Дядя Саша был женат на своей Лиде уже почти третий десяток, её мама регулярно заявлялась к зятю домой (а жил дядя Саша в частном секторе) и проверяла, как идут огородные дела, да и не только огородные. И что хуже всего, тёща заводила свои порядки, орала по каждому поводу, чем особенно изводила дядю Сашу, любившего покой и тишину. Но сделать он ничего не мог.

Жил у дяди Сани на хозяйстве пёс – помесь овчарки с кем-то большим, неопознанным и страшным. Добродушный бригадир подобрал его на пустыре ещё щенком. Тот был под стать хозяину: такой же добрый. Хотя гавкнуть на какого-нибудь пьяницу – это хлебом не корми. Большую часть времени Джульбарс проводил в конуре, а на ночь его выпускали на участок – в общем, как у всех.

Однажды Капитолина Аркадьевна прибыла к зятю с дочерью погостить на выходные с очередной «проверкой». Тёща дяди Саши практически не расставалась со своими кошками, а их у неё было три штуки. Капитолина Аркадьевна толково объясняла особо непонятливым: «Моим кисочкам травочка нужна». Не знаю, нужна ли была им «травочка», но вели киски себя довольно бесцеремонно: шатались где ни попадя, лазали по крыше, путались под ногами. Дядя Саша иногда мечтал, чтобы душа ненавистной тёщи реинкарнировалась в этих кошек и, как в старой детской киносказке, разошлась «на все четыре стороны».

И вот в погожий жаркий субботний день вышла Капитолина Аркадьевна на крыльцо и по привычке пожурила зятя за какие-то хозяйские недоделки. Джульбарс мирно дремал в конуре, а вот кошки совсем оборзели. Они бегали взад-вперёд буквально под носом у старого пса. Но добродушный Джульбарс не обращал на них никакого внимания. Дядя Саня с кислым видом выслушивал тёщины трели, как вдруг произошло нечто из ряда вон выходящее. Одна из кошек сунулась было в джульбарсову миску, и вот тут огромный пёс превратился в исчадие ада. Глухой рокот вырвался из глубин его груди, огромная пасть без особых усилий схватила наглую кису поперёк туловища. Кошка заголосила на весь двор.
– Ой! – Капитолина Аркадьевна схватилась за сердце и медленно осела у крыльца.

Дядя Саша одной рукой подхватил грузную тёщу и крикнул жену. Та выскочила в переднике и, заохав, метнулась к телефону. Всё это время пойманный бдительным Джульбарсом представитель семейства кошачьих орал так истошно, будто его резали бензопилой. Однако доброта Джульбарса всё-таки была его определяющим качеством. Спустя минуту он выпустил наглую тварь, и та, хромая, помчалась к кустам смородины.

Капитолину Аркадьевну откачали прибывшие медики. Она полежала ещё несколько часов, поохала. Затем дядя Саня со всей семьёй искали пропавшую кошку, но безрезультатно.
– Ах ты, гад! Людоед! Мою девочку чуть не сожрал! – возмущалась тёща.
– Да бросьте вы, мама! – защищал питомца дядя Саша. – Другой сожрал бы вашу кису и не поморщился, а Джульбарс отпустил. Добрейшее существо!
– Глаза бы мои его не видели! – причитала оскорблённая в лучших чувствах женщина и в этот же день, забрав кошек, ретировалась с участка дяди Саши.

И тогда тому пришла в голову простая мысль.
– Слушай, Лидк, надо нам Джулика в дом брать. Стареет он. Да и как бы беды не было…
– Куда его, такого телёнка? – пыталась возразить супруга.
– А вдруг он соседского кота сожрёт? Или кошку? – не унимался дядя Саша. – Ходят они по нашему участку через забор – привыкли, что пёс добрый, хоть на Нобелевскую премию мира номинируй.

Лида задумалась. С Семёновыми и Лапшиными она ссориться точно не хотела. И в сердцах махнула рукой.

Когда Капитолина Аркадьевна узнала, что Джульбарс теперь живёт в доме зятя, у неё пропал дар речи, но тут уже в дело вступила Лида, убеждая маму, что «Джулика теперь нельзя оставлять без присмотра». А дядя Саша только молчал и улыбался в ответ, потрёпывая мохнатую голову старого друга.

Тёща стала появляться значительно реже, уже без ночёвок и исключительно на дежурный чай. Всякий раз она кривилась, когда видела тушу Джульбарса, вольно расхаживавшего в апартаментах дочери, и добровольно сокращала часы и минуты пребывания в этом страшном людоедском доме.

Так для Джульбарса настала самая сладкая пора хозяйской любви, в которой он купался, как в океане. Наверное, он так и не почувствовал своим добрым собачьим сердцем, что выполнил самую главную миссию в жизни.