– Владимир, кому пришла идея дать вам роль господина Дымова?
– Мне позвонил режиссёр Анатолий Николаевич Гуков – я, помню, находился не в Москве. Потом актриса Аня Троянская мне говорит: «Давай попробуй». Мы с ней играли до этого в короткометражках. Друзья сказали, что от таких ролей нельзя отказываться. Эта пьеса очень актуальна сейчас, когда духовные, моральные ценности сошли на нет. Мой герой Дымов – человек в высшей степени благородный. Он был счастлив с Ольгой, понимая, что она увлеклась другим. Дымов ревнует, но для него главное, чтобы она была счастлива. Там есть слова: «А для него, простого, обычного человека, достаточно было и того счастья, которое он уже получил». Жена поняла, какой это был золотой человек, когда его потеряла. Ольга, которую играет Анна Троянская, в конце спектакля раскаивается.

– По сценарию, вы – несчастный муж. Говорят, актёру хорошо удаётся роль, если он сам пережил похожие чувства. У вас были аналогичные ситуации в жизни?
– Да, актёр берёт материал для роли из жизни. Я всегда был очень влюбчивым. Помню, в пятом классе влюбился в девочку, которая вроде кокетничала со мной, а потом ей другой мальчик понравился. Естественно, я страдал. Вообще я всегда был очень застенчивым, несколько раз безответно влюблялся, всегда очень переживал. Так что эти чувства мне знакомы. Все события в жизни актёра должны быть разложены по полочкам. И когда что-то необходимо для роли, он просто снимает с полки нужный материал. Иногда приходится импровизировать, доигрывать. Тот же самый Лёня Голубков – я тоже отталкивался от реальной жизни, но где-то фантазировал.

– А жену для Лёни как подбирали?
– Поначалу моей женой должна была оказаться другая героиня рекламных роликов – Марина Сергеевна. Но режиссёр посмотрел на неё, посмотрел на меня и почему-то решил сделать её одинокой женщиной. Это лучшая работа режиссёра Бахыта Килибаева, он хорошо подобрал героев из народа. А мне нашли другую жену, Риту, – косая сажень в плечах. Русская такая женщина, статная.

– А у вас самого тогда была жена?
– В то время я был разведён. Но встречался со своей будущей женой – журналисткой «РИА Новости» Натальей Ремизовой. Она не ревновала. И я ей даже рассказал один случай. Помню, режиссёр говорит мне: «Скажи Рите: «Котик мой». Я говорю: «Скажу ласково: тростиночка моя». От души сказал, а Рита подумала, что я иронизирую: «Попрошу вас без шуток!» Моя будущая жена вела тогда светскую хронику и описала этот случай – очень смешно получилось. Причём Наташа очень креативно обо всём писала, с юмором, в нашей съёмочной группе её все любили как сестру.



– Как вы попали в рекламу «МММ»?
– Для меня это был самый обычный заработок. Вечером позвонила директор по кинопробам и спросила: «Володя, ты в субботу свободен? Приходи на съёмки в офис «МММ». Ещё она попросила одеться похуже – во всё старенькое. Я спрашиваю: это кино? «Нет, это не кино». Уклонилась от ответа – а вдруг я не соглашусь в рекламе сниматься. Когда пришёл на съёмочную площадку, понял, что мне нужно сыграть обычного русского мужика в рекламном ролике. А потом узнал, что на эту роль хотели пригласить другого актёра, но не застали дома. То есть это была просто судьба. Когда играл, я от жизни отталкивался.
Вообще Бахыт открыл новый жанр в рекламе. Раньше как было – снимут один ролик и крутят его месяцами. Он уже опротивел всем, а его всё показывают. Короче, халтура. А Бахыт придумал новый жанр – историю с развитием, внёс в рекламу элемент драматургии. Зрители смотрели рекламные ролики, как короткометражные фильмы. Меня постоянно на улицах спрашивали, купил ли я жене сапоги, шубу, экскаватор. А Марину Сергеевну доставали вопросом: когда она, наконец, выйдет замуж за Володю? И даже Мавроди в одном из интервью сказал: «Я прихожу в банк, мне женщины говорят: «Ну имейте совесть! Когда же, наконец, Марина Сергеевна выйдет замуж?»

– Никогда не раскаивались, что в тот день согласились на роль Лёни Голубкова?
– Если бы я не сыграл Лёню Голубкова, вряд ли бы вы меня знали. В кино своя мафия, меня бы туда не пустили. Как однажды в шутку сказал Олег Павлович Табаков: «Мы друг друга снимаем, хвалим, награждаем». В этой шутке триста процентов правды.

– Сами вкладывали деньги в «МММ»?
– Дело в том, что тогда у меня не было денег. Я был неизвестным нищим актёром и перебивался с хлеба на воду. Помню, когда «МММ» закрыли, в газетах писали, что у Лёни Голубкова есть дом в Париже, на Канарах, в Майами. А у меня не было денег даже на метро, чтобы съездить на киностудию и поучаствовать в кинопробах. Представляете? Я занимал у соседей или у друзей на билет. А когда приезжал, режиссёры спрашивали: «Вы на своей машине?»

– Но я где-то читала, что рекламные ролики вам хорошо оплачивали?
– Нет-нет. Я помню, за первый ролик получил тысячу рублей. Не знаю, какой курс доллара тогда был, но мне кажется, что это где-то около ста долларов. Потом нам платили двести – двести пятьдесят долларов за сюжет, то есть за съёмочный день. Съёмки были раз в месяц. На эти деньги невозможно было прожить.



– Когда рухнуло «МММ», как вы пережили гнев народный? Наверняка на улицах на вас набрасывались с кулаками разъярённые вкладчики?
– Вы знаете, как это ни парадоксально, но на меня не набросились. Как-то люди с пониманием отнеслись. Я бы даже сказал – с любовью. Одна женщина сказала: «Мавроди ненавидят, а вас почему-то любят». Все понимали, что я актёр и от меня ничего не зависит. Хотя были дураки, которые прикалывались, могли что-то обидное сказать. Но крупных наездов вроде «Я тебя убью, скотина!» – такого не было. Помню, меня как-то посмотрела экстрасенс Наташа. Проверила мою ауру и говорит: «Владимир, вас любят святые. Даже сам архангел Михаил вас посохом закрывает». Я думаю, если бы Господь не оберегал, то меня давно бы убили. Потому что есть люди ограниченные, злые, которым важно выплеснуть негатив на других. Видно, Господь, всегда отводил от меня этих людей. Раньше ходил по улицам, и сейчас хожу, никогда не прятался.

– Почему рухнуло «МММ»?
– По приказу Черномырдина запретили рекламу, а потом закрыли и само «МММ» – нужны были деньги на выборы. «МММ» закрыли, но открыли ГКО и, критикуя Мавроди, раскручивали эту свою компанию. Причём говорили: «Хотите быть богатыми и счастливыми – несите деньги в ГКО. Это государственная лотерея, и тут вас не обманут». А когда собрали деньги на выборы, тут же объявили компанию банкротом. Один журналист мне тогда сказал: «Володя, «МММ» по сравнению с ГКО – это детский лепет». Помню, какая-то женщина из правительства допытывалась у Мавроди, как он организовал «МММ». «Я сначала не понимал, зачем ей это нужно, – сказал он, – и только потом, когда появились ГКО, понял, в чём дело». А страна тогда была в долгах как в шелках. Сто пятьдесят миллиардов! Это начало девяностых, когда случился развал Союза. Все сидели у разбитого корыта, казна пустовала.
Была и ещё одна причина развала пирамиды: «МММ» сильно сдерживало курс доллара, так что у Мавроди тогда было очень много врагов. Не только в России, но и за рубежом. Кстати, мне тогда очень помогла жена. Когда пошли заказные статьи от Черномырдина, там такую чушь писали, что жить не хотелось. Она меня утешала: «Не обращай внимания, это заказные истории конкурентов Мавроди». Морально она меня очень сильно поддержала.

– Как думаете, Мавроди может ещё вернуться? В него поверят?
– Думаю, что его поезд уже ушёл. Я с ним общался на разных программах, у меня сложилось впечатление, что деньги для этого человека не главное. Для него главное – проекты. Мужику скучно. Талант из него прёт, а реализовать себя ему не дают. Сейчас, конечно, Мавроди вряд ли дадут развернуться.

– А вы с ним лично часто встречались?
– Мы встречались только на программах, когда снимались вместе. А ещё как-то он давал интервью обо мне для фильма Александра Гаутберга «Исповедь Лёни Голубкова». Этот фильм сейчас почти готов, осталось поставить финальную точку. Дело в том, что я написал две пьесы о лихих девяностых. Первая – о том, как в стране социальной перестройки происходит внутренняя перестройка моих героев. Как они приспосабливаются к капитализму. А вторая, «Рождение младенца», – это такая эпохальная, глобальная вещь. Смысл её в том, что мы не построили коммунизм, потому что строили его без Бога. Герой пьесы Владимир Перов, прототипом которого являюсь я сам, говорит о том, что христианство на Руси – это основа духовной культуры, стержень, без которого мы развалились, рассыпались. Он говорит своей тёще-коммунистке: когда вы расстреливали священников, рушили церкви – вы даже не подозревали, что рубите сук, на котором сидите. Ведь христианство дисциплинирует народ. Демократы, которых вы ругаете, – это плоды воспитания тех застойных времён. Это ваши вчерашние комсомольцы, которых вы воспитывали на том, что Бога нет, есть коммунистическая партия.
Православие – стержень нашей культуры. Я ходил в церковь, окончил курсы библейской школы, где подробно изучают Библию. Когда сам её читаешь – что-то понимаешь, что-то нет. А на курсах подробно разжёвывают каждый стих. От этих знаний я и отталкивался. Мысли Перова – это мои мысли. Я писал пьесу с надеждой, что, посмотрев её, зрители задумаются над тем, как и для чего они живут. Вокруг одна демагогия, громкие слова о народе, добре, Родине. В жизни всё иначе. Верующими людьми правит Бог, а неверующими – сатана. Верующий, даже если выпьет, ум не пропьёт, он всё анализирует. Не сможет переступить грань. А неверующему море по колено, он неадекватен, не контролирует свои поступки.

– Что привело вас к Богу?
– К Богу меня привела именно эта моя пьеса. Сама жизнь мне подарила сюжет. Мы с женой полтора года жили гражданским браком. Она хотела, чтобы мы расписались. Я ей сделал предложение с условием, что она родит мне ребёнка. Шло время, ничего не менялось. Я говорю: Натали, когда? Она стала уходить от вопроса: мол, Володя, мне сейчас некогда рожать, я роман собираюсь писать. А это была середина девяностых, когда у нас появились обнажёнка в журналах, суррогатные матери, вся правда о коммунистах – кто там с кем спал. Раньше они были богами, их превозносили. А перед теми, кто их критикует, такими как Пастернак или Высоцкий, закрывались все двери, их гнобили. Эта ошибка коммунистов – она на поверхности. Если бы там было больше демократии и религии, то таких проблем у нас могло бы и не быть. Меньше было бы лицемерия, лакейства, пьянства.

– Так жена всё-таки родила вам ребёнка?
– Нет, она, к сожалению, умерла. Но не при родах, а от гриппа. А в пьесе я сделал так, что она рожает младенца и умирает. В финале как бы рождается новая Россия. Сейчас мы собираемся ставить пьесу. Продюсер – Игорь Севостьянов, а режиссёром, скорее всего, будет Алёна Галич. На днях мы встретимся, всё обговорим, внесём коррективы. Я в режиссёрскую работу не вмешиваюсь. Считаю, что режиссёр должен видеть дальше и глубже автора. То есть автор рассказал историю, как он её видит, чувствует, а дальше – работа режиссёра. Хотя я и учился у Шатрова на кафедре драматургии, но мешать режиссёру не буду.
Что я хочу сказать всем вам, пожалуйста, услышьте! Во-первых, я призываю каждого находить время и заходить в церковь. Даже если поначалу многое будет непонятно, всё равно стойте на службе, смотрите на иконы. Вам всё может открыться совершенно неожиданно. А во-вторых, я каждого прошу найти своё предназначение в жизни. Просто загляните в себя. Не надо стремиться к стереотипам – хочу быть актрисой или певицей, и тогда у меня будут дорогие авто, особняки, красивая жизнь. Не будет, поверьте! Да и не надо. Делайте то, что умеете лучше других. Умеешь хорошо шить – займись этим, умеешь учить детей в школе – делай это, старайся, а остальное приложится. Когда вы станете профессионалами высокого уровня, тогда деньги и слава сами найдут вас. Найдите себя, и жизнь обязательно вам улыбнётся!