Я сама врач. Никогда, слава богу, не работала в реанимации, хотя и на «скорой» много чего насмотрелась – от бритвы в руках наркомана до ножичка длиной сантиметров 25 в руках у парня, мать которого потеряла сознание от анафилактического шока. Это, кстати, к вопросу о реакции родственников в экстремальной ситуации.

С отделением реанимации мне пришлось близко столкнуться в 1988 году, после землетрясения в Армении. Я была в то время врачом-ординатором в 83-й московской больнице, которую тогда возглавлял замечательный главный врач Г.Н. Матвеев. В нашу реанимацию поступило около 30 человек – вытащенных из-под завалов, с синдромом длительного сдавления, с ампутированными конечностями. Все они нуждались в гемодиализе, который им проводили прямо в отделении реанимации.

Через пару дней у кавказских мужчин отросла щетина, они лежали на кроватях, похожие на басмачей. Из соседней психиатрической больницы, где в штате есть парикмахеры, на машине привозили мастеров, и они брили наших пациентов. Мы сами собирали деньги и покупали для них соки и фрукты. У больницы стояла толпа родственников, но пустить их в отделение означало бы полностью сорвать лечебный процесс.

Представляете себе рыдания, слёзы, вой людей, которые увидели бы свою 20-летнюю дочь без руки или 16-летнего сына без ноги? Так что слова читателя Преснова о том, что встреча в реанимации позволит «легче перенести потерю», – чушь, извините. Не дай бог никому провожать последний вздох близкого человека. Кто пережил, тот поймёт.

А что касается медиков в той ситуации – да они и без родственников-визитёров работали с нечеловеческими перегрузками, и физическими, и моральными. Тогда главный врач распорядился, чтобы после суточного дежурства вся реанимационная бригада шла в отделение физиотерапии – в сауну, бассейн, на массаж – и только после этого отправлялись домой. Я в первый и в последний раз видела такую заботу о докторах, которую проявлял Г.Н. Матвеев.

Дорогая редакция, я всегда с удовольствием читаю комментарии психолога Г.И. Белозуб – иногда парадоксальные, неожиданные, но всегда помогающие разобраться в ситуации и в себе. Прошу вас, дайте же людям, обиженным на медиков, возможность прочитать мнение врача-специалиста, понять, насколько обоснована их обида. А то получается, как в письме «Почему мама не лечилась» (№37, 2012): «Моя мама ненавидела врачей, к ним не ходила, умерла в 47 лет, и я их ненавижу, тоже помру, но к сволочам не пойду». Ну и кто дурак – врач, который якобы ничего не знает, или больной, который сам на себе крест поставил?

К сожалению, пациенты и их родные часто несправедливы к медикам. Распространённое заявление: «Моя мама умерла в 90 лет. А врач, негодяй, сказал: чего же вы хотите, она и так пожила». Ну а что он должен был говорить? Что бабушка должна ещё столько же прожить?
Врачи – не боги, от судьбы не уйдёшь и не откупишься. Даже Жаклин Кеннеди умерла от рака, несмотря на лучших врачей, дорогие лекарства и шикарные условия. Должно быть христианское отношение к болезни, к жизни и смерти. Нужно быть добрее, а не проклинать тех, кто тебе помогает.

Поразило меня и письмо Александры из Москвы «Анализы и прочий идиотизм» (№50, 2012). Автор пишет: «Я надорвала спину. Слишком поздно узнала, что надо было просто вправить позвонок: повиснуть на турнике, согнуть колени и вращать тазом, тогда позвонок встанет на место. Вместо этого врачи хотели послать меня на кардиограмму, анализы и прочий идиотизм. Других методов лечения они не знают».

Как всё просто у Александры! Люди учатся годами, чтобы стать массажистами, мануальными терапевтами, инструкторами ЛФК, и только потом могут «вправить» позвонок. А она якобы повисела на турнике, покрутила задом (простите, тазом) – и всё встало на место. Ну да, неврологи, нейрохирурги и остальные доктора останутся без работы, если в доме установить турник. Только вот дело в том, что у боли в спине есть десятки причин – от межрёберной невралгии, герпеса, желчнокаменной болезни, панкреатита, язвы желудка, инфаркта, почечной колики – до кисты копчика. Это не считая остеопороза, остеохондроза, грыжи дисков.

Кардиограмма, конечно, не метод лечения, а метод диагностики, но без ЭКГ никакой физиотерапевт не имеет права назначить лечение, так как у многих методов в физиокабинете есть противопоказания. И не хотелось бы, чтоб из этого кабинета больного на носилках несли в кардиологию.

И уж если врач назначает вам «идиотизм» в виде ЭКГ, скажите ему спасибо, вы можете случайно узнать о какой-то сердечно-сосудистой проблеме на ранних сроках.

Однажды мы получили новый ЭКГ-аппарат, и нужно было его на ком-нибудь опробовать. Я вышла в коридор и попросила первого попавшегося мужчину помочь мне. А когда сделала исследование – мы ахнули, у человека сложнейшее нарушение ритма и проводимости, о котором он не знал! Реакция его была: «Ничего себе, шёл, никого не трогал – и на тебе». Да его, похоже, Бог в это время подвёл к нашему кабинету. Сейчас мужчина жив, здоров, ходит с кардиостимулятором.

Конечно, я могу отвечать только за врачей моего поколения. Когда мы шли в мединститут, то знали, что потом все будем получать 110 рублей, и шли не за будущими барышами, а по призванию.

Прошло 20 лет перестройки с лозунгами: «Обогащайтесь!», «Если ты умный, то почему такой бедный?» и тому подобными. И нынешние абитуриенты нередко идут в мединституты не лечить, а «зарабатывать деньги». Но разве они в этом виноваты? Вы знаете, что интернатура и ординатура теперь платные? Заплати десятки тысяч – и учись. Конечно, молодой врач потом захочет получить эти деньги с больных.

А нынешняя страховая медицина с планом приёма больных – 12 минут на человека? А план приёма хирурга – 52 пациента в день? Вы хотите быть 52-м больным у доктора?
Всем желаю добра, счастья, здоровья.