Погода стояла чудесная – прямо благодать. Я возвращалась с традиционной прогулки, зашла в магазин, покупаю кефир. Вдруг слышу над ухом:
– Здравствуйте! Помните меня? Я Паша.

Оборачиваюсь. Паше на вид лет 25. Модные нынче очки в чёрной оправе украшают Пашин нос. Куртка распахнута, под ней белая футболка с открытым воротом. Паша улыбается.

– Вот! – указал на ворот футболки.

И тут я его вспомнила:
– Паша! Вы – супер!

Мы вместе вышли из магазина.

– Подождите! – попросил он и метнулся к стоящему неподалёку магазину «Гибискус». Через пару минут вышел с розами: – Вам!
– Паш, мой день рождения прошёл неделю назад.
– Как жалко, что я этого не знал. Давайте провожу вас до дома и цветы донесу. Если бы не вы… – Паша вновь указал на ворот рубашки.

Года два назад я поняла, что задыхаюсь от малоподвижности. Бороться решила известным способом – ходьбой. Через некоторое время отступила одышка и немного окрепли ноги. Ходила по лестнице, которая ведёт от остановки к нам во двор. Туда-сюда, туда-сюда. Дорога пролегала мимо кафе. Порой я заходила, чтобы отдохнуть, отдышаться, попить чаю и уж потом ползти до дома. Когда я входила в кафе и выходила из него, дверь мне всегда открывал и придерживал молодой человек, то ли повар, то ли кассир.

Как-то в очередной раз зашла на «привал». Всё как всегда: заботливый молодой человек впустил, подвинул стул. Пытаюсь отдышаться. Парень приносит стакан воды.

– Вы бегаете, да?
– Угу! – хрюкнула я.
– А что у вас с ногами?

Сама не знаю почему, но я проглотила эту бестактность.

– Такие с рождения.
– Ой! А сколько вам лет? – рисковал дальше молодой человек.
– Сорок с копейками.
– Блин, не дашь. А я – Паша. Мне двадцать шесть.
– Тоже столько бы вам не дала, – призналась я, – выглядите моложе. Что касается меня, то полжизни, проведённые в гипсе, хорошо сохраняют. Гипс – отличный консервант.

Паша участливо сел рядом на диван.

– И операции были?
– Полно.
– А у меня – вот! – Паша отогнул глухой ворот рубашки. По всей шее, уходя на грудь, пролёг шов.
– Кто-то порезал?
– Да нет… Тут тупая история. Пошёл лечить зуб. После лечения за два дня в челюсти гной скопился и ушёл в шею. Чуть не умер. В коме был после операции. Говорят, пока лечили, инфекцию занесли. Мне адвокат советовал подать в суд на клинику, но тогда это стоило 80 тысяч, и не факт, что выиграл бы. Теперь вот и летом, и зимой шею кутаю. Как-то смелости не хватает ходить как раньше, шея-то уродливая. Выставлять её на всеобщее обозрение неприлично.

– Паша, простите, но вы говорите ерунду, – начала я. – Вы что, прилюдно писаете на городской площади? Или кого-нибудь убили, ограбили? Если бы вы мне под нос шею свою не сунули, я бы и не увидела, что у вас там. Поверьте человеку, который старше и с которым случалось всякое: пока под нос свои «шрамы» человеку не сунешь, он вообще их не видит. Вот!

И я сунула Паше под нос свою сомнительной красоты ногу.

– Ой, извините, я не видел! – пролепетал Паша. – Вы же всегда в платьях с закрытыми ногами ходите. Я не видел!
– У меня ещё и бёдра есть. Два в наличии. Одно не сразу стало моим. Но, ясное дело, я вам эти части тела не покажу. Но там редкой красоты рукоделие. Слышали анекдот? «На операции в больнице, уже накладывая швы, задумчивый хирург Аркадий случайно вышил двух котят».

Тело живёт по-разному и разное терпит, принимая на себя все удары судьбы, выпавшие на долю человека. И организму в целом плевать на эстетические заморочки в вашем мозгу. Люди стесняются совсем не тех вещей, каких следовало бы стесняться. Эту мысль я тогда пыталась донести до симпатичного парня.

И вот теперь Паша в футболке с открытой шеей. Несёт подаренные розы и мой пакет с кефиром, жарко говорит:
– Вы же тогда меня просто ошарашили своей откровенностью! Швы показали… А я, когда вы к нам приходили, всё удивлялся: вот женщина, наверное, с инвалидностью, а так запросто гуляет, запросто заходит в кафе. Спасибо, что поставили мне голову на место. Шрам – это ерунда. Главное, я живой.

Я слушала его и думала: господи, как же замечательно всё вокруг – и погода, и этот Паша без шарфа, и розы. На днях у меня действительно был день рождения, и мне казалось, что эта встреча – немного припозднившийся подарок от дорогого человека.