– Светлана, ваше детство пришлось на советские годы, когда практически все семьи были похожи друг на друга. Ваша семья чем-то отличалась от остальных?
– Наша семья была достаточно обеспеченной, потому что папа работал в министерстве. И мне до какого-то возраста казалось логичным, что все должны есть помидоры зимой. А поскольку папа у меня азербайджанец, нам из Баку родственники всегда присылали красные помидоры и персики. В Москве-то ничего этого не было. И папины друзья из Литвы постоянно что-то присылали: то свинью зарежут и сделают копчёную колбасу, сало, то литовские конфеты, то печенье. Ни у кого не было, а нам присылали. Но мне казалось, что это есть у всех. Апофеозом была чёрная икра! Папе банками присылали. Я икру ненавидела, потому что мама из-за моего слабого здоровья заставляла есть её помногу. И для того чтобы она поскорее кончилась, я мазала ею бутерброды и в огромных количествах относила в школу. Как же мне было обидно! Все как белые люди едят красную икру, а я, как дура, давлюсь чёрной. А потом стала ходить в гости к подругам и увидела, что они живут по-другому. Но затем папа открыл бизнес, он не приносил доходов, и красивая жизнь закончилась.

– А одежду где брали? Тоже из Азербайджана привозили?
– Ой, чего мне в детстве всегда не хватало, так это шмоток, потому что мы с сестрой всегда очень трепетно относились к тому, как выглядим. А тогда ничего особенного из одежды достать было нельзя. Мама нас одевала как могла, изо всех сил старалась. Помню, однажды я отказалась ехать в гости, потому что сапоги у меня были красные, а платье – синее. Устроила жуткий скандал, ревела несколько часов. В результате пришлось оставить меня дома.
Папа иногда ездил в ГДР. И если из одежды он всё-таки что-то привозил, то с обувью было совсем тяжело. Помню, мама мне покупала такие лодочки на толстой-толстой полипропиленовой подошве а-ля «прощай, молодость». Они были светло-серого цвета с белой полоской, размера на три больше, чем нужно. Я их привязывала к ноге, иногда подкладывала вату, но это не помогало. Ходить в этих огромных тяжёлых копытах всё равно было очень тяжело.



– Родители предполагали рождение двух телевизионных звёзд в одной семье?
– Ни меня, ни сестру родители не видели в этой роли. У нас было так. Сестра – отличница, комсомолка, председатель совета отряда, принимала людей в комсомол. Считалось вполне логичным, что она должна поступить в какой-то очень достойный вуз, чтобы дальше нести знамя семьи. Я всё время болела, получала низкие оценки, у меня ничего не получалось. Плюс ко всему ещё и двойка по поведению. Из пионерии я ушла – сама сдала галстук, как настоящий диссидент. В комсомол меня не брали, да я и не стремилась. Поэтому особых надежд на меня не возлагали – занимайся чем угодно. Я хотела быть биологом. Кем хотела стать сестра – я не знаю. В результате Ирада пошла в авиационно-технический институт. Зачем – непонятно, но она пять лет изучала какие-то тонкие сплавы и покрытия. Спроси её, что это такое, она не скажет. И только повзрослев, Ирада осознанно выбрала профессию.
Так как всё внимание родителей было сконцентрировано на сестре, у меня оставалась определённая свобода действий. Сначала я сама поступила в гимназию, пришла домой со словами: «Мама, я нашла себе школу, тебе надо только документы отнести, мне не разрешают». Училась в биологическом классе. Долгое время собиралась стать биологом, хотела разводить зубров на Кавказе. А потом как-то – раз, и решила, что буду актрисой.

– Сразу получилось?
– Нет, потому что, как выяснилось, надо было готовиться. Вот это был удар – полная неожиданность! Мне действительно казалось, что придуи меня просто возьмут, потому что я этого очень хочу. Выяснилось, что у меня плохая дикция, что актрисы ходят на каблуках, а я их принципиально не носила. На первое прослушивание в ГИТИСе пришла в майке «Aэросмит» – там такое вымя с серёжкой нарисовано, – в ботинках типа гриндерсов и рваных джинсах. Читала «Чайку». Там все охренели. Спросили: «Есть ещё что-нибудь?» Я сказала: «Нет». – «Ну, вот выучите ещё что-нибудь и приходите сразу на третий тур». И тут я сломалась, потому что не знала, что делать дальше. Начался достаточно долгий процесс подготовки. Мама была против театрального училища, как в общем-то против всего, что я делала. Она всегда хваталась за голову и страшно всего боялась. Может, потому я из принципа, как упёртый бык, всю жизнь иду рогами вперёд. А что делать!

– Сестру к родителям ревновали? Конкуренция была жёсткой?
– Конечно, и сейчас есть. Мы с ней дерёмся по вечерам, друг другу шины прокалываем. Вы что! (Смеётся.) Ну, конечно, была конкуренция. Во-первых, она старшая и всегда была надеждой семьи. Она самая умная, а я не такая. Она ездила в пионерские лагеря, а я сидела на даче, потому что на меня уже не хватало ресурсов. Семья была, конечно, обеспеченной, но не настолько, чтобы двоих детей одновременно отправить в лагерь. И мне говорили: тебе надо за бабушкой следить. У нас пять лет разницы, но переходный возраст почему-то проходил параллельно. Мы с Ирадой не то чтобы ругались… Ну, знаете, пакостили друг другу. В целом жили очень дружно – когда были маленькие и когда уже выросли. А в промежутке был период, когда совсем потеряли друг друга из вида, потому что Ирада одним делом занята, я – другим. Встречались раз в год на празднике у родителей – так, просто посмотреть друг на друга и разбежаться в разные стороны.

– Ну а из-за мужчин конкуренция возникала?
– Нет. Я тебя умоляю! К тому моменту, когда я первый раз в жизни заинтересовалась мужчинами, моя сестра уже сто раз успела выйти замуж.

– Чувствовали зависть, когда она попала на телевидение?
– Я тогда ещё училась в театральном и ни разу её не видела. Увлекалась театром, телевизор вообще не смотрела. Она периодически что-то рассказывала, но мне это было неинтересно. Мы с ней занимаемся разными вещами, у нас несколько различные взгляды на жизнь. Она не то чтобы с презрением, но снисходительно относится к тому, чем занимаюсь я. Примерно так же я отношусь к тому, чем занимается она. Вот поэтому мы предпочитаем друг друга любить, но профессию не обсуждать, иначе можем подраться.

– Ирада долго работала в зарубежных корпунктах, а где сейчас находится её постоянное место жительства?
– Сейчас она живёт в Москве. Начала вести вечернюю передачу, воскресную программу «Время».

– Переживали за сестру, когда смотрели репортажи из горячих точек? Никогда не пытались её остановить?
– Да нет, что ты! Во-первых, отговаривать сестру бесполезно. Легче ей поддаться, иначе это до смертоубийства может дойти. Во-вторых, она человек очень рисковый, ей нужно много адреналина, необходимо доминировать над ситуацией, вообще надо всем! Ей это по кайфу. Ну нравится человеку – хорошо. В конце концов, что может быть лучше?

– Когда вы проходили кастинг на Первом канале, Ирада за вас переживала?
– Она не очень-то наблюдала за кастингами, потому что в то время находилась в Лондоне. Ей тогда было больше до себя, чем до меня. Ну, конечно, она переживала, ей было интересно, как всё получится. Вообще у нас в семье не принято друг друга подталкивать, «отмазывать». Тебе дали возможность – иди и борись сам.

– А почему вы решили променять театр на телевидение?
– Я из театра сначала на радио ушла. В первую очередь в связи с финансовым вопросом, потому что денег у меня тогда не было. Жила отдельно от родителей, а в театре платили полторы тысячи рублей. Как многие актрисы в то время, пробовала подрабатывать официанткой, но поняла, что не смогу этим заниматься. Тогда стала вести разные мероприятия. Однажды меня пригласили провести мероприятие на радио. Пришла туда и увидела совершенно другой мир. Я человек увлекающийся, если что-то нравится, погружаюсь в это на двести процентов. Так и ушла работать на радио «Максимум».

– С мужем, директором радиостанции «Максимум», у вас была любовь с первого взгляда?
(Звонит телефон.)
– А вот и сестра звонит! (Снимает трубку.) Сестра, привет! Твой маленький зайчик сейчас рассказывает газете «Моя Семья», какая у неё замечательная сестра – надежда и опора нашей семьи. Говорю о том, что ты ничего не боишься. Ты чего-то разве боишься? Расскажи! (Отстраняясь от телефона.) Она боится задохнуться… (В трубку.) Тебя что, душат, что ли? Почему ты боишься задохнуться? Да, да, я помню эту старую байку! И ещё у тебя были кривые ноги! Дураков ещё боишься? Тогда страшно на улицу выходить, Ирадка. Короче, я сейчас закончу интервью и перезвоню тебе минут через двадцать… О! Ты крутая тёлка! Давай, пока. (Кладёт трубку.) Так мы с ней и живём.

– Так что с мужем?
– Любви с первого взгляда не было. Мы долго работали вместе, он был типа самый умный, самый сильный, самый злой. Такой – взрослый. Про радио знал абсолютно всё! И это меня, конечно, завораживало. Мне казалось, что он самый сильный человек на земле. Собственно, я бы не сказала, что он за мной ухаживал, скорее наоборот. Причём я ухаживала изо всех сил, потому что он показал мне всё – мир, радио, жизнь, музыку. Короче, для меня всё это оказалось просто шоком. Никогда с такими взрослыми мужчинами не встречалась. Но мы с ним прожили восемь лет и развелись. Видимо, я тоже выросла.



– От брака у вас осталась замечательная дочь Александра. Уже решили, кем она будет, когда вырастет?
– Ой, не знаю, Александра вырастет – сама выберет. Я её пока не направляю.

– Радио, телевидение, да ещё и ранние эфиры. У вас бывает время для отдыха? Как его проводите?
– Максимум, что могу себе позволить в качестве отдыха, – это договориться на вечер с мамой или няней, сбежать из дома, выпить с друзьями вина в хорошем тихом месте, просто так посидеть, потрындеть, хоть кого-то увидеть. В какой-то момент я поняла, что из-за занятости растеряла многих близких людей, некоторых не видела лет пять. Их уже и друзьями не назовёшь. Поэтому стараюсь находить силы и время, чтобы хоть иногда с ними встречаться. Иначе можно с ума сойти.

– Во сколько вы встаёте?
– Если еду на телик, то встаю в три тридцать утра. А если на радио – то в пять тридцать. Это нормально. Бабы на дойку раньше вставали в пять тридцать, так что организм быстро перестраивается. Главное – ложиться спать часов в одиннадцать, а лучше в десять.

– Получается?
– Да, мы с ребёнком заваливаемся и вместе спим. Встаю, с утра работаю на радио, потом есть какой-то период подготовки, вот как сейчас, часов до двух. А потом – свободное время, которое ты тратишь либо на съёмки «Абракадабры» (проект Первого канала – Ред.), либо на всякие интервью, либо на спортзал, либо на прогулки с ребёнком. А вечером возвращаешься домой и работаешь мамой до упора.

– Замуж собираетесь?
– Нет, пока ещё никто не берёт (Смеётся.)

– Кто вам преподнёс самый запоминающийся подарок? Муж, наверное?
– Нет. Самая запоминающаяся история произошла, когда я ещё училась в педагогическом институте на психолога. Наступал мой день рождения, и я всё думала, как же его отметить. Дома с родителями не хотелось. Вдруг мои подруги заявили: «Мы сами всё придумали». Оказалось, что у одной из них накрыли стол и устроили там большой-большой праздник. Пригласили всех моих друзей в чужой дом, где мне не приходилось ничего мыть и убирать. Это было так удивительно, так неожиданно, что я до сих пор помню. И, конечно, поделки дочери. У меня в «красном углу» стоит её первая картинка, сделанная сознательно и для меня. На пластилин прилеплены какие-то семечки, вокруг нарисованы лепестки – и всё это похоже на цветы в вазе. Храню как священную реликвию.

– Вам и на радио подарки доставляли?
– У нас очень благодарные слушатели. Стоит сказать в эфире, чего тебе хочется или что ты любишь, – и тебе это принесут. Людям доставляет удовольствие делать подарки. Нам несут еду из «Макдональдса», какие-то цветы. Есть девушка, которую я называю официальной поставщицей дорогих соков на радио, потому что каждый раз, приезжая за призом, – а выигрывает она регулярно, – привозит целую машину соков. Есть товарищ, который работает в «Пепси-коле» и привозит нам этот напиток. Есть Миша-мороженщик, он всё время пишет эсэмэски: «Я уже еду к вам с мороженым».
А ещё для меня стало неожиданностью, когда я только пришла работать на Первый канал и вдруг ко мне обратился администратор: «А почему вы, Зейналова, не забираете свои подарки?» – «Какие подарки, от кого?» – «Ну как, всем ведущим зрители делают подарки на Восьмое Марта, заберите». Не избалованная жизнью, я подумала: ну что там могут подарить? И вдруг мне выносят вот такой вот пакет, в котором лежат вино, сыр, раклетница, конфеты и ещё что-то. Огромный такой пакетище! Шла к машине и думала: сейчас догонят и всё отберут. Скажут: «Подождите, вы ещё не заслужили, вы только начали работать!»

– Чему вас научила жизнь в «террариуме единомышленников»?
– Удача не идёт в руки сама, её надо заслужить. К сожалению, мне всё в жизни даётся не так просто и не так быстро. И очень многие вещи приходят с опозданием. Здесь главное не потерять веру. Я называю это «оптимизмом, близким к идиотизму». А всё, что касается ребёнка, работы… Даже когда кажется, что всё очень плохо и больше нет сил, главное – правильно поплакать вечером, а утром встать обновлённой и сказать себе: «Надо идти дальше!» В своё время я нашла в интернете три истины, которым стараюсь следовать. Первая. Не болтай и не жри лишнего. Это то, чему должна следовать практически любая женщина. Вторая. Сдаются только слабаки, шлюхи и квартиры, а мы – боремся. Ну и третья, её стараюсь повторять в те моменты, когда понимаю, что жизнь превращается в некую череду: работа – дом – работа. Да мне, в принципе, больше ничего и не надо, настанет время – всё придёт. И ещё стараюсь почаще повторять фразу одного очень умного человека. «Жизнь измеряется не количеством вдохов и выдохов, а количеством моментов, когда перехватывает дыхание».