В далёкие времена, когда мобильных телефонов ещё не было ни у кого, кроме бизнесменов и сотрудников правоохранительных органов, а День города представлял собой бушующую череду дискотек и парадов, – школьные знакомые потащили меня на празднование в центр столицы. В девяностые годы жизнь в такие дни кипела. Но иначе как на метро до центра Москвы не доедешь. А у меня, школьницы, проездного отродясь не было, денег – тем более, поэтому одна из девчонок провела меня по своему билету.

Приехали, помотались по улицам: как много всего яркого и интересного! Народу – как на митинге. Договорились с товарищами встретиться на Манежной площади у конкретного фонарного столба, если вдруг разминёмся. И почти сразу же так и случилось.

Я впервые узнала, как легко потеряться в огромной толпе, когда ты только что за руку держал человека, а через секунду его и след простыл. Бегала туда-сюда, вглядывалась в лица, но знакомые, судя по всему, уже ушли далеко вперёд. Ну да ладно, что поделать – пришлось пробираться к столбу и дожидаться. Думаю, сейчас знакомые заметят, что одного уже потеряли, и вернутся за мной. А они всё не возвращаются!

Терпеливо жду, не ухожу с условленного места, уже два часа прошло, а их всё нет. Начало темнеть, сгустились зловещие сумерки. Зловещие – потому что мне действительно стало страшно: темно, вокруг все пьяные. Уже и фонарь на столбе включили, а друзей не видно. Блин, а ведь мы договаривались в десять вечера ехать обратно. «Бросили!» – догадалась я и, не дождавшись своего «поискового отряда» (как выяснилось позже, он явился через двадцать минут), спустилась в метро в надежде застать друзей там. Но и у турникетов знакомых не обнаружила.

Как же мне попасть в метро без денег и проездного? Разве что ночевать на брусчатке Красной площади. Но это зябко, кошмарно, да и милиция наверняка тут же повяжет – всё-таки режимный объект. Как говорила молодёжь в те времена – полный бесперспективняк.

Сперва я немного побродила по переходу в надежде найти случайную мелочь, выпавшую у нервных, нетрезвых и стремительных сограждан. В моём районе мне то и дело попадались то рубль, то два, а то и больше. Иногда, бывало, собирала целые россыпи медяков. А сейчас, как назло, ни монетки! Так обидно!

Пришлось вернуться к турникетам и наблюдать за дежурной. Я размышляла, как можно незаметно проскочить на станцию.

Прошли пьяные дядечки впятером по одному билету – дежурная даже ухом не повела в их сторону и не вылезла из своей будки. Вот, подобно сайгакам из заставки телепередачи «В мире животных», проскакали двое подростков, легко взмыв попами над турникетами, – женщина даже не присвистнула. Протиснулся сквозь звенящие и хлопающие врата человек без определённого места жительства, распространяя вокруг одуряющие миазмы, но дежурная лишь брезгливо отвернулась. Пора! – твёрдо решила я. Все смогли, и я смогу.

Быстренько подбежала к самому дальнему турникету, и уже успела упереться ладонями для прыжка, как меня грубо схватили и сдёрнули на пол с криком: «Милиция! Безбилетник!» Затем раздался пронзительный визг свистка.

– Тётенька! – взмолилась я. – Мне очень надо попасть домой, уже поздно. А денег на обратный билет не осталось. Хотите, я вам свою джинсовку в залог оставлю, а завтра вернусь с билетом и шоколадкой?

Тётенька аж побагровела от злости.

– А ну-ка выметайся со станции, грязное отродье! – злобно выплюнула в меня обидные слова. – Иначе в милицию сдам. Ишь чего удумала! И чтобы я тебя здесь больше не видела!

Эта дежурная, видимо, очень любила бомжей, пьяных мужланов, шустрых мальчиков-зайчиков, но девчонок моего возраста по какой-то причине ненавидела. Наверное, она являлась чей-то злющей свекровью. Но почему она обозвала меня так грубо «грязным отродьем», непонятно.

Я снова ушла в подземный переход, от обиды и безнадёги уткнулась носом в грязную стенку и зарыдала. Мимо проходили компании, некоторые кричали чуть ли не в ухо: «Вот пьянь!» – кто-то даже швырнул в меня пустой бутылкой. Но мне было уже всё равно. Я лишь ощущала невыносимую обиду, которую чувствуешь только в этом возрасте, когда ты ещё подросток и не знаешь, как выбраться из абсолютно тупиковой ситуации. И тут, словно с небес, я услышала тихий мужской голос:
– Что стряслось?

Опустила заплывшие от слёз глаза и разглядела тяжёлые «гриндерсы» – тогда многие ходили в таких ботинках с характерным стальным стаканом в мыске. Вот только пристающих мужиков мне сегодня не хватало! Буркнула в ответ:
– Нормально всё! Я тебе не мешаю, и ты иди отсюда!

И продолжила увлекательное занятие – обтирать стены перехода соплями и слезами. «Гриндерсы» ушли, но минут через пять вернулись и снова поинтересовались:
– Что случилось-то? Может, прекратишь сопли распускать и расскажешь всё по порядку?

Чтобы от меня отстали, развернулась к источнику голоса и увидела перед собой облагороженную версию наиотвязнейшего панка с невообразимым красным «ежом» в качестве причесона. Парень был чуть старше меня.

Сбивчиво рассказала о своих злоключениях и снова отвернулась. Панк сунул мне в ладонь одноразовый носовой платок и ушёл.

Рыдать мне как-то расхотелось. Поэтому решила утереть слёзы и сопли, но для начала на всякий случай понюхала предложенный платок. В «Операции «Ы», помнится, старушку полагалось нежно усыпить хлороформом, вот и я проявила бдительность. Кто знает, может, и меня ожидала та же судьба, мало ли что этому подозрительному панку надо? Затем я принялась гадать, где можно незаметно переночевать около Красной площади, в самом центре столицы моей необъятной Родины.

Спустя минут двадцать наихудшие ожидания подтвердились: панк вернулся. Он развернул меня к себе за плечи. Я ожидала от него чего угодно – вот сейчас ударит или схватит, но парень вдруг потряс перед моим лицом билетом на разовую поездку в метро.

– Больше не теряйся! – улыбнулся он и быстрым шагом удалился.

Я лишь пискнула ему в спину:
– Спасибо! А как мне долг вернуть? – но мой спаситель ничего не ответил и быстро скрылся в глубине подземки.

Пока я ехала домой, размышляла: интересно, зачем панк уходил. Наверное, у самого было пусто в карманах, и он за это время настрелял у прохожих мелочи на билет для меня. Так хотела его снова встретить, отблагодарить, но больше мы, разумеется, не виделись.

Эта история научила меня одной важной вещи. В бессмертном драматическом произведении «Кошкин дом» есть такие строки: «Кто знает, как мокра вода, как страшен холод лютый, тот не оставит никогда прохожих без приюта!» Они говорят о том, что нужно присматриваться и прислушиваться к окружающим незнакомцам и обязательно верить в людей. Как знать, ведь один посмеётся над твоей бедой, а другой протянет руку помощи в самый нужный момент.