Сегодня в самом центре Санкт-Петербурга произошла эта душещипательная история, которая закончилась…

Энергично передвигаясь по улице Марата, я послушно остановился на запрещающем знаке светофора и вдруг услышал, как кто-то отчаянно вопил:
– Филя! Филя! Филечка!

Девушка с осиротевшим поводком стремительно приближалась со стороны парка Театра юного зрителя.

– Вы случайно не видели, здесь маленькая такса не пробегала? Вот такая, – продемонстрировав большим и указательным пальцами размер пропажи, спросила она.
– Нет, – честно ответил я, и мы побежали вместе.
– А в чём кипеш, чё случилось? – на ходу присоединился к нам мужик. – Грабят кого?
– Таксу преследуем, – говорю, – вот такую, – и пальцами показываю, какую именно.
– Приметы есть? – спрашивает. – Может, привычки какие вредные, особенности. Не хромает на левую ногу?
– «Р» не выговаривает, – отвечаю, – ноги короткие, характер спокойный, неуравновешенный.
– Понятно, – говорит мужик, – тёща моя один в один, найдём, такие суки не теряются. Кто хозяин?

Я кивнул в сторону девушки.

– Спокойно, – говорит, – мадам, всё утрясём, как звать?
– Филя, – отвечает девушка.
– Очень приятно, а меня Герман. Вы по улице шуруйте, а я во дворы забегать буду. Я здесь все дворы насквозь знаю.

Бежим дальше, девушка кричит, я по сторонам гляжу, мужик подворотни обнюхивает. Вдруг из одного орёт:
– Нашёл! Царапается, собака! Ай, блин, укусила меня!

И появляется из темноты двора с лохматым котом в руках.

– Вот, – говорит, – в помойке обнаружил, ужинал.
– Это, – говорю, – во-первых, не такса. Во-вторых, это вообще не собака, это кот какой-то.
– Сам вижу, – отвечает, – что кот, там-то пасмурно было, слышу, кто-то чавкает, я и схватил. Я его за это себе оставлю, хоть и не такса, а так-то характер ничем не хуже.

Дальше побежали.

Девушка всех прохожих спрашивает на предмет таксы, кто-то отвечает, что не встречалась, кто-то рукой показывает вперёд, туда, мол, пошла.

– Слышь, – спрашивает мужик, – может, она в лабаз забежала, метров через сто винный будет, у меня там скидка пожизненная, зайдём?
– Потом, – говорю, – сначала найти надо, девчонка не переживёт.

И вот так мы бежим, девушка впереди, мы с мужиком и котом чуть сзади, дышим громко, но стараемся не отставать. Вдруг мужик остановился, дыхание перевёл и говорит:
– Я вспомнил, там из трубы водосточной, метров двести назад, как раз в сторону магазина, чья-то жопа торчала с хвостом, да я как-то сначала значения не придал.

Мы девушку окликнули и назад побежали, и точно, труба, а из неё задняя часть таксы торчит, как я её не заметил, ума не приложу.

Девчонка эту часть прямо за хвост схватила и вытащила. Филя вроде недоволен был сначала, что от дела оторвали, но потом даже обрадовался и стал хозяйку лизать. Понятно, слёзы, объятия, благодарности, клятвы, что больше никогда и тому подобное.

– Слышь, – говорит Герман, когда девушка ушла, – я два раза не повторяю, только три, поэтому ещё раз обращаю внимание, что магазин до десяти функционирует, пошли кота обмоем. Я угощаю. У тебя деньги есть?
– Пошли, – соглашаюсь, – кот – это святое.

Сегодня в центре Санкт-Петербурга произошла эта душещипательная история, которая закончилась… очень хорошо, впрочем, как и все истории, которые происходят в этом добром и отзывчивом городе.

Дерзок и куртуазен

Друзья в театр пригласили.

– Во-первых, – говорят, – мы давно тебя хотели с нами на этот спектакль вытащить, а во-вторых, билет пропадает, подруга одна отказалась, не выкидывать же, так что это тебе подарок на день рождения по себестоимости, выручай.

Давали «Преступление и наказание» в постановке одного скандального режиссёра.

В скромном кафе даже очередь к буфету была пропитана богемной атмосферой:
– Ах, этот Богорадов, этот Костя, как я его обычно называю, он дерзок и куртуазен, – томно рассказывала возглавляющая процессию к барной стойке дама с бокалом вермута в руках. – Мне он очень, очень, вы же знаете, он сестёр ставил, всех трёх. Братьев Карамазовых обоих ставил.
– Он ещё Собчак ставил, – интимно сообщил её спутник в ажурном жабо и одобрительно мигнул правым глазом.

Слушатели вокруг уважительно закивали.

– Анфан террибль, – продолжала восхищаться дама.
– Бль, – подтвердил спутник.

Наконец раздался звонок, и очередь недовольно развернулась в сторону сцены.

А в это время где-то в Санкт-Петербурге проходил незаметный для мирового сообщества футбольный матч «Зенит» – «Спартак». Ценность игры была в том, что в случае победы чемпионом России автоматически становился петербургский «Зенит», и это будоражило зрителей модного театра не меньше, чем происходившее на сцене.

В то время как хмурый Родион Раскольников рассказывал залу о своих душевных метаниях, публика украдкой поглядывала в спрятанные смартфоны и гримасами передавала друг другу ход матча в Северной столице нашей страны. Наконец, когда волею Божьей и уговорами Сонечки Мармеладовой главный герой признался и покаялся в недоразумении со старухами, в зале раздался радостный шёпот:
– Всё, капец, три – два выиграли, «Зенит» – чемпион.

В тишине зала раздались осторожные, словно боящиеся спугнуть удачу, хлопки, затем кто-то крикнул «Браво!». Зал подхватил громким «Молодцы! Молодцы!».

Счастливые артисты, взявшись за руки, вышли на поклон, а на Ростральных колоннах зажгли победные факелы, которые горели сегодня особенно торжественно.
Немножко и в мою честь.

Хочу любить пингвина

Позвонили из редакции одной популярной радиостанции, что-то там с ФМ связано:
– Хотели бы, – говорит девушка поставленным голосом, – пригласить тебя к нам в новогоднюю студию на интервью.
– Почему «тебя»? – спрашиваю. – Вас же!
– А тебя там сколько? – уточняет дотошная журналистка.

У меня от неожиданности сразу юмор в крови поднялся. Отвечаю, что из нас только я, но пиццу не доставлю, на улице скользко, боюсь, остынет раньше времени.

Девушка испугалась моих звёздных капризов.

– Что ты, – жалуется плаксивым голосом, – гражданин Дзержинский, ты такой популярный, какая пицца, я тебя умоляю, в качестве интересного гостя, конечно. На интервью же. Тема: «Что такое подводный аквалангизм, как ты мог, и любимые места».
– Какие любимые места? На женском теле? – продолжаю я гнуть шутошную линию.
– Ты в своём репертуаре, меня предупреждали, что Дубинский без сатиры не жилец, – хохочет девушка. – Радиостанция у нас разборчивая, лишь бы кого звать не будем, только тех, до кого дозвонились!

Приехал, посадили в мягкое кресло, наушники напялили, сказали «проверка связи», потом что-то у них сразу сломалось, и первые сорок минут в студии стояла волнующая тишина. Как под водой. В общем, суть подводного аквалангизма раскрыл полностью. Мне привычно, и слушателю не скучно.

Потом аудитория оживилась. Звонки в студию посыпались. Один любопытный поинтересовался, точно ли он в прямом эфире, и, получив утвердительный ответ, проорал: «Китовый х… всем в ж…!» – затем поблагодарил, поздравил с наступающим и отключился.

Потом два раза ошиблись номером, просили позвать Клима, из Владикавказа спросили, дорого ли поджарить дельфина на углях, из Самары – помогает ли медуза при поносе и что-то про немедленную блокировку банковской карты.

Затем ведущая вспомнила, что в прямом эфире был популярный аквалангист Дербинский, и перешла к прогнозу погоды на вечер.

После интервью вышел на улицу, сел в автомобиль и решил наконец познакомиться с репертуаром этой уважаемой радиостанции. Первое, что услышал, настроившись на их волну, был отрывок из популярной песни «Хочу любить пингвина я. Италия. Италия».

Что ещё раз подчеркнуло важность прошедшего разговора.

Это дело надо отметить

На яхту Лайсвидаса притащила супруга, они недавно поженились, и, как человеку деятельному и решительному, ей не терпелось увлечь его тягой к путешествиям и приключениям.

– У всех людей есть увлечения. У меня есть, у родителей есть, у друзей есть, у коллег есть, даже у Огурцова из шестнадцатой квартиры есть, и у тебя должно быть, – уговаривала она его, отвлекая от послеобеденного сна.
– А у тебя какое? – сквозь дрёму поинтересовался Лайсвидас.
– Подводное плавание. Дайвинг по-нашему, – после небольшой паузы ответила супруга.
– А у меня какое? – засыпая, успел спросить он.
– У тебя, значит, тоже будет подводное плавание. Дайвинг по-вашему, – вздохнула она и поправила подушку под его головой.

В итоге мы все вместе оказались на яхте, откуда и совершали погружения, согласно задекларированным ранее увлечениям.

Лайсвидас был новичком в нашей компании, поэтому после каждого погружения я спрашивал, насколько ему понравилось.

– Очень, – отвечал он зевая. – Я в полном восторге, средненько так, надо это дело отметить.

Мы шли на верхнюю палубу, там находился бар, и Лайсвидас традиционно спрашивал, что мне заказать. Потом – что себе. За минуту до этого бармен ставил на стойку две порции «Джек Дэниэлс». Мы подходили, брали стаканы и произносили тост за удачный дайвинг.

– Тебе какая рыба понравилась больше всего? – спрашивал Лайсвидас.
– Мне акула, – отвечал я.
– А мне какая? – уточнял он.
– Тебе тоже акула.
– Отлично, надо это дело отметить.

Один раз я поинтересовался у него, почему он всегда со всем соглашается. Неужели не может грохнуть кулаком по столу и что-нибудь принципиально оспорить?

– Нет проблем, – ответил Лайсвидас, – мне это раз плюнуть. Надо только как следует порепетировать.

Круиз подходил к концу. После последнего в этой поездке погружения мы с Лайсвидасом отправились к барной стойке.

– Лайсвидас, – обратился я к нему, – понимаю, что инструктор, уважение, желание отблагодарить, все дела, но можно хотя бы сегодня я тебя угощу выпивкой?

Лайсвидас внимательно посмотрел на меня, потом поднял свой увесистый кулак и со всего размаху опустил его на стол.

– Нет! – заорал он. – Я запрещаю! Я принципиально оспариваю! Не смей мне указывать, я тебе не мальчик! Мне акула нравится! У меня увлечение – это подводное плавание. Тебе что заказать?

После того как бармен поставил перед нами две порции виски, Лайсвидас поинтересовался, хорошо ли у него получилось возразить мне. Я ответил, что в полном восторге, что своей принципиальностью он превзошёл самого себя.

– Отлично, – спокойно сказал он, – надо это дело отметить.

Рухнувшие надежды

В одном модном магазине настойчиво попросил обменять на наличные деньги бутылку вина. Продавец, молодая женщина с пронзительной грудью и взглядом пятого размера, решительно потребовала паспорт.

Я обрадовался, расправил плечи и на вдохе, мимо раскатившейся губы, пошутил про «легко ли быть молодым». Девушка внимательно изучила первую страницу документа.

– Пока ещё можно, – нехотя подтвердила она и вернула свидетельство моих рухнувших надежд.

О вкусах спорить некогда

В супермаркет завезли шикарные мандарины. Несколько смуглых парней торжественно внесли в зал с десяток ящиков и аккуратно расставили их в центре фруктового отдела.

Народ сначала неподдельно обрадовался, но потом привычно насторожился. Ценника подозрительно не было. Мандарины выглядели, конечно, аппетитно и соблазнительно, но тайна экономической стороны, мрачной тучей повисшая над местом действия, давала повод для переживаний и спекулятивных предрассудков.

Самые отчаянные подходили к коробкам, брали плоды, придирчиво щупали, незаметно протыкая большим пальцем кожуру, смотрели на свет, принюхивались, пытаясь сформировать своё окончательное отношение к оранжевым шарикам.

Наконец, появился ответственный сотрудник магазина. Он гордо нёс большой плакат, на котором хорошо просматривались написанное крупным шрифтом слово «Акция» и умилительно-незначительное число в рублях.

Покупатели пошли в атаку. Плотно окружив пирамиду из ящиков, люди наполняли пакеты, мешки и тележки ароматными мандаринами. Эстеты и знатоки, не обращая внимания на ящики, стоявшие наверху, пытались урвать фрукт из коробок пониже, небезосновательно полагая, что витаминов там несравнимо больше.

Вокруг толпы бегала бабушка. Она подпрыгивала, стараясь через треснувшие очки получше разглядеть чудную акцию. Протиснуться к лоткам не было никакой возможности, покупатели слишком плотно оккупировали пространство и, подталкивая друг друга плечами, наполняли пакеты.

– Господа, скажите, а мандарины кислые или сладкие? Товарищи, мандарины кислые или сладкие? – вопрошала она, тыкаясь в могучие спины потребителей. – Сладкие или с кислинкой? Или кислые со сластинкой? – не унималась бойкая старушенция.
– Всякие есть, мамаша, и кислые, и сладкие попадаются. Тут на любителя. Здесь о вкусах спорить некогда. Дома разберёмся, – ответила ей мужская спина пятьдесят шестого размера.

Я вынырнул из толпы в обнимку с двумя увесистыми пакетами.

– Сударь, скажите, а мандарины кислые или сладкие? – спросила меня бабуля.
– Вы сами-то какие любите? Кислые или сладкие?
– Сладкие я люблю, молодой человек, сладкие. Отродясь к кислятине не приучена.
– Ну вот вам сладкие, – пошутил я и отдал один пакет старушке. – Идите взвешивайте, пока не передумал.

Она радостно схватила пакет и прижала к себе, потом глубоко вздохнула и приготовилась что-то сказать…

– Не надо благодарить, – опередил я её благородный порыв, – ешьте на здоровье.

Развернулся и пошёл к кассе.

– Скажите, а с косточками или нет? – услышал я сзади. – Мужик, ты куда пошёл, стоять, козёл, я кого спрашиваю – с косточками или без?