Придя домой, я обнаружила пропажу сумки, а в ней были документы и деньги, снятые с книжки. Кинулась назад искать сумку, но, понятное дело, её и след простыл. Самым странным было то, что отрезок пути до дома начисто выпал из памяти, мама и мастер тоже ничего не помнили. Все мы смогли лишь смутно вспомнить какую-то женщину, которая спросила у мамы, который час.

Ну, делать нечего, пошли к участковому, рассказали о пропаже. Участковый подробно расспросил нас, какой дорогой шли, кого видели, как сами были одеты. Особенно внимательно слушал про женщину, что спросила о времени.

Год спустя я наткнулась в одной газете на статью о цыганах, промышляющих грабежами, используя гипноз. В ней описывались впечатления ограбленных, многие из которых не помнили даже самих цыган, которые их загипнотизировали, людям казалось, что свои деньги, украшения, документы они где-то потеряли. Определить, что это не простая потеря, было легко – пострадавшие обнаруживали пропажу спустя какое-то время, чаще всего через несколько часов и даже дней, а из их памяти напрочь выпадал определённый  отрезок времени. Как узнали, что именно цыганки в этом замешаны? Некоторые жертвы приходили в себя быстрее, чем хотелось мошенницам.

Впечатления пострадавших полностью совпадали с моими и мамиными ощущениями. Ни я, ни мама до сих пор не помним, что происходило в тот промежуток времени. Помню, я нарвала травы для морской свинки и за неимением пакета положила её в сумку. Потом пошла чуть впереди мамы и мастера. А пропажу сумки обнаружила уже дома, когда переодевалась в домашнюю одежду. Ощущение, будто кто-то ластиком стёр этот промежуток у меня в голове.

Между прочим, в то время на этой улице как раз проживали цыгане, видимо, снимали дом. Сейчас их там нет.

Кстати, о цыганах. У меня в молодости была приятельница, у которой мама цыганка, а отец русский. Так вот, тётя Рая резко выделялась среди своих соплеменниц: не носила цветастых юбок, коротко стриглась и уже пятый раз была замужем.

Однажды Аня, так звали мою приятельницу, в слезах пришла ко мне и рассказала, что какие-то цыгане на трассе почти ограбили их.

В том городе, где я жила, было два автовокзала, один из которых находился на трассе. Рядом с автовокзалом располагался мини-рынок, где кучковался разный сброд. Аня с матерью отправились на этот автовокзал– собирались навестить родственников, живших в соседнем районе. Как на грех на мини-рынке объявились цыгане, которые предлагали желающим сыграть в напёрстки (игра, в которой нужно угадать, под каким напёрстком лежит камушек или монетка). К изумлению и ужасу Ани, её мать заинтересовалась. Сначала просто наблюдала за игрой, а потом и сама решила рискнуть.

Как только Аня не оттаскивала тётю Раю от компании цыган, но та упорно не желала двигаться с места и, проигрывая, как заворожённая, отдавала деньги, часы, золотые украшения. А цыгане что-то говорили, говорили ей на своём языке. Когда мать начала вынимать из ушей серёжки, Аня так закричала, что та вздрогнула и как будто очнулась. Одна серёжка осталась в ухе.

В итоге Аня с мамой были вынуждены возвращаться домой пешком, потому что ни на поездку к родственникам, ни на городской транспорт денег не осталось.

Потом тётя Рая долго недоумевала, как же она могла так опростоволоситься со своими соплеменниками. А я недоумевала ещё больше, потому что по наивности думала, что цыгане своих соплеменников не грабят.