла, хотя бы до Приморья, охренеешь! Если только молодняк брать…

На базе началась движуха: стрекотали катера, подъезжали грузовики, бубнили рации, на вышках дежурили наблюдатели и высматривали белух и косаток. Ловцы морских млекопитающих были похожи на иностранных рейнджеров – в камуфляже, солнечных очках, со всякими приборами и приспособлениями на ремнях. В общем-то они обычные деревенские рыбаки, некоторых из них сторож видел раньше, просто заказ был очень необычным и дорогим. Что ж, косатка – высокоорганизованное существо, никогда не нападает на человека, умеет дружить и работать в команде, не бросает и не предаёт своих – но по внешнему виду та же рыба, просто очень большая. Если обложить со всех сторон сетями, никуда не денется.

– Давай-давай, тащи… да не туда… голову ей держи! – кричали люди за забором, запихивая очередную белуху в контейнер с морской водой. Белуха отчаянно ревела и не хотела лезть в узкий контейнер.

Доедет до Приморья? Даже если каждая вторая погибнет в пути, всё равно выгодно. Сто тысяч долларов за белуху – не шутка. А то и сто пятьдесят. Китайцы богатые. Посадят белуху в аквариум гипермаркета для развлечения посетителей. Молоденькие китаянки будут делать селфи на её фоне и делиться снимками с друзьями. Через год белуха сдохнет, китайцы ещё одну закажут. И будет казаться, что это та же самая белуха, живая и здоровая. Практически бессмертная.

Однажды на заливе стало особенно шумно. Ловили косаток. Старались брать молодых, а крупных отгоняли. Стадо косаток в отчаянии кружило вокруг кораблей. Косатки кричали, свистели и пытались выручить попавший в сети молодняк. Рыбаки стреляли в воздух или били по спинам косаток вёслами, чтобы напугать. Косатки не уходили. Пойманных затягивали на носилки из брезента, поднимали на борт, поливали морской водой и везли к берегу, где перегружали в фуры.

Сторож с тревогой прислушивался к тому, что происходило, и вдруг ему показалось, что он услышал знакомый свист и клёкот. В груди похолодело.

– Мишка?.. Сволочи поганые, Мишку взяли…

Валерий подбежал к воротам забора и попытался заглянуть и посмотреть, что происходит.

– Куда, мужик? – напрягся охранник с карабином. – Тебе нельзя.
– Вы чего делаете-то?.. – крикнул сторож. – Мишку-то хотя бы отпустите! Не по-людски же.
– Не по-людски, – подумав, ответил охранник. – Но по закону. Есть указание Росрыболовства на вылов.
– Да он же не рыба! – закричал Валерий. – Он… всё понимает. Пусти!
– А ну не лезь! – рассердился охранник, пытаясь остановить взбесившегося мужика, но тот не унимался. – Куда?! Ах ты, сука! – резким ударом приклада боец ткнул Валерия в грудь. Сторож охнул и опустился на гальку.
– Валериан, ты чего, спятил? – подошёл к лежавшему Шмагин. – Я понимаю, ты тут от одиночества с медведями дружишь и с рыбой разговариваешь, но это не твоё дело. Государственное дело. Политика. Мы налаживаем партнёрские отношения с соседом, пополняем бюджет страны. А ты препятствуешь… Ещё раз такое выкинешь, застрелю на хрен. Понял?

Ворота раскрылись, и из них выехала длинная фура, увозившая бившегося в контейнере Мишико. В Приморье его перегрузят на корабль и отправят в китайский океанариум для «культурно-просветительских целей», где заставят под визгливую музыку прыгать через кольцо, отрабатывая потраченные три миллиона долларов, пока он не сойдёт с ума от горя или не сдохнет.

Выловив несколько десятков белух и косаток, люди уехали так же неожиданно, как появились. То ли решили не обрушивать рынок и продавать животных по одной штуке, а не оптом. То ли у них начались какие-то проблемы. База снова опустела. Наблюдательные вышки не пережили зиму, одна сама завалилась на бок, другую сломал сторож.

Услышав шум, Валерий очнулся от воспоминаний и поспешил на берег. С гулким тарахтением к берегу подходил катамаран. На гальку опустили лесенку, по ней спускались уважаемые люди, бывшие спортсмены. Некоторые из них ещё не полностью расстались со спортивным прошлым и прыгали на берег прямо с борта, стараясь не замочить ноги в воде. Вытаскивали из катамарана складные кресла, удочки и звенящие стеклом коробки. Выгрузив пассажиров, катамаран заревел, отполз от берега и встал на якорь неподалёку.

Спортсмены огласили берег одобрительными возгласами и окружили Валерия.

– Здорово, мужик! Что, один тут живёшь? Не страшно одному-то? А интернет тут есть?

Валерий пожал руки спортсменам и пошёл запускать генератор. Интернет на базе был, если встать напротив укреплённой на крыше антенны. Ни один сайт не откроется, но, постояв минут пять, сообщение в мессенджере отправишь.

– Ого, сколько тут рыбы по реке бегает! И дохлятина повсюду валяется, – удивились спортсмены.
– Мужик, а что это тут рыба в воде лежит, а у неё вроде брюхо распорото? – спросил самый любопытный.
– Так медведь же, – прищурился сторож. – Тоже икру любит. Вспарывает рыбу когтём, самым кончиком, и ест.
– Ну и ну, – выдохнули спортсмены. Вооружившись удочками, они вышли в сторону бухты, с опаской поглядывая на ржавые металлические конструкции и поваленные вышки.
– Мужик, а что здесь было? Типа зоны что-то?
– Типа неё, – помолчав, ответил сторож. Он проводил спортсменов и вернулся к костру, чтобы поставить воду для ухи.

Спортсмены вернулись быстро. Они наловили рыбы больше, чем могли съесть. От них несло крепким алкоголем.

Сторож почистил рыбу, порезал и бросил в металлический бак, добавив луковицу, морковь, кубики картофеля и лавровый лист. Пару рыбин, что ещё шевелились, незаметно отнёс к реке и выпустил. Что делать с остальными, непонятно. Личного холодильника он не держал, а старые рефрижераторы давно были отключены от питания и не работали. Может, засолить или завялить? Сторож решил, что подумает об этом позже. Спортсмены тем временем затеяли разговор о том, как в домашнем матче хабаровская молодёжка порвала москвичей или, наоборот, москвичи всех порвали – Валерий не прислушивался, он не любил спорт.

Готовая уха и миска с красной икрой были встречены радостным гоготом. Разлили по пластиковым стаканам бутылку виски. Потом ещё одну.

Сторож отошёл от общего стола в сторону, сел на деревянную лавку у стены дома и прикрыл глаза. Он уже не был нужен застолью, оно катилось само по себе. Сейчас станут спорить о политике или выяснять отношения. А кто-нибудь предложит всем вместе спеть, но выяснится, что ни одной песни никто целиком не знает. Магнитофон с собой они не брали, тяжело везти, поэтому включат музыку на телефоне. Но на телефоне любая песня звучит тоненько и противно, поэтому долго слушать не смогут. Попытаются показывать друг другу смешные ролики, но интернет на базе слабый, ни один ролик не загрузится. Допьют виски и поедут прочь. И слава богу!

Раздались крики и смех. Сторож вздрогнул. По реке Нерестянке бегали двое спортсменов в болотных сапогах и, как в футболе, били ногой по рыбе. Несчастная беременная икрой горбуша разбегалась по воде прочь, пытаясь укрыться, но спортсмены были быстрее. От удара рыба вылетала из воды и, пролетев несколько метров, плюхалась обратно в реку, где её встречал другой спортсмен. Самый шик – встретить рыбу ногой в воздухе и отправить в обратную сторону.

Сторож медленно поднялся с лавки и нащупал ручку топора.

– Вы что творите? С-суки!.. Завалю!
– Мужик, ты чего? Да, ладно тебе! Один чёрт, сдохнет! – в недоумении остановились спортсмены.

Но Валерий, размахивая топором, уже бежал на них. Спортсмены бросились прочь. Сторож попытался их догнать, но кто-то обхватил его сзади, перехватил руку с топором и сильно ударил по шее. В глазах потемнело, и Валерий упал на землю.

Когда очнулся, за окнами было темно. Кто-то заволок его в дом и положил на лавку. Сторож приподнялся и сел.

– Ну ты, Валериан, реально больной на голову, – на табуретке у окна покачивался Шмагин. – Сказали же тебе, важные гости, сделай всё по-человечески. А ты их топором… Маньяк долбаный. Обратно на зону хочешь?
Сторож не ответил. В горле пересохло. Голова страшно болела.

– Ладно, – без злобы добавил Шмагин. – Они не в обиде. Даже довольны. Говорят, давно так не смеялись. Бутылку «Джонни Уокера» тебе передали. На столе стоит… Слушай, может, тебе не сторожем работать, а «В мире животных» вести? Зоолюбитель хренов!

Шмагин походил по комнате, поковырял пальцем грязную бумагу, лежавшую на деревянном столе вместо скатерти. Качнул висевшую над столом клейкую ленту с прилипшими мухами.

– Кстати, помнишь тему с косатками? Ты в тот раз тоже по рогам получил. Заслуженно, я считаю. Так вот: потом волна пошла, что нельзя их в Китай продавать. Зоозащитники всякие, вроде тебя, «зелёные» и прочие вцепились, шум до небес. Косатки охраняемые оказались… Кто ж знал?.. Документы на них правильные были, с самого верха. Короче, решили их чипировать и отпустить. Так что, может, увидишь свою косатку. Хотя вряд ли. Сезон не тот. Выпустить пришлось не в Охотском море, а в Японском. Полторы тысячи километров расстояние. Умные люди говорят: не доплывут они сюда, сдохнут. Лучше бы китайцам отдали. А то ни себе, ни человечеству. Вот и ты такой же. К тебе по-людски, а ты с топором бегаешь. Кольцо себе в нос вставь, Чингачгук!

Шмагин развернулся и вышел из избы. На столе осталась стоять чёрная подарочная коробка с виски.

На следующее утро сторож встал поздно. На базе никого не было. Он вышел во двор, к умывальнику. Потёр больную шею. Отправился на берег. Солнечный свет заливал бескрайнее пространство моря.

Валерий напрягся и столкнул в воду лодку. Завёл мотор и пошёл в открытое море. Может, чтобы уже не возвращаться обратно. Ему не хотелось возвращаться. Хотелось плыть, как облако, над всеми и всех простить.

Впереди он заметил чёрную точку. Она появлялась вдали и исчезала. Очередные уважаемые гости? Кто на этот раз?

Мужчина щурил глаза, но никак не мог разглядеть. Может, кит пришёл в залив? Когда хищных косаток в заливе нет, китам раздолье. Плавай себе и фонтаны пускай, никто не тронет. Косатки тоже не всякие опасны: есть такие, что только рыбу едят, а есть те, что и тюленя слопают, и на кита стаей нападут, на клочки раздерут. Только людей почему-то не трогают. Любят людей. А за что любят? Кто знает?

Точка приблизилась, и человек понял, что это плавник. Чёрный, чуть загнувшийся набок, но всё тот же знакомый плавник. И белое пятно за плавником то же самое. Вот только у края плавника появилась странная коробочка, похожая на радиомаячок.

– Мишка… Доплыл всё-таки. Не сдох, морда бесстыжая, – ласково прошептал мужчина.

Чудище засвистело, застрекотало и плеснуло хвостом, подняв столб брызг. Человек сидел в лодке совершенно мокрый и улыбался.