Я не понаслышке знаю таких горе-папаш. Моя бабушка, потерявшая на фронте мужа, повторно создала семью много лет спустя, уже в пятидесятые. Как говорится, чтобы дитя было. Участник войны, при медалях, высокий и статный, да ещё при сытой должности завскладом, – наш дед был завидным женихом и не раз пенял молодой жене: мол, цени, что выбрал тебя, тридцатилетнюю. И это при послевоенном дефиците мужчин.

Не особо радостно приняла бабушку и новая родня. Все как на подбор чернявые, кудрявые, с броской польско-украинской красотой, – они недоумевали, как Иван мог сойтись со вдовой неяркой внешности и не первой молодости. Бабушка, несмотря на все пережитые испытания военных лет, была робкой и стеснительной. Ни свекрови, ни золовкам никогда не перечила, наоборот, старалась угодить. «Ни в пир, ни в мир, ни в добры люди, – приговаривали золовки. – Что Иван в ней нашёл?»

Избалованный женским вниманием, не раз менявший «боевых подруг», герой-фронтовик вскоре остыл к гражданской супруге. До загса они так и не дошли. Получку отдавать не считал нужным, тратил на себя, жену обновками не баловал, на ласку был скуп. Посиделки с друзьями его привлекали больше.

Очень быстро бабушка поняла, что мужчины бывают разными. Первый, любимый и родной муж, чью фамилию она носила всю жизнь и дала потом детям, был на десять лет старше. К ней, шестнадцатилетней, относился с трепетом и любовью, стараясь оградить от любых бытовых проблем. Свёкры пылинки с неё сдували, одели и обули, прятали во время оккупации, а после войны оплатили курсы бухгалтеров, чтобы получила профессию.

После рождения долгожданного сына, которого Иван даже не записал на свою фамилию, бабушка прожила с дедом полтора года. Не срослось. Знакомые лишь пожимали плечами: фронтовик, при должности, не пьяница, не драчун – чего бабе ещё надо? Родители тоже не обрадовались дочери, вернувшейся в отчий дом. Однако, продав корову, всё же купили небольшой домик и потом всегда помогали с внуками.

Да, у бабушки было два сына. Дед после развода уехал в город, там менял подруг, жил в своё удовольствие. Работал на крупном заводе всё так же заведующим складом, а вот алименты платить не считал нужным. Но малую родину не забывал. Часто приезжая к родителям, навещал и сына, похожего на него как две капли воды. После позднего визита, как правило, оставался на ночь у бывшей, пользуясь её женским одиночеством и тоской по сильному плечу.
Вот так у бабушки через семь лет родился ещё один сын.

Мальчик оказался больше похож на мать. Дед заявил: «На меня не похож, значит, не мой». Лишь когда парень вырос и стал напоминать отца походкой и фигурой, тот, наконец, признал свою кровь.

Только мать знает, чего стоит поднять двух детей без надёжной мужской опоры. Днём работала, ночами шила мальчишкам рубашечки и шаровары. Конечно, денег не хватало, в стране непросто жилось в первые десятилетия после войны. Маленький кусочек сахара, случайно закатившийся в угол буфета, считался настоящим кладом. Какие уж там фрукты и деликатесы! Вся мужская работа в доме на ней.

Бабушка любила приговаривать: «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Нам, избалованным цивилизацией, сложно представить, каково это – каждый день топить печь, рубить дрова, таскать ледяную воду из колодца, чтобы постирать в корыте. Бабушка умела и гвоздь забить, и забор подправить.

Когда дети стали школьниками, дед позвал бабку к себе в город. Ни одна из многочисленных подруг не родила ему ребёнка, не стала хозяйкой в его холостяцкой берлоге. Условием выдвинул продажу дома и вклад капитала в семейный бюджет. Бабушка долго сомневалась и металась – детям нужен отец, да и ей тяжело тащить на себе всё хозяйство. А если опять не уживутся? Куда она вернётся с детьми? Требовать своё и качать права она не умела.
Бабушка отказалась. Так и жили порознь до конца жизни.

Нельзя сказать, что сыновья не знали отца. Изредка и ненадолго он появлялся в их жизни. Иногда даже покупал учебники – в те годы родители сами приобретали учебные пособия, школа ими не обеспечивала. Однажды даже подарил старшенькому подержанный баян: учись, мол, сын, музыке – всё кусок хлеба.

Но вот сыновья выросли. И отец стал их лучшим другом и собеседником! Писал письма и часто приезжал в гости к старшему (моему отцу), уже имевшему свою семью и дом. Посылал посылки в армию младшему. Хорошо помню, как папа старался развести визиты к нам отца и матери. Бабушку просто трясло от злости, когда она видела, как сын обхаживает любимого папочку, стараясь угодить, накормить повкуснее, постелить постель помягче. «Опять этот Гитлер приехал?» – выспрашивала она у меня, маленькой.

Я недоумевала: почему этот лысый безобидный дедушка, с радостью усаживающий меня на колени и угощающий конфетами, вызывает такую ненависть у бабушки. Лишь позже, став взрослой, оставшись после развода одна со своими проблемами и ребёнком на руках, не получавшая от бывшего мужа ни алиментов, ни помощи, – я испила эту чашу до дна. Отец погиб, нас с мамой из ведомственной квартиры попросили. Я уехала учиться, а мама перебралась на малую родину, где на деньги от продажи отцовской машины купила крошечный дом без удобств в богом забытом районе.

После маминой смерти я осталась с дочкой без какой-либо поддержки. Работала, но сколько получает молодой начинающий педагог? Бывший муж ни дня в своей жизни не работал официально и что только не придумывал, чтобы не платить алименты. На все запросы органов отвечал, что помогает. Хотя купленные им для ребёнка вещи можно пересчитать по пальцам. Чаще привозил пакеты с гуманитаркой – свекровь работала в соцзащите и брала поношенные вещи для семей, находящихся в трудной жизненной ситуации. Мы с дочкой, словно две дворовые кошки, никому тогда не были нужны.

Помню, как, взяв кредит на первую квартиру, мы с малышкой перебивались картошкой в мундире. Холодильник был пуст, продукты там водились редко. Проходив сорокоградусную зиму в хлипких осенних ботинках, я простыла. Но ничего, выкарабкалась.

Сегодня у нашей семьи не только трёхкомнатная благоустроенная квартира, но и загородный дом. Приезжая туда, я мою посуду горячей водой. Во дворе стоят две недорогие иномарки. Не шикуем, но достаток есть. Старшую дочь я вырастила сама, дала ей высшее образование – сколько денег ушло на оплату репетиторов, знаю только я. Свою девочку я выдала замуж, а её родной папа не прислал на свадьбу даже символического подарка, хотя мы его и приглашали.

Несмотря на отсутствие алиментов, я никогда не препятствовала общению дочери с отцом. Она всегда знала ту родню, гостила на каникулах у бабушки. Однажды в порыве раскаяния я попросила у взрослой дочки прощения, что не сохранила семью и растила её без отца. На что она ответила: «Мам, ты правильно поступила. Жить с буйным запойным алкоголиком очень тяжело».

За те четыре года, что мы прожили в браке, я даже перестала считать синяки, разбитые посуду, окна и технику. А ведь поначалу была любовь. Могли бы жить, если бы не зависимость мужа. К слову, пьёт он до сих пор. Не выдержав драк и скандалов, от него ушла и вторая жена. Совсем ещё не старый мужчина потерял здоровье, но так и не сделал никаких выводов.

Бабушка ушла из жизни довольно рано, ослепнув от горя и слёз после гибели моего отца. А дед прожил в тепле, спокойствии и сытости почти до девяноста лет. Приехав на похороны, я обнаружила в его столовом буфете тоненькую пачку писем. В одном содержалась слёзная просьба бабушки оставить сироте, то есть мне, его городскую квартиру по завещанию. Младшего сына он так и не полюбил, общался с ним нехотя. Могу представить, чего стоило бабушке переступить через свою гордость и написать такое письмо треклятому «гитлеру».

А что же дед? У него были хорошие отношения со мной и мамой, он довольно часто нас навещал. Но в пику бывшей жене завещал всё какому-то внучатому племяннику. Конечно, мы с мамой удивились, но не сказать, чтобы сильно огорчились. Волю покойного приняли спокойно.

Я похоронила деда, только вот на могилу хожу редко. Обида осталась. Нет, не за себя – за бабушку, которая, отказывая себе во всём, одна тянула сыновей в послевоенные годы, была лишена женского счастья и даже крошечной радости в виде нового платья или туфель. Уже перед смертью она призналась мне, как мечтала о золотых серёжках. У меня, тогда полуголодной студентки, не было денег сделать ей такой подарок.

Наверное, поэтому, начав зарабатывать, я, словно исполняя бабушкину мечту, при первой возможности покупала серёжки всех видов – с янтарём и бирюзой, малахитом и жемчугом, эмалью и гранатами. И не могла остановиться. Лишь с возрастом охладела ко всей этой мишуре.

А деда я обязательно постараюсь простить. Ведь там, за чертой, у Бога все равны и все любимы.