СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Небо и земля Разрешение на отпевание подписано
Разрешение на отпевание подписано
12.12.2012 00:00
Эту землю надо крестиком высыпать на могилу

Разрешение на отпевание подписаноОчень растревожило меня письмо Галины Валентиновны о трагической кончине её сына Сергея с комментарием священника Александра Дьяченко о молитвах за самоубийц (№35). Хочу рассказать свою историю.

С моим братом Вячеславом тоже случилась беда. Жили мы в разных городах: я в Вильнюсе (Литва), а брат с семьёй – на Украине. Иногда в гости ездили друг к другу, созванивались.

В апреле 1987 года я им позвонила, жена брата Валентина с тревогой сказала: не могу понять, что с ним происходит. У него какие-то неприятности на работе, сильно переживает, ходит, сам с собою разговаривает, руками размахивает. Когда она к нему обращается, то муж как бы приходит в себя. Иногда встаёт ночью, ходит по комнате, кому-то что-то доказывает. Но говорит невнятно, слов не поймёшь. Валентина сказала, что переживает за него, как бы в психбольницу не попал.

Когда я позвонила им в следующий раз, к телефону подошёл сам брат. Спросила у него, как здоровье, как дела? Он сказал, что всё наладится. Мы договорились, что он возьмёт отпуск и приедет ко мне, ему надо отдохнуть. В течение недели брат должен был сообщить телеграммой, когда его встречать.

Накануне мне приснился сон. Море, чистая вода, чистый песок на берегу. Но в море недалеко от берега огромный камень-валун. Я быстро проплыла мимо этого валуна, а брат никак не может решиться. Ходит по берегу, с какой стороны ни подойдёт, камень всё стоит у него на пути, мешает. Я его зову, рукой машу, говорю: обойди стороной, я же проплыла. Но он так и не решился.

Сон я разгадать не сумела, одно успокаивало: вода была чистая, жаль, что брат не последовал за мной.

Ждала от него телеграмму, вечером получила. На похороны. Сразу даже не поняла, кто умер. Имя брата в телеграмме есть, а кто умер, понять не могу. Ему было 46 лет – какие похороны?

Вот вам и сон-вещун. Я сумела преодолеть препятствие, а брат нет.

На другой день я прилетела к ним. Оказалось, что он покончил с собой, повесился в гараже. Когда утром не пришёл на работу, стали искать. Дверь в гараж была приоткрыта, горел свет, там его и нашли.

Не понимая, что делает, он сотворил грех. Мы с ним православной веры, крещёные, правда, я ходила в церковь, а он нет – коммунист, им было строго запрещено. Наши бабушка и мама отмечали все церковные праздники, соблюдали пост. Если бы он успел приехать ко мне, этого бы не случилось. Мы сходили бы в церковь, помолились, исповедовались. Знаю, что в душе он верил в Бога. Ну почему он не успел приехать?

Брата не отпевали, где его хоронить, решил отец, тоже коммунист. После похорон я уехала домой в Вильнюс, надо было выходить на работу.

Я ходила в церковь, всех поминала, ставила свечи. А как поминать самоубийцу?

Периодически звонила Вале, она говорила, что Слава ей всё время снится. В квартиру не заходит, стоит в проёме двери в грязной спецодежде (брат работал мастером в ремонтной бригаде). Молча стоит, небритый, нестриженый, с опущенными глазами, и ни слова не говорит. Когда ни позвоню Вале, она рассказывает, что уже устала от этих безмолвных снов, очень угнетающе они действуют. Кроме сочувствия, я ничем не могла ей помочь.

У меня в Вильнюсе была подружка Аннушка, очень верующий человек. Я к ней обратилась с просьбой дать хоть какой-нибудь совет. Советов на такой случай, конечно, нет. Но Аннушка всё же предложила обратиться к батюшке – отцу Владимиру, который проводил службы в православной церкви, находящейся на территории кладбища на улице Лепкальнё. В эту церковь мы с подругой поехали вдвоём, отстояли молебен, а потом я обратилась к батюшке со своей бедой. Он сказал, что на отпевание самоубийцы никто не согласится, это грех, никто не станет брать на себя такую ответственность. Но посоветовал обратиться с просьбой к архиепископу.

Всю дорогу я шла с молитвой, просила, чтобы меня хотя бы выслушали. Может, Бог был рядом, когда моя душа открылась в исповеди. Священник внимательно меня выслушал, доброжелательно, не перебивая. Потом предложил зайти к ним минут через двадцать, поскольку этот вопрос решает архиепископ.

Я знала, что сейчас всё решится, и если не дадут положительного ответа, то такова воля Божья.

В положенное время я зашла, документ (разрешение на отпевание) уже был отпечатан. В моём присутствии его зарегистрировали в книге и вручили мне. Документ подписал архиепископ Виленский и Литовский. Фамилия, подпись, печать.

Это произошло в апреле 1990 года, прошло как раз три года со дня смерти брата. Столько лет минуло, а я до сих пор не могу поверить, что всё это было.

На следующий день мы с подругой пришли в церковь к отцу Владимиру: он даже удивился, когда я показала ему документ. Сказал, что это крайне редкий случай. Согласился провести отпевание.

На середину церкви вынесли распятие Христа Спасителя, покрытое тёмной вуалью. Церемония отпевания прошла торжественно, горели свечи, пел церковный хор. Я вроде и не плакала, но слёзы безостановочно сыпались, как горошины. Слёзы облегчения. Я мысленно произносила: прости, Господи, заблудшую душу раба Твоего Вячеслава.

После отпевания с распятия сняли тёмную вуаль, и от него как будто сияние пошло. Мне дали запечатанную освящённую землю и недогоревшие свечи, батюшка объяснил, что с этим нужно делать дальше.

Вечером я самолётом прилетела на Украину, позвонила невестке. Договорились, что утром едем на кладбище.

Утром Валя всё порывалась что-то сказать, я чувствовала – что-то радостное. Но не велела ей рассказывать, отложили на потом.

Приехали на кладбище, привели в порядок могилку, и, как объяснил мне отец Владимир, я высыпала на неё землю крестиком. Зажгла не догоревшие в литовском храме свечи и, глядя на фотографию брата на памятнике, сказала:
– Братец, это всё, что я смогла для тебя сделать.

Смотрю на фотографию, а у него глаза заблестели и как будто даже просветлели. Я даже замерла, дух перехватило. Тут Валя как вскрикнет:
– Посмотри на его губы, он улыбается.

Мы обе в шоке сели на лавочку, привести себя в чувство. Как это понять? Мы ничего подобного не предполагали, и нас никто не предупреждал.

Успокоились, а потом Валя рассказала, что ей впервые за три года приснился сон. Как всегда, её муж стоит в проёме двери, но одет в чистый костюм-тройку, в котором мы его похоронили, постриженный, побритый. Радостно сообщает: «Валя, а я теперь живу в другом доме! Мне здесь хорошо».

Я рассказала ей об отпевании и обо всех событиях, связанных с этим. Если разложить в хронологическом порядке, то получается, что все события произошли за сутки: в субботу утром отпевание в церкви Вильнюса, перелёт на Украину, вечерний звонок Вале, её сон ночью и неожиданное преображение фотографии утром на кладбище. Ровно сутки. Пути Господни неисповедимы! Надо полагать, что Бог его простил и принял.

Это хорошо, что у меня нашлись друзья в Вильнюсе, помогли и подсказали. Мой случай не является советом для других в подобных случаях. Терпите и молитесь. Душевного вам покоя. Да хранит вас Господь!

Из письма Лидии Александровны Павлюк,
г. Тольятти, Самарская область


Опубликовано в №49, декабрь 2012 года