Непонятного в биографии Грозного полно. Толком ведь даже неизвестно, как он выглядел. На дошедшем до нас примитивном портрете (парсуне) конца XVI века царь – толстогубый и плешивый бородач с глазами навыкате. Но портрет, между прочим, нарисован после его смерти. Кроме того, в письменных источниках упоминается, что голова царя была не плешивой, а гладко выбритой «по обычаю московитов». Кому верить?

В 1963 году советские учёные, казалось, получили шанс узнать о многих связанных с Грозным тайнах. Для этого были вскрыты гробницы царя и его сыновей Ивана и Фёдора в Архангельском соборе Кремля. Надежды были огромными, будто скелеты могли рассказать о биографии царских детей. Ну или хотя бы о причинах их смерти. Уж череп-то царевича Ивана точно должен был дать ценную информацию. В наличии пролома на виске почти никто не сомневался.

Но разочаровались учёные. Останки сохранились плохо. От черепа Ивана-младшего осталась только нижняя челюсть, на которой молочные зубы не до конца сменились коренными. Любопытный медицинский феномен, но для историков совершенно бесполезный.

Что ещё? Рентгенологическое обследование костей царевича обнаружило сифилитические поражения, в том числе и воспаление надкостницы – периостит.

Эта патология упоминается в фильме «Иван Васильевич меняет профессию». Помните, как Жорж Милославский – Куравлёв говорит Крамарову: «Периостит у него, флюс. Не приставай к царю!» Совпадение случайное, но забавное.

Вообще сифилис логично было бы ожидать у самого Ивана-старшего (Грозного), известного своей половой необузданностью. Позвоночник царя действительно оказался изуродованным чудовищными наростами, из-за которых его хозяин должен был испытывать страшную боль при попытке согнуться и повернуться, но это полиартритные изменения, вызванные скорее обжорством и алкоголизмом, чем инфекцией.

Ещё в останках отца и сына зашкаливала ртуть, что, в принципе, может свидетельствовать об их отравлении. Хотя скорее это результат лечения. Ртутные мази и ванны тогдашними врачами использовались широко.

Что ещё дало вскрытие гробниц? Знаменитый антрополог Герасимов вроде бы восстановил по черепу облик грозного царя. Но тут дело тёмное. Все скульптуры Герасимова как будто слеплены с единоутробных братьев. Грозный у него похож на Тамерлана, Тамерлан похож на Андрея Боголюбского, а все они вместе – на неандертальцев.

А поворотись-ка, сынку

Ну, об Иване Васильевиче мы всё же мало-мало знаем. Урезал боярскую вольницу, казнил изменников, баб любил, да и своим полом иногда не брезговал, Казань взял, Астрахань взял, Сибирь присоединил, Прибалтику попытался. А что такое был его сын Иван Иванович?

Сведения противоречивые. Одни современники говорят, что красавец и агрессор – в отца. Другие – что болезненный и миролюбивый человек. Участвовал в военных походах и присутствовал при казнях, но это скорее не от особой смелости или садизма, а потому что папа насильно приобщал к царским обязанностям.

И не только к обязанностям, но и к удовольствиям, видимо. Иначе откуда у молодого человека запущенный сифилис? Кстати, и три женитьбы к 27 годам у Ивана-младшего не от хорошей жизни. Две первые состоялись по выбору отца. И разводы с отправкой бывших жён в монастырь, по его же воле. Женщины бесплодными оказались, чего с такими церемониться? Вот третью, Елену Шереметеву, царевич вроде бы сам выбрал. Кажется, даже против воли отца, поскольку она была близкой родственницей опальных бояр. Но это самовольство и закончилось плохо. Елена забеременела и расслабилась, потеряла страх. Не соблюдала этикет, расхаживала в нижней рубахе, пусть и на своей половине. Заглянувшего на эту половину Ивана Васильевича такой разврат страшно возмутил. Он обругал невестку и вроде бы даже побил. Так, что та выкинула плод. Муж заступился. Получил острым посохом по голове. От полученной раны скончался.

По другой версии, царь не рассердился на сноху из-за её непристойного вида, а наоборот, распалился и попытался девушку оседлать. Старинный языческий обычай, между прочим, когда старший мужчина в семье (большак) имел право на секс со своими снохами. Обычай так и назывался «снохачеством» и, несмотря на внешнюю христианизацию Руси, сохранялся в деревнях вплоть до XX века. А в XVI-м вполне мог и в высших слоях общества блюстись.

Традиция традицией, а молодому Ивану Ивановичу это не понравилось. Он пресёк домогательства отца. Результат тот же – посохом по черепу.

Ну и третья версия, наконец, гласит, что царь, проигрывавший войну с литовцами, вёл себя очень нерешительно, уклонялся от сражений. А горячий царевич будто бы попрекнул его трусостью. И нарвался на удар.

От перемены мест слагаемых сумма не меняется.

Бьёт – значит любит?

Эти версии хорошо согласуются с тем, что нам известно о характере Ивана Васильевича. Это был альфа-самец на 200 процентов. Физически очень сильный, владевший тогдашними боевыми искусствами, ростом метр восемьдесят, что для XVI века очень много, он, кроме того, был интеллектуалом. Библию знал лучше многих священников. Мог с ходу процитировать из неё любой фрагмент. Был талантливым полемистом и писателем, причём легко ломал тогдашние литературные нормы, «гнул строку» как хотел. Понятно, что прочие людишки казались ему глупой, серенькой мелочью, стадом, которое нужно направлять с помощью палки.

Палка была для царя не просто инструментом, а как бы частью его тела. Как написал датский посол Даниил Принц, «он не выпускал из руки посох с тяжелым набалдашником, символизирующий величие государственной власти на Руси и великое мужское достоинство самого Царя».
Об альфа-самце лучше не скажешь. Зоологи знают, что в животном мире демонстрация эрегированного полового члена является жестом агрессии и готовности к нападению, символизирует силу и власть. Например, альфа-павиан, подавляющий бунт в своём стаде, может не только покусать бунтовщика, но и использовать его в качестве самки, наказать своим «посохом».

Иван Васильевич в этом отношении вёл себя вполне по-павианьи. Его посоха отведали многие. Регулярные «внушения», например, получал глава боярской думы князь Мстиславский, не раз огребал и царевич Иван. Другое дело, что, наказывая приближённых и тем более родных, Грозный всё же лупил их тупым концом палки, а смертельное острие использовал редко и только против откровенных врагов.

Конечно, по описанию того же датского посла, «царь так склонен к гневу, что, находясь в нём, испускает пену, словно конь, и приходит как бы в безумие; в таком состоянии он бесится также и на встречных», но сумасшедшим Иван Васильевич всё-таки не был. Мог ли не в меру горячий, но всё-таки разумный, даже интеллектуальный человек убить своего наследника, оставив страну на двух младших сыновей, один из которых был слабоумным, а второй – незаконнорождённым?

Да и физическое состояние царя на тот период заставляет усомниться в роковом ударе. Как он справился с молодым крепким человеком, если из-за полиартрита не мог делать резких движений?

Впрочем, некоторые летописи факт избиения упоминают, но датируют его годом раньше смерти царевича.

Свят-свят-свят

Сомнения именно в этом злодействе Грозного вполне обоснованны. Но многие почитатели царя идут дальше и оправдывают его не только по этому пункту, но и по всем другим, известным нам ещё со школы. По их мнению, Ивана оклеветали, а все сведения о его развратности и жестокости попали в хроники или через недобитых изменников-бояр, или от антироссийски настроенных иностранцев. Более того, в последние годы в РПЦ растёт движение за канонизацию Ивана Грозного, то есть за объявление его святым. Деятели этого движения считают, что царь был грозен только для недоброжелателей России, что он вообще заложил основы нашего государства, расширил его территорию, оградил её от врагов, как внешних, так и внутренних. А поскольку русская государственность изначально связанна с православием, то укрепление власти оказалось делом богоугодным и вполне заслуживающим награды в виде нимба святого. Канонизировала же Церковь крестителя Руси Владимира Красное Солнышко, несмотря на его пьянство, женолюбие и не вполне чистые от крови руки. Да и святой князь Александр Невский, строго говоря, не был ангелом.

Политики вообще по роду своей деятельности не в состоянии соблюдать христианские заповеди. Всё-таки государство – это аппарат насилия. Чем лучше властитель выполняет свои обязанности – карает преступников, побеждает врагов, расширяет территорию, – тем дальше он уходит от Христа. Но если он попробует точно следовать духу Нового Завета, это обернётся большой бедой для населения его страны. Поэтому вопрос о канонизации политиков – сложный. Иногда их объявляют святыми за жёсткость и целеустремлённость, а иногда – за отказ от насилия и мученическую смерть.

Проблема в том, что Иван Васильевич Грозный не попадает ни в одну из этих категорий, а сторонники канонизации пытаются впихнуть его в обе.

Ручная отделка

С одной стороны, поклонники Грозного говорят о его успешной и бескомпромиссной борьбе с изменниками, с другой же – пытаются показать царя белым и пушистым.

Доказывают, что за 30 лет своего правления Иван Васильевич казнил не более трёх тысяч человек – уголовников, заговорщиков и предателей. На резонный вопрос, как можно зачислять в святые того, кто погубил других святых, например опального митрополита Филиппа Колычева, по преданию задушенного Малютой Скуратовым, – апологеты Грозного отвечают, что летописные данные недостоверны или неправильно истолкованы. Дескать, информация о конфликте между царём и святителем Филиппом исходит от надзирателя да от бывшего опричника немца Штайдена, который в собственных мемуарах выглядит большим подлецом. Ну и как можно доверять охраннику, не уследившему за своим подопечным, или негодяю, не скрывающему своего негодяйства?

На самом деле ещё как можно. Мемуары Штайдена являются ценным источником именно из-за бесстыдства и откровенности их автора, а рассказы Филипповского охранника во многом с ними совпадают, хотя оба деятеля друг с другом никогда не пересекались.

Что касается казней обычных, не святых граждан, то о них известно прежде всего из списков, составленных самим царём. Тот после смерти (или гибели?) сына решил покаяться в грехах и разослал по монастырям для поминовения списки своих жертв – «синодики», в которых перечислялись имена «отделанных ручным усечением», утопленных, или «отделанных ис пищалей». Всего тысяч пять, и не за всё долгое царствование, а лишь за несколько лет опричнины.

Причём, если знатные бояре упоминались поимённо, то их холопы, дети и жёны часто оставались безымянными: «…в селе таком-то отделано Петровых людей 65 человек…»

Вообще XVI век был кровавым, и Россия здесь исключением не является. Во Франции за одну Варфоломеевскую ночь побили тысячи инакомыслящих, испанский король Филипп II зверски расправлялся с голландцами, английский монарх Генрих VIII менял своих жён почаще царя Ивана, причём, в отличие от последнего, разведёнок он казнил, а не мирно сплавлял в монастыри.

Всё так, но ведь никого из этих владык и не называют святыми. А Грозного пытаются.

Амнистия или капитуляция?

Между прочим, против своей святости и благородства свидетельствует и сам Грозный, писавший в монастыри вот какие послания: «Увы мне, грешному, горе мне, окаянному, ох мне, скверному… Мне, псу смердящему, кого учити, и чему наказати, и чем просветити? Сам бо всегда в пианьстве, в блуде, в прелюбодействе, в скверне, во убийстве, в граблении, в хищении, в ненависти, во всяком злодействе…»

Уничижение и скромность? Самооговор? Бросьте. Верующий человек ещё может обвинить себя в «пианьстве», выпив лишнюю рюмку вина, или в «ненависти», поймав себя на дурной мысли. Но «убийство, прелюбодейство» и «грабление» – это обвинения совершенно конкретные, не оставляющие простора для адвокатских толкований. Так что с чисто христианских позиций царь в святые никак не проходит.

Но, может быть, восхищения заслуживает его самоотверженная борьба с изменниками России? Вот уж в чём царь вроде бы стоял до упора, пока не погиб на этом почётном посту, отравленный вместе со своим старшим сыном! Может быть, он заслуживает канонизации за это подвижничество?

Такая версия тоже не проходит. Судите сами. Поминальные синодики, из которых мы, собственно, и узнаём статистику Ивановых злодейств, открыли массовую реабилитацию бывших врагов. Тогда же Иван Васильевич объявил широкую амнистию. В стране фактически была отменена смертная казнь. Преступников пороли, штрафовали, но не убивали. Бояре ещё иногда попадали в опалу, но она уже не грозила им казнью, пытками и даже конфискацией имущества. Максимум – удалением от государевых очей.

Более того, вышел указ о наказании за ложные доносы, особенно если это доносы о боярской измене, особенно если они исходят от боярских холопов. Ябедников теперь секли, отправляли на службу в пограничные крепости, но всё же не казнили.

А начались эти послабления сразу после смерти молодого царевича Ивана. И тут возможны только два объяснения. Либо царь был виноват в этой смерти, во всяком случае, воспринял её как наказание за свои грехи. Либо он понял, что царевича действительно отравили, и вместо нового витка репрессий, вместо дела о лекарях-вредителях и продолжения борьбы с боярскими заговорами решил капитулировать. Устал, испугался, сдался на милость победителей.

И в одном, и в другом варианте Иван Васильевич звание святого не заслуживает.