Проси прощения, гад!
10.07.2013 00:00
Тайна исчезновения денег

Проси прощения, гад!Отзвенел последний звонок, отшумел выпускной вечер. Я мечтал об этом дне, торопил время и всё-таки оказался не готов: кем стать, так и не определился.

На семейном совете было решено, что в нашем забытом богом забайкальском посёлке, затерявшемся среди бескрайней тайги и сопок, ловить нечего. Оставалось одно – отправляться к родственникам за тридевять земель. Город там немаленький – куда-нибудь да пристроюсь. Родная бабушка и тётки пропасть не дадут. Да и надо мне, недорослю, самостоятельность, в конце концов, обретать, ведь не всю жизнь возле мамкиной юбки отираться.

Родственники встретили сибирского гостя радушно. Жить определили к тёте Але, младшей из сестёр. Жилая площадь у неё самая подходящая – трёхкомнатная благоустроенная квартира и всего трое проживающих: сама хозяйка, муж и сын-третьеклассник. Тётя не возражала. Супруг, дядя Веня, тоже слова против не сказал.

Впрочем, его вряд ли кто-то спрашивал. Тётя Аля старалась держать мужа в руках. Правда, больших успехов не добилась. Воспитанию он поддавался плохо и всё время что-нибудь отчебучивал, что доводило супругу до белого каления. Хотя, как я понял со временем, неудовольствие тёти Али мог вызвать почти любой его поступок. Видимо, поэтому дядя Веня не особо-то и старался ей угодить. Огромный, под два метра ростом и плотного телосложения, он, тем не менее, был слабаком. Хотя и хорохорился, стараясь этого не показать. Случалось, ввязывался на стороне в драки и почти всегда бывал бит. Поколачивала его и тётя Аля, хотя, что называется, дышала мужу в пуп.

Но главный враг, которому хозяин дома сдался практически без боя, – зелёный змий. Было время, когда дядя Веня занимал престижную должность главного инженера совхоза. В 60-х целинники, разбудившие тракторами казахскую степь, гремели на всю страну. Зерноводческие совхозы богатели и процветали, о них писали в газетах, рассказывали в киножурналах, снимали художественные фильмы. В одном из таких совхозов и трудился дядя Веня. Его ценили. Служебная «Волга» с личным водителем, почтительное обращение по имени-отчеству, заискивающие взгляды подчинённых – всё это вызывало уважение и даже восхищение у родни. Только не у тети Али. Это на работе он был начальником, а дома командовала жена.

Со временем и должность, и большие деньги, и почитание растаяли как дым. Дядя Веня всё чаще прикладывался к бутылке, неудержимо скатываясь по наклонной.

Дабы избавить Вениамина Борисовича от пагубного пристрастия, его даже отправляли в лечебно-трудовой профилакторий. В те времена согласия у злоупотребляющего никто не спрашивал: раз надо – лечись! Но он, обладая природным обаянием и изощрённым умом, сумел втереться там в доверие к начальству, благодаря чему ухитрился занять руководящую должность в каком-то местном цехе по производству товаров народного потребления. На то профилакторий и был лечебно-трудовым, чтобы пациенты не даром хлеб ели, а ещё и пользу государству приносили. Так что процедурами нашему болящему особо не досаждали и после курса лечения отпустили домой с великим сожалением. Родственникам в подарок он привёз резные деревянные шкатулки, сделанные собственными руками.

На воле оценённые элтэпэшным руководством способности дяде Вене пригодились мало. Одной из ступенек его карьерной лестницы стал мясокомбинат, где он вкалывал простым работягой. Ко времени моего появления дядя то ли был сантехником, то ли в очередной раз временно не работал.

Когда-то он нужен был буквально всем, потому что мог достать любой дефицит – в эпоху развитого социализма такой талант особенно ценился. Но с годами полезные знакомства растерял – кому нужен пьющий сантехник? Естественно, у окружающих уважения к нему тоже поубавилось. Особенно хорошо это было заметно в семье.

Иногда, в перерывах между занятиями в профтехучилище, куда я поступил, мне поневоле приходилось быть свидетелем батальных сцен. Тётя Аля спуску мужу не давала, и нередко дядя Веня, посрамлённый, позорно бежал с поля боя. Я даже не могу припомнить, с чего именно начинались в доме скандалы. Казалось, ничто не предвещает беды. Но вот мирная беседа за семейным столом как-то незаметно перерастает в разговор на повышенных тонах. Затем начинаются взаимные упрёки. Жена напоминает мужу, кто он есть на самом деле – тряпка и слизняк. Дядя Веня сначала лишь сопит и криво улыбается. Но вот его ангельскому терпению наступает конец, и он взрывается:
– Где моя дочка? – спрашивает, побелев. – Это ты её заспала!

Из разговоров взрослых я знал, что их старшая дочь умерла ещё младенцем из-за тяжёлой болезни. Разумеется, причина не была секретом и для дяди Вени. Но всё-таки он винил жену, то есть бил по самому больному. Алину Николаевну напоминание о первом ребёнке, разумеется, приводило в бешенство.

Однажды ранним утром я проснулся от повторяемых как заклинание слов:
– Проси прощения, гад!

Встав, осторожно пошёл в комнату, откуда они доносились. Картина, представшая взору, могла повергнуть в ужас. Тётя Аля лежала на кровати навзничь. На неё всей своей огромной тушей навалился дядя Веня. Супруга зубами вцепилась в мясистый нос благоверного, по её щекам на подушку струйками сбегала кровь. Не разжимая челюстей, тётя Аля, тем не менее, довольно разборчиво, будто всю жизнь занималась чревовещанием, повторяла:
– Проси прощения, гад.

Муж безмолвствовал и лишь пыхтел, безуспешно стараясь освободиться от острых зубов супруги. Меня боровшиеся не заметили. Дожидаться, чем закончится схватка, я не стал и молча ретировался.

К завтраку дядя Веня вышел во всей красе: с расцарапанным лицом и изрядно опухшим прокушенным носом. А через несколько дней от укуса и следа почти не осталось.
– Другой бы носа уже лишился, а на этом как на собаке всё заживает, – с неподдельным сожалением констатировала жена.

Когда в очередной раз они, что-то не поделив, схлестнулись, тётя Аля плеснула в мужа крутым кипятком. Благо супруг успел увернуться, и дымящаяся жидкость растеклась по обоям. Изрыгая проклятия, он довольно проворно убежал. Жена осталась на кухне, муж схоронился в спальне. Через некоторое время он вышел из укрытия и, гордо вскинув подбородок, направился в её сторону. С не предвещавшим ничего хорошего лицом Алина Николаевна перекусывала бутербродом, яростно впиваясь в него зубами. Заметив мужа, она свободной рукой тут же схватила приготовленную кружку с кипятком, всем видом показывая: на этот раз не промахнусь. Дядя Веня, победно улыбнувшись, резко свернул в туалетную комнату.
– Трус! – подвела итог жена. Будто точку поставила.

В периоды затишья это была обычная семья, настоящая ячейка советского общества. Тётя Аля, красивая, обаятельная женщина, почитавшая родителей и безмерно любившая сына, душа любой компании, обладала весёлым нравом и чудесным голосом и заслуженно пользовалась уважением окружающих. Да и мужа её никто из родни особо не осуждал, скорее, жалели. Дядя Веня охотно помогал на кухне, не брезговал мыть посуду, даже стирал в машинке бельё, был заботлив и предупредителен, с удовольствием занимался с сыном. Но продолжалось это, как правило, недолго. Находился очередной повод, и…
– Ты, племянник, спуску ему не давай, – поучала меня тётушка. – Пришёл пьяный – гони!

Мудрую пословицу «Со своим уставом в чужой монастырь не суйся» я тогда ещё не усвоил, поэтому как-то, вняв «доброму» совету, предложил дяде Вене, когда он заявился домой под градусом, покинуть помещение. Дядя выслушал это молча, набычившись, и лишь сверлил меня мутными глазами. А потом выдал:
– Всех вас, Владимировых, я в гробу видал, – и никуда не ушёл.

Не один десяток лет миновал с той поры, а мне до сих пор за свой поступок стыдно. Спасибо тётушке, её урок я усвоил на всю жизнь.

Денег за постой родственники с меня не брали. Тётя Аля сразу сказала:
– Покупай иногда продукты к столу – этого будет достаточно.

Так я и делал. Но отчего-то деньги, которые раз в месяц присылали родители, таяли с невероятной быстротой. Пробовал экономить. Бесполезно. Что делать, выросший под маминым крылышком, я просто не научился тратить их с умом. И если бы не добрая душа тёти Али, мне пришлось бы худо.

Странной способностью денег мгновенно исчезать заинтересовалась приехавшая погостить матушка. Мои односложные ответы, куда и как я их потратил, её почему-то не удовлетворили. Меня это удивило и даже покоробило – ведь мама не была жадной. Тайна исчезновения денег из моего чемодана, где они хранились, раскрылась через несколько лет, когда я, повзрослевший, приехал навестить родственников.
– Мне Венькин собутыльник признался, – поведала тётя Аля. – Как-то они скидывались на выпивку, не хватило, так этот алкаш сказал: сейчас, мол, схожу займу у племянника – ему перевод пришёл. Вот он и «занимал» у тебя постоянно.

Лишь тогда я понял, что стал для дяди Вени невольным кредитором. Причём ни один кредит он мне так и не вернул. Ну да бог с ним.

Сполна вкусив самостоятельности, в тот раз я уехал вместе с мамой. И дело не только в семейных отношениях родственников – просто затосковал по дому. ПТУ бросил без сожаления, несмотря на то, что профессия, которую мог там приобрести, в будущем обещала безбедное существование. Решил: лучше уж в родной сибирской глухомани вкалывать на лесопилке, чем жить в цивилизованном, но таком неуютном большом мире.

Но родственникам я всё равно благодарен. Посудите сами: кому понравится, если в твоём доме живёт посторонний человек? Это раздражает. А они оказались людьми гостеприимными. Спасибо им за это.

В конце концов тётя с дядей разошлись. Его жизнь оборвалась трагически – погиб в пьяной драке. Тётя Аля по этому поводу лишь заметила коротко:
– С виду здоровый был, задирался, а драться не умел, – и усмехнулась горько-презрительно: – Тюфяк!

Сама она позже вышла замуж во второй раз. Новый муж жену безмерно уважал, ни в чём не перечил. Только смотрел на неё влюблёнными, мудрыми глазами и, если она была не в настроении, предпочитал помалкивать. Поэтому в их доме царили мир и покой.

Валерий ВЛАДИМИРОВ,
г. Электросталь, Московская область
Имена изменены

Опубликовано в №27, июль 2013 года