– Дарю тебе историю! – улыбается однокурсник, поднимая массивный стакан с вискарём.

У нас спонтанный мальчишник – в канун 23 Февраля я на неделю остался дома один и пригласил старого приятеля на вечер воспоминаний.

Неоднократно воспетый мной Витя Леший, курсовой циник и аскет, а ныне доцент Военно-медицинской академии имени Кирова, снискал славу, можно сказать, в мировой хирургии – недавно Витю наградили престижной международной медалью Теодора Бильрота. Был такой выдающийся хирург XIX столетия, автор оперативных методов, применяемых и в наши дни. Но речь не об этом – мы вспоминали курсантскую юность, и, конечно же, я хотел услышать новую историю. Неужели есть нечто такое из нашего общего прошлого, о чём я не знаю?

– Ну, слушай, дружище! – улыбнулся Витя. – Помнишь, на третьем курсе 23 Февраля нас после завтрака построили во внутреннем дворе «Пентагона»? (Так назывался пятиугольник академической общаги.) Стоим, зябнем, слушаем нытьё курсового офицера Гуньки. И вдруг из подъезда появляется факультетский замполит, подходит к строю, о чём-то шепчется с Гунькой и удаляется. «Значит так, – говорит Гунька. – Поступила вводная: двое курсантов срочно приглашаются в детский сад номер такой-то на урок мужества с дошколятами. Добровольцы, три шага вперёд!»

Строй не шелохнулся. Тогда начальник приказал выйти вперёд мне и Сене. Ты ведь помнишь Сеню?

Мы вышли, и Гунька поставил задачу: «Представитесь заведующей, это она запрос делала. Расскажете детишкам о флоте, морской медицине, ну сами всё знаете… И отзыв не забудьте взять, официальный, с печатью! Будет хороший отзыв – на факультетскую Доску почёта поместим. А за плохой – по пять нарядов вне очереди. Кругом! Шагом марш!»

И отправились мы с Сеней в детский сад.

Садик находился на улице Комиссара Смирнова, почти на территории нашей альма-матер. Путь туда занял десять минут молодой неторопливой ходьбы. Идём и думаем: хоть бы заведующей не оказалось на месте. Ну а если окажется, то наверняка это тётка в летах и мы ей на хрен не нужны. Попросим бумагу с печатью, потом посидим часок-полтора в пышечной, и обратно. В крайнем случае, поможем по хозяйству – поднять-отнести-переставить.

Заведующая, однако, была на месте и оказалась вовсе не старой вешалкой. Молодая, стройная, ироничная дама с улыбкой выслушала нас и дала понять, что заболтать и получить отзыв на халяву не получится.

«Всё очень серьёзно, мальчики, – заявила она. – Только накладочка вышла – у подготовишек сейчас занятия, так что пойдёте в среднюю группу, к пятилеткам. Уверяю, это тоже вполне взрослые люди!»

Заведующая сопроводила нас в группу, где мы увидели воспитательницу, нянечку и два десятка ребятишек, дружно вытаращивших глаза на невесть откуда взявшихся молодых матросов.

Задачу нам поставили такую: в увлекательной форме рассказать детишкам о кораблях, флоте, Ленинграде, а потом желательно спеть для них или станцевать, хотя бы «Яблочко». Под «Яблочко», на нашу беду, у них имелась пластинка, и завхоз тут же приволок в группу проигрыватель.

Отступать некуда. Пошептавшись, мы решили так: интеллектуальную часть я беру на себя, а Сеня, как умеет, исполнит знаменитый матросский танец.

Начали с меня. Как мог, я поведал пятилеткам о фрегатах Петра Великого и затопленных в севастопольской бухте кораблях, о Моонзунде, Синопе, Цусиме, об обороне Севастополя и Ленинграда, о современном океанском флоте – гаранте безопасности и процветания державы. Выложился так, что едва не всплакнул, без сил плюхнулся на скамейку под аплодисменты воспитательницы, нянечки и Сени.

Сидевший рядом темноволосый курчавый мальчик посмотрел на меня огромными грустными еврейскими глазами и сочувственно погладил по бедру.

– Спасибо, малыш, – дрожащим голосом изрёк я. – Прорвёмся!
– Дети, похлопаем дяде Вите, похлопаем! – воскликнула воспитательница, и зал взорвался овациями.

Ну а после поставили пластинку с «Яблочком» и на арену вышел дядя Сеня.

Плясал Сеня неумело, но искренне. Высоко подпрыгивал, взбрыкивал и дрыгал ногами, а когда пошёл вприсядку, случился великий казус – у Сени с треском лопнули ушитые им же ради понтов флотские брюки! И лопнули катастрофически – во всю промежность, так, что вывалились сначала уставные чёрные труселя, а из труселей – Сенины «колокольчики».

К счастью, пятилетки ничего не поняли, вернее, поняли лишь то, что у дяди Семёна порвались штаны.

Сеня, согнувшись, доковылял до скамейки, его тоже наградили аплодисментами. Потом воспитательница увела детишек погулять перед обедом, а нянечка переодела Сеню в белый халат, накормила нас паровыми котлетками с пюре и зашила порванную промежность. В белом халате с голыми волосатыми ногами Сеня выглядел неотразимо!

Затем мы отправились к заведующей, которая ничего не знала об инциденте.

– Вот видите, – поблагодарила нас. – Всё можете, стоит только захотеть.

Заведующая торжественно вручила нам хвалебный отзыв с гербовой печатью и пригласила заходить ещё.

Начальник курса, прочитав отзыв, просиял и помчался докладывать начальнику факультета и замполиту о проделанной работе. Расстроенный Сеня пошёл спать, а я отправился в гладильную комнату, чтобы освежить утюгом парадные брюки – появилась мысль сходить вечером в педиатрический институт на дискотеку.

Разложил брюки на гладильной доске и вдруг вижу – справа в области бедра торчит засохшая зеленоватая субстанция. Присмотрелся, так и есть – натуральная сопля!

Сразу вспомнил кудрявого мальчика с огромными печальными газами, сочувственно погладившего меня по ноге.