– Накануне нашей встречи я включила телевизор и – бывает же такое – дважды получила «подсказки» темы будущего разговора. Начну с первой: канал «Культура» показал советский документальный фильм об ансамбле имени Локтева. А ведь вы пели в его хоре! Я ещё подумала: нет ли среди этих жизнерадостных детей в пионерских галстуках моей завтрашней собеседницы?
– Вполне вероятно, что я где-то там и мелькнула. Все фото обычно выглядели так: стоит хор, а в центре – Германова! Я всегда выделялась из пространства. Папа это поощрял, а мама – нет, её пугало такое моё свойство. «Доченька, – говорила она, – тебя невозможно спрятать! Тебя отовсюду видно! Постарайся не выделяться, будь скромнее». При этом я себе не выторговывала никаких условий, чтобы на меня обращали особое внимание. Я и сама страдала от своей заметности. Потому что со всех сторон слышала: «Ты какая-то не такая». Думаю, тут срабатывало моё вечное желание докопаться до сути, понять, где правда, а где ложь. На интуитивном уровне это делало меня очень неудобной для остальных. К тому же чаще всего я оказывалась права. А кому это понравится?

– Приходилось солировать в каком-нибудь пионерском хите?
– Дома в душе я пою очень хорошо! (Смеётся.) Но слишком боюсь петь вот так, выйдя вперёд. Хотя, может, ещё запою когда-нибудь. Зато у меня был потрясающий опыт первого выхода на сцену. Да ещё какую – грандиозную сцену Большого театра! И этот рефлекс закрепился навсегда. Нас было четверо, каждый исполнял по куплету. Мама дорогая! И вот тогда я почувствовала эту сумасшедшую энергетику. Неким внутренним взором увидела, что Большой театр – это весь мир, и зрители, сидящие на ярусах, приехали со всего мира. Следовательно, ты, стоя на сцене, можешь влиять на этот мир. Вот что значит быть артистом! Вот что значит магия сцены!

– Ваш отец – доктор геолого-минералогических наук, мама – химик, и у таких родителей обе дочери стали актрисами. Удивительно! Наверное, вашему выбору что-нибудь способствовало?
– Что касается родителей, то тут, конечно, уникальное сочетание. Я – в отца, чувствую в себе его талантливую генетику. Он был исследователь, гений от науки, преданный своей цели, своим устремлениям в геологии: папа хотел узнать задумку Бога – как устроена Земля. Ему была важна суть в контексте геологии, а я стараюсь докопаться до сути в контексте психологии творчества. К слову, я дипломированный психолог и исследователь. Генетика!

Мама моложе отца на 21 год. Думаю, трудно было устоять перед таким неординарным мужчиной, красавцем и душой компании! В покорении женских сердец ему абсолютно не мешало отсутствие ноги. Папа 1915 года рождения, воевал, в 1943-м получил ранение. Мужчина в расцвете сил остался без ноги! У меня сохранилась фотография отца, сделанная в госпитале для документа. В нём говорилось, что Алексей Германов к воинской службе не пригоден. И на этом снимке у него такие растерянные глаза! Как это – он, и вдруг без ноги?.. Папа с этой бедой справился: по горам шастал на протезе! Вот такая сила воли! А мама совсем другая. Она подавала надежды в науке, но выбор сделала иной: главной для неё стала семья. Возможно, что-то во мне есть и от мамы, но основное – от отца. В любом случае большая благодарность родителям за генетику.

– Отец не был против вашего решения стать актрисой?
– Он очень меня поддерживал. Это мама переживала: «Ой, доченька, давай выберем что-нибудь другое. Например, пойдёшь учиться на портниху. У тебя к этому есть способности». Я думала над мамиными словами, даже пробовала, но поняла – нет, это не мой путь.

– Развод родителей сильно на вас повлиял?
– Вот что удивительно: в свои три года, увидев, что между отцом и матерью что-то происходит, я решила: надо подсказать им правильные слова, и тогда они поймут, что поступают неправильно. Они ведь умеют быть хорошими, так пусть будут хорошими всегда! То есть уже тогда во мне проснулось желание понять, почему люди меняются, и если перемены плохие, как можно это исправить? По большому счёту возник интерес к тому, как устроены мозг и психика, как можно управлять мышлением. С годами интерес только усиливался. Сейчас моя страсть – исследование психологии творчества.

Например, наш учитель, наш гуру Олег Павлович Табаков воспитал целое поколение звёзд. Я написала о нём книгу, в которой значительную часть занимают его фразы – простые и иногда забавные подсказки, которые на любого человека, независимо от профессии, а тем более на молодого актёра, воздействуют буквально на молекулярном уровне. Его подсказки учат человека такому осмыслению себя, что это помогает сыграть главную роль в своей собственной жизни!

– Вы – одна из любимых учениц Олега Павловича, много лет служили в созданной им «Табакерке». Расскажите о первой встрече с наставником. И о последней.
– Первая – это поступление в ГИТИС. Я шесть лет билась об эту стену: меня обнадёживали, говорили, что вот-вот примут, но в последний момент отсеивали. От отчаяния у меня даже исчезло желание идти в эту профессию. Я не сразу поняла, а теперь всегда говорю, что стать актрисой – это цель мелкая и суетливая. Скорее, способ достижения куда более грандиозной цели. Я хотела влиять на мир, хотела, чтобы мир меня слышал. Идя шестой раз на экзамены в ГИТИС, я сказала себе: не важно, стану я актрисой или нет, я всё равно своего добьюсь. То есть к тому моменту уже устала подлаживаться под чужие нездоровые амбиции, ощутила себя как свободную личность – и получила результат. Мне сразу всё далось – я поступила, а следом пришли слава и всё остальное.

А последняя встреча… В Новосибирске на гастролях за три минуты до выхода на сцену мне сообщили, что Олег Павлович умер. А мне играть спектакль. Я его сыграла. Помогло самообладание. Потом поменяла билет, чтобы успеть на похороны. Но опоздала, не смогла попрощаться. В МХТ имени Чехова попала лишь вечером, когда в театре уже шли поминки. Я пришла в пустой зал. Цветы и все атрибуты церемонии со сцены успели убрать. Лишь дежурный свет освещал то место, где недавно стоял гроб. Я сижу в зале. И вдруг вижу – из-за кулис пробираются на сцену четверо молодых ребят-артистов. Они по одному выходили на сцену – туда, в центр, вставали на колено и произносили какую-то клятву. У меня мурашки побежали по спине: Господи, я ведь проделывала то же самое, сидя в зале! Я мысленно была с тем местом, где лежал значимый для всех нас человек, многим заменивший родителей! И я, и эти артисты знали, что теперь оттуда Олег Павлович будет продолжать участвовать в наших судьбах!

– Вы сказали, что шесть лет поступали в театральный вуз. Причём после отлично сыгранной роли в популярнейшем фильме «Розыгрыш». Это что – судьба вас так испытывала?
– Именно. Более того, когда я снималась в «Розыгрыше», то как раз оканчивала школу и готовилась к поступлению. И в том же году Табаков набирал свой первый курс. Я-то поступила на второй, спустя шесть лет. А мы с Олегом Павловичем в «Розыгрыше» снимались в одной сцене, но в разные дни. На съёмочной площадке не пересекались. Пересеклись совсем коротко лишь на озвучивании. Но я тогда, не будучи с ним знакома, подумала: куда мне до Табакова! И даже не попыталась пойти в его набор, считала себя недостойной. Думаю, если бы рискнула и поступила, то, наверное, не стала бы тем, кем стала. Без того опыта, который приобрела за шесть трудных лет. А опыт был разный – и негативный, и позитивный. В те годы шла отшлифовка моих целей, моего кредо. Ну что бы я пришла, как белый лист? Ничего. А так – я становилась личностью!

– А чем вы занимались шесть лет?
– Несмотря на то что отец материально помогал, нужно было, конечно, зарабатывать деньги и, главное, иметь трудовую книжку. Без неё ты считался тунеядцем. Я мыла полы. Работала секретаршей в редакции завода «Калибр» – печатала тексты. Сейчас кажется, что это сюжеты неких сыгранных мной спектаклей. Причём я уже тогда хотела играть в них главные роли. Для этого нужно было что-нибудь придумать. И я придумывала: мыла полы в шесть утра, чтобы никто не увидел и не запомнил меня в этом качестве. И я не пошла, например, работать костюмершей в театр, потому что имела установку: в театр – только актрисой! Мои стрессоустойчивость, жизнестойкость, жизнерадостность заложены в те шесть лет. Без этого я могла бы сломаться. И даже когда стала известной и меня пытались оклеветать – с правильного пути меня было уже не сбить.

– А как вы вообще попали в кино? Это ведь произошло даже раньше «Розыгрыша»?
– Попала классическим образом. На концерте в ансамбле Локтева ко мне, тринадцатилетней, подошла женщина: «Девочка, хочешь сниматься в кино?» – «Хочу». – «Приходи в такой-то день вот по этому адресу». И мы приехали с мамой на киностудию имени Горького. Проходили кинопробы для фильма «В ожидании чуда». На главную роль меня не взяли, потому что для неё требовалась девочка более деревенского вида, попроще. А я была такая… изысканная. Но я сыграла эпизод – будто всю жизнь провела на съёмочной площадке. (Смеётся.)

И попадание в «Розыгрыш» – тоже абсолютная классика жанра. Отправилась я на студию по объявлению в газете, которое мне показала подружка. Приехала – а там народу! Меня, стоявшую сзади, даже не было видно, и я подпрыгивала, чтобы обратили внимание. Кричала: «Эй! Я там в списке есть?» (Смеётся.)

– Ваша героиня в «Розыгрыше» – та ещё штучка. Но, наверное, и сейчас в каждом классе есть такая «звезда». Характер Даши соответствовал вашему?
– Отчасти. Что я умела? Ничего. Чем пользовалась? Только своими характеристиками. Режиссёр Владимир Валентинович Меньшов и брал нас за то, что мы, игравшие школьников, соответствовали типажам героев. Только к Димке Харатьяну было больше требований, потому что – главная роль. Сейчас смотрю на себя в этой картине и думаю: боже, какая девочка! Какая органика! Какая смелость! Ничего не умеет, а держится так, будто всегда там была… Ещё раз хочу сказать спасибо родителям и Господу Богу за то, что мне дана такая энергетическая природа. Я зачата в любви, я это чувствую. Родители подарили мне всю свою энергию любви! И это моя защита.

– Знаю, о личной жизни вы не говорите. Тогда спрошу так. У Беллы Ахмадулиной есть строки: «Завидна мне извечная привычка быть матерью и мужнею женою, но уж таков присмотр небес за мною, что ничего из этого не вышло». В вашем случае – тоже «присмотр небес»?
– Да, присмотр небес. Это деликатная тема, и говорить о ней нужно корректно. Понимаете, я иногда веду себя как клоун. Не случайно сотрудничаю и дружу со Славой Полуниным. И я не сразу поняла, что вот эта внутренняя детскость и позволение себе дурачиться – роскошь для избранных. Так рисковать мало кто решается. Все хотят выглядеть серьёзными, поэтому, чтобы не навредить себе и другим, нужно контролировать и уравновешивать свою уникальную свободу. Как у Пушкина: «Учитесь властвовать собой». А я, когда искренне влюблялась, ещё не умела организовывать эту свою стихийность. Я была доверчива беспредельно! Спасибо судьбе за то, что посылала талантливых людей, научивших меня всему.

– Заглянула в вашу фильмографию – есть несколько работ в новых фильмах и сериалах. Какой из проектов можете отметить особо?
– Сериал «Неверные», платформа «Винк». Я играю мать главной героини – алкоголички, лишённой родительских прав. Мать – тоже алкоголичка, отсидевшая пятнадцать лет за убийство. Мою дочь восхитительно играет Оксана Акиньшина. Я в этой работе стараюсь сама себе ответить на вопрос: почему у этих женщин так получилось? Ведь обе хотели быть счастливыми. И таких семей много!

Сценарии, которые предлагают, мне приходится тщательно отсортировывать. Однажды мой агент прислала сценарий и сказала, что там для меня две роли на выбор. Думаю – о, интересно! Читаю: бабушка с укропом и бабушка с мобильником, они там где-то появляются по ходу действия. Агент даже не понимала, что она предлагает и кому! Сотрудничество с ней было сразу завершено. На халтуру не соглашусь никогда. Не хочу показаться категоричной, но играть готова только личностей. И сегодня реальность такова: когда роль настолько сложна, что ни одна актриса с ней не справится, обращаются к Германовой. И меня это радует.

– В одном интервью вы сказали, что хотели бы сыграть вместе с Мерил Стрип. Почему с ней?
– А потому что она нерасшифровываемая и тоже воздействует на людей на молекулярном уровне. Я чувствую, что Мерил – абсолютно моя «ртуть», и мне интересно: если наши «ртути» совпадут – что получится? Это, конечно, из категории фантастики, но в конце-то концов надо своему уму и таланту давать и такую подкормку: а вот если бы я играла с Чаплиным? Или с Фаиной Раневской? Это достойное партнёрство!

– Я начала разговор с того, что телеэкран послал мне две «подсказки». Так вот вторая – это фильм Федерико Феллини «Джульетта и духи» по тому же каналу «Культура». Я смотрела и думала: как же Евдокия похожа на Джульетту Мазину! Вас ведь с ней сравнивали?
– Если посмотрите «Дорогу» или «Ночи Кабирии», увидите ещё большее сходство. Я его проклинала. Проклинала эту Джульетту Мазину, ещё не зная её. В советские годы где мы могли посмотреть фильмы с её участием? Первым о нашем сходстве сказал Юрий Любимов, приглашая меня, ещё до ГИТИСа, в Театр на Таганке. Потом я услышала от Ролана Быкова: «О, это русская Джульетта Мазина!» И все подхватили. А мне было так обидно! Почему меня – с моими любовями, с моей беспредельной доверчивостью и наивностью – с кем-то сравнивают? Это я – такая! Но в двадцать пять лет, впервые увидев Джульетту в фильме «Ночи Кабирии», я рыдала горючими слезами – настолько была поражена и игрой, и нашим сходством. Спустя несколько лет я оказалась в Италии вместе с Маргаритой Эскиной (легендарный директор Московского дома актёра. – Ред.). Мы были в гостях у Тонино Гуэрры (итальянский писатель, сценарист. – Ред.) в его доме с пятьюдесятью кошками. И я спросила его русскую жену Лору: «Лорочка, это же какое-то проклятие – сходство с Мазиной. Что мне с этим делать?» «Дуся, успокойся, Джульетта никогда бы не сделала того, что умеешь ты. Но и ты никогда бы не сделала то, что умела она. У каждой из вас своя история».

– Правда, что вы не боитесь старости?
– А что такое старость? В двадцать три года я сыграла свою первую 80-летнюю бабушку: зритель видел на сцене молодую энергичную старушку. Такой и нужно быть! Как сейчас психологи говорят: не смотрите на внешность, ищите свой внутренний возраст. Когда я прихожу на пробы, куда меня вызывают как 65-летнюю героиню, у людей лица вытягиваются, потому что они не понимают, сколько же мне лет. А я только руками развожу: да, ребята, так бывает! И в любом возрасте, как говаривал мой учитель Олег Табаков: «Вилку в ж… – и вперёд!» (Смеётся.)