Пришёл в магазин, купил сгущёнку, уже готовую. Она так и называется: «Сгущёнка варёная». Ушлый человек эту баночку за вас сварил, накинул себе грошик на хлебушек с маслицем и продаёт втридорога, барыга этакий! А в древние времена мы покупали за 55 копеек банку сгущёнки, ставили в кастрюльку с водой и варили. Все по-разному: одни – по будильнику, другие – по мере выкипания воды. Чаще всего бывало так: «Когда вспомню про банку, тогда и сниму с плиты».

В студенческом общежитии Ярославского политехнического института, как, впрочем, и в любой общаге, кому-то сильно припёрло попить чайку с хлебушком, а сверху непременно намазать сгущёнку. Лакомство изготавливалось именно по обозначенному выше принципу «когда вспомню, тогда и вспомню». Ну не пропускать же из-за этого идущий по первой программе матч отборочного тура по футболу.

Маринка, уже два месяца как невеста, пошла на кухню за поспевшей картошкой в мундире, которая аппетитно парилась под крышкой. Но не знала бедная девушка, что на соседней конфорке сгущёнка давно сварилась и готовилась вырваться на волю. И вырвалась! На соседских чайниках, кафельных стенах и потолке повисли коричневые клочки. Ну, и естественно, на лице нашей невесты. А свадьба через неделю, в следующую субботу.

Можно, конечно, поставить точку, опустить занавес, написать, что эпилога не будет, даже не ждите. Да и какой, к лешему, эпилог, когда второй закон термодинамики сработал нештатно – пострадало фарфоровое личико невесты. Если бы такое произошло с мордой жениха, не так обидно было бы, хотя тоже радости мало.

Но – обо всём по порядку.

На следующее утро Маринушка прогуляла пару по органической химии, поехала на почтамт и отбила телеграмму в Питер: «слава зпт свадьбы не будет тчк взорвалась сгущёнка тчк звони зпт объясню тчк».

Жених, получив такой ошеломительный текст, присел на стул. Какая сгущёнка? Как это – свадьбы не будет? Да батька пригласил столько гостей из всех волостей и областей! А ведь ещё совсем недавно они с Маринкой, помолвленные февральским пастернаковским вечером, подписывали самодельные открытки-приглашения с обручальными колечками. И что теперь?

Это вам хорошо, в XXI веке, – достать из кармана красивый телефон, нажать на кнопку видеозвонка и наглядно оценить масштаб трагедии. А в те времена следовало дождаться вечера, при этом не давая разыграться своему воспалённому воображению, раздобыть 15-копеечных монет и почесать на переговорный пункт. Потом дозвониться до вахты общаги в Ярославле и убедить вахтёршу как можно скорее – вопрос жизни и смерти! – найти посыльного на четвёртый этаж, в комнату 425, и позвать Марину вниз, к телефону.

О том, как капали монеты в ненасытную щель телефона-автомата, писать не стану. Каждый поймёт состояние обескураженного жениха, примерив на себя его шкуру – вернее, мою тогдашнюю шкуру. В висках пульсировала дурацкая строчка: «Тили-тили-тесто, жених и невеста».

Однако жених и невеста, темпераментно обсудив эту кошмарную ситуацию, пришли-таки к соглашению. Марина, поразмыслив, сказала:
– Ну ладно, Слав, мы с девчонками постараемся заштукатурить меня пудрой и кремами. Только не рассказывай друзьям про эту несчастную сгущёнку.

Я радостно выдохнул в раскалённую трубку:
– Маринушка, ну о чём ты говоришь!

Друзья, конечно, были предупреждены о том, чтобы невесте – ни гу-гу: ни намёка, ни вопроса. Но друзья на то и друзья, чтобы всю малину оборвать, жениха пропить и соседский аккордеон порвать.

Когда компания ранним утром вывалилась из тёплого вагона на подмёрзший мартовский перрон, чудом не забыв спрятанные на верхней полке свадебные цветы, – друзей ожидал замёрзший жених. И у него с собой было! Он точно знал, что ребятки под стук колёс что-нибудь да открывали.

Под восторженные крики жених достал из-за пазухи две тёплые бутылки чехословацкого пива «Шариш» – и где только его надыбали родители в далёком 1983-м?

После того как невесту выкупили у дружков и подружек, соблюли все необходимые формальности в загсе, наконец-то промочили пересохшие от волнения горла «Советским шампанским», жених представил для знакомства свою ненаглядную. И тут один чудак на букву «М» – вылитый Егор Прокудин в «Калине красной» – подскочил к невесте, внимательно всмотрелся в её лицо, по-воробьиному дважды качнул головой и выдал:
– Марин, да ты не переживай, не видно вообще ничего. Как будто так и было!