На днях стою в длиннющей очереди к кассе в магазине, в ожидании листаю выбранный журнал. Передо мной о чём-то тихо беседуют две молодые женщины. И вдруг одна раздражённо выкрикивает: «Да откуда я знаю! Сказали, что попа надо звать». Я невольно подняла глаза. Стоявшая перед ними пожилая дама обернулась и презрительно фыркнула. И мне тоже стало не по себе.

Я никогда не употребляю слово «поп», слишком много негативных и даже оскорбительных ассоциаций оно вызывает. Предпочитаю называть священнослужителей только «батюшками» или «отцами». Но разницу между попом и батюшкой я усвоила ещё с юности и не по своей воле.

В нашем крохотном северном городке никогда не было даже часовенки, не говоря уже о церкви. Оно и понятно: город строился молодыми людьми по комсомольским путёвкам. Но в лихие девяностые общество вдруг снова ощутило потребность в вере и Боге, и наш городок не стал исключением. В администрацию посыпались просьбы от населения открыть православный приход. Однако где взять деньги на строительство храма? У города их нет. Но, как говорят в таких случаях, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Из-за падения уровня жизни и оттока и без того немногочисленного населения в городе закрылось четыре из шести детских садиков. Вот в одном из бывших дошкольных учреждений и решили открыть церковь.

Освящать её приехал митрополит из областного центра, а заодно привёз с собой будущего настоятеля нашего храма. Батюшка – довольно молодой человек, сухощавый, с окладистой чёрной бородой, но невероятно обаятельный и привлекательный. Мои родители, хоть и были крещёными, но верующими не являлись, поэтому такое значительное событие, как обретение храма, прошло мимо нашей семьи. Но мамина подруга молодости вдохновилась всей этой православной темой и очень скоро стала частью церковной общины. От неё-то мы и узнавали обо всех новостях приходской жизни.

Отец Роман не скрывал, что родом из-под Львова. Возглавлял один из приходов на Западной Украине. Но в то время мы ещё мало что знали о церковном расколе на Украине, так что подобный факт никого не удивил. Правда, некоторых наиболее подозрительных прихожанок это насторожило, и они не особенно доверяли священнику, старались держаться немного отстранённо. Однако отец Роман оказался образцом благолепия: говорил ласково, улыбался, не журил женщин за неподходящую одежду, да и вообще никого никогда не ругал, был невероятно скромен. И настолько усладил взоры и уши прихожанок, что те массово понесли в создаваемый храм семейные иконы.

Оказалось, у бывших пламенных коммунисток лежали в загашниках настоящие музейные раритеты. А батюшка ещё и пообещал пожизненно молиться за дарителей таких бесценных святынь.

…Именно в этот детский сад я ходила целых три года, поэтому принять его в новом качестве мне было нелегко. Дело в том, что в детстве я очень плохо ела, воспитатели кормили меня через «не хочу». Нет, руки никто за спиной не держал, ложку в рот насильно не совал, но меня просто не выпускали из-за стола, пока всё не доем, и это могло продолжаться дольше часа.

Однажды мама пришла за мной чуть раньше и собственными глазами увидела экзекуцию. Естественно, сначала остолбенела, а потом возмутилась происходящим. Тогда заведующая взяла с неё расписку, что родители не станут никуда жаловаться, если их дочь вообще не будет принимать пищу в садике. Меня уже не держали за столом, но стресс запомнился на долгие годы.

Как-то раз подружки всё же уговорили меня сходить с ними за компанию на пасхальную службу. Придя в храм, я была буквально потрясена: иконостас оказался воистину роскошным. Кроме того, всюду на стенах висели разнообразные иконы в деревянных рамах, украшенные под стеклом букетами цветов из тончайшей фольги. Всенощная длилась долго, но к её концу радость буквально витала в воздухе, не покидало ощущение, что её натурально можно потрогать руками!

Одним словом, мне в церкви очень понравилось. Но молодость, учёба в техникуме взяли своё – тогда мне было не до храма.

Так незаметно пролетело года три. Отец Роман со временем влюбил в себя даже самых скептически настроенных и консервативных прихожан. Единственное, что всех удивляло, – почему настоятель не перевёз на место служения свою семью.

Мы прекрасно знали, что матушка у него есть. Она иногда с двумя детьми приезжала к нему с Украины пару раз в год. Эти визиты становились событием для прихода. Наши северянки решили не словом, а делом доказать истину из известной песни Кола Бельды: «Ты узнаешь, что напрасно называют Север Крайним, ты увидишь – он бескрайний». Готовили к приезду жены священника разнообразные подарки в виде даров природы – ягоды, грибы, солёную рыбу, оленину. Матушка всё кротко принимала, но остаться насовсем почему-то так и не надумала.

Здание садика, в котором располагалась церковь, ни разу с момента постройки капитально не ремонтировали. И вот однажды у него потекла крыша. Средства на ремонт сначала собирали сами прихожане, но этого было недостаточно. К тому же тогда существовал дефицит стройматериалов: мало собрать деньги, нужно ещё где-то купить товар и доставить в наше захолустье. Но тут выручил наш градообразующий горно-металлургический комбинат.

Он сам находился в глубоком кризисе – добычу руды сократили в три-четыре раза, работников увольняли. Однако на такое благое дело средства всё-таки нашли. И не только средства. Руководство откуда-то достало кровельное железо и пиломатериалы. Потом выяснилось, что обновить нужно и маковку храма, а ещё – оплатить труд строительной бригады. Батюшка их сам нашёл, сказал, что люди работают очень быстро и качественно, к тому же им надо кормить своих детей. Эх, если б все тогда знали, насколько качественно!

Когда собрали нужную сумму, неожиданно выяснилось, что батюшка пропал. Одновременно с ним в неизвестном направлении исчезли доски, железо, новая позолоченная маковка, а также нахваленная строительная бригада, приехавшая на заработки. Но самое обидное – пропал весь иконостас, так любовно собранный прихожанами. Да, вот так просто: люди пришли на утреннюю службу и застали внутри осиротевшего храма лишь самый копеечный инвентарь и бумажные иконы.

Кипеш был знатный! Сначала решили, что церковь ограбили, а настоятеля отравили. В те времена такой исход никого не удивлял. Но постепенно всё встало на свои места. Нашлось немало свидетелей случившегося – у нас многие люди работали в ночные смены. Они из окон видели, что из церкви всю ночь что-то носили в большой грузовик и работами руководил сам батюшка!

Наш город находился в особой зоне с пограничным режимом, поэтому сразу же отправили запрос на пограничный пропускной пункт. Там ответили, что да, такая машина проходила пост. Однако священник предъявил все положенные документы, поэтому машину не досматривали. Позже в рамках уголовного дела был сделан запрос на Украину. Там подтвердили, что такой-то действительно прибыл, но выдать его отказались. На дворе уже маячили двухтысячные. Так все мы поняли, что имели дело со лже-священником.

С тех пор все события в городе автоматически делились на «до того, как поп церковь обокрал» и «после». Храм потом переосвятили, крышу отремонтировали (это отдельная эпопея), иконостас восстанавливала уже местная епархия в гораздо более скромном варианте. Назначили нового настоятеля. У нескольких прихожанок, лишившихся семейных реликвий, случился инфаркт. Прихожан осталось буквально считаные единицы – настолько люди были потрясены и разочарованы этой историей.

Ещё через пару лет я навсегда уехала со своей малой родины, и дальнейшая судьба прихода мне не известна. Очень надеюсь, что тот случай уже забылся и многочисленные прихожане получают в церкви то, зачем все туда и идут, – благодать.

А у меня с тех давних пор душа лежит больше к суровым и строгим батюшкам, чем к «милахам» и «душкам» в рясах.