Топ-топ-топ (это она в моих тапочках), шлёп-шлёп-шлёп (это босыми ногами), тук-тук-тук (это она на шпильках, которые, вернувшись домой, почему-то забыла снять).
В три часа ночи она вдруг начинает громко хлопать межкомнатными дверями (бух-бух-бах) и клацать выключателями (клац-клац-щёлк)…

Она оккупирует ванную комнату по три-четыре часа кряду, оттуда доносится громкий плеск воды и идиотские мелодии смартфона, который она всегда берёт с собой в душ, ванную, туалет… Что можно мыть под такую музыку и так долго? А под ванной неделями копятся залежи её нестираных трусов.

Она зависает до рассвета в интернете или смотрит дебильные сериалы, и бог бы с ней, но время от времени резонансно разносится по ночной квартире её идиотский смех, или безмозглое хихиканье, или «кобылячье» ржание, а поутру с тюрбаном полотенца на голове она сидит над чашкой кофе, как сонная сова на облучке.

Целый угол в прихожей занимает гора её немытой и нечищеной обуви: сапоги и полусапожки с ядовитым налётом соли, туфли со стоптанными шпильками, безнадёжно вывихнутые «балетки»…

По утрам в мойке громоздится гора немытой посуды: днём она фанатично соблюдает множество диет, но при этом развратно жрёт по ночам, набирая ненавистные килограммы. По субботам жена выгребает из её комнаты горы конфетных коробок и фантиков, бутылки из-под кока-колы и спрайта, пылесосом высасывает из ковролина бисквитные крошки.

Она заимствует и изводит дорогую косметику матери, накладывая её на лицо, как вождь ирокезов перед последним сражением с колонизаторами.

Она надевает без спросу мамины вещи, а потом они обнаруживаются в её шкафу, покрытые жирными гастрономическими оттисками, мятые, а бывает – и рваные.
И вообще всё, что проходит через её руки, оказывается безнадёжно сломанным, порванным, испачканным.

Повсюду в квартире валяются её косметические палочки и ватные диски со следами туши и губной помады. И волосы, волосы, волосы…

О чём она думает, если приходит ночью домой и забывает закрыть входную дверь, а мы только утром узнаём, что к нам мог войти любой незваный гость? Или она приходит с работы, вроде усталая, а ей тут же звонят, и она стремглав несётся на улицу, как бешеный слон, не отвечая на вопросы, а если на бегу и отвечает, то категорично и однозначно: «Я – взрослая!»

Иногда кажется, что ей вообще нет дела до всего созидательного, что происходит в квартире, будь то ремонт, замена мебели, или уборка, или…

Иногда кажется, что она в соседней комнате или рядом, но при этом её нет ни дома, ни в городе, ни на планете вообще.

Она научилась сносно готовить три-четыре блюда, но лучше бы этого не делала, потому что кухню после её кулинарных экспериментов приходится «генералить». Подобное я видел только у своего однокурсника Вадима Гулидзе, когда тот в отсутствие родителей пригласил в гости футбольную команду земляков (кажется, это был «Спартак» из города Нальчика).

«Мама! – оправдательно восклицал Вадик. – Мама, мы делали кебаб!» Но почему тогда жировые блямбы на потолке и луковая кожура на люстре?

Она считает нас с женой (её матерью) несовременными, непрактичными, ни на что не годными лохами, а мы устали оплачивать её просроченные потребительские кредиты. Или мы вдруг узнаём, что её отчислили (за прогулы!) из университета, и мне приходится, краснея от стыда перед более успешными однокурсниками, оформлять ей срочную «академку».

«Кто она тебе?» – с первородным удивлением спрашивает маститый академик. Смущенно бормочу нечто вроде: «Дочь моей новой жены». Академик крякает, ставит на ходатайство спасительную резолюцию, наливает мне стакан «Хеннесси» и покровительственно советует: «Не женись на бабах с взрослыми дочерьми».

Оправдательно бубню, что когда я женился, она была маленькой прилежной школьницей, и слышу в ответ, что чужие дочери быстро становятся бабами.

На днях она так спешила к очередному бойфренду, что умудрилась сломать новый замок. Входную дверь заклинило, и мне пришлось битый час орудовать молотком и отвёрткой, чтобы выпустить её на волю.

И пока я, сопя и пыхтя, коверкал дорогое устройство, она, как возбуждённая кобылица, била копытом у меня за спиной и орала в трубку какому-то Эдику, что она не виновата, что это отчим-недотёпа её задерживает.

И когда наконец искорёженный замок вывалился, она так ломанулась на волю, что сбила меня с ног, промчалась, как бешеная зебра, по моей спине, и ускакала с грохотом по лестнице, ни разу не оглянувшись. А то, что испорченный замок стоил четыре тысячи, и ещё пять «штук» пришлось заплатить за экстренный вызов мастера и вставку нового устройства, так это её не заинтересовало.

Она ходила на водительские курсы, и мы со страхом ждали, когда она их закончит и разобьёт вдребезги мою машину, но, слава богу, на экзамене по вождению она разбила авто инструктора, и тот ей сказал, что права она получит только через его труп.

Недавно к нам в гости приходила близкая подруга жены, и мы пожаловались на чадо, так подруга расхохоталась и говорит: «Наркотиков нет, алкоголя нет, проституции нет – вот и радуйтесь, нормальная девка, разве что нетраханная, выйдет замуж, исправится».

И действительно, вспомнился рассказ моего однокашника о том, как он воскресным утром пошёл в ванную, а оттуда вдруг появляется маленький голый волосатый человек кавказской наружности и грозно спрашивает хозяина: «Ти като такой?»

Однокашник потом пригласил меня в кафе излить душу, выпил бутылку коньяка, сидел, обхватив руками седую голову, и всё бубнил: «Не рожай дочерей!.. Не рожай дочерей!..»

У нас такого, слава богу, нет. Может, и правда она у нас нормальная?

«Нормальная девка» выклянчила у нас годовой абонемент в спортзал, стоимостью пятьдесят тысяч рублей, но энтузиазма и самодисциплины у неё хватило только на неделю, и вот уже полгода она валяется на диване, отвечая на мои упрёки, что мужчина не должен быть мелочным.

Всё чаще мечтаю, чтобы какой-нибудь охламон взял её замуж и увёз, но… Во-первых, мне кажется, что она притащит своего жениха к нам домой. А во-вторых, что ещё хуже, она с ним поживёт годик-другой, сделает свою маму бабушкой и заявится к нам с приплодом для дальнейшего, так сказать, проживания. И всё начнётся сначала. Любой нормальный муж взвоет, увидев гору грязной обуви в прихожей, немытую посуду в мойке, волосы, перевёрнутую вверх дном прокисшую постель, нестираные трусы в ванной…

Когда у нас женой только начинались серьёзные отношения, пришлось выслушать от любимой женщины профилактическую лекцию о том, что она максималистка и если вдруг, не дай бог, между мной и её дочерью «нечто» случится, то жена уйдёт, не будет у неё ни мужа, ни дочери, жена в таких делах максималистка… Так вот, должен констатировать, что после пяти лет проживания в одной квартире моя «нормальная» падчерица не будоражит мне ни душу, ни плоть.

А недавно это существо с иезуитской улыбочкой процедило, что я вообще «не в её вкусе». Я ответил, что это «очень взаимно», так она, представьте себе, обиделась!
Предвижу, что вы можете сказать: это у меня всего лишь злоба и зависть к юности падчерицы, а на деле имеется скрытое латентное к ней влечение. Так вот со всей ответственностью заявляю, что нахожусь в самом что ни на есть здравом уме. Более того, благодаря моей падчерице гляжу теперь на юных девушек совсем иными глазами, и всё, что мне хочется при виде их ужимок и прелестей, так это взять ремень и отодрать пряжкой по голой заднице по-пролетарски, хотя сам я кандидат экономических наук и много лет работаю со студентками.

Кажется, я совсем запутался.