«Устроит пожар, потом с кого спрашивать? Надо бродягу гнать подальше», – подумал Павел и решил ночью подловить его. За ужином берлога бомжа почему-то не выходила из головы. Супруга Павла, заметив в его глазах задумчивость, спросила, в чём дело, но мужчина лишь отмахнулся.

Ночной поход к гаражу в сопровождении старшего сына сразу же дал результат. Косматый и бородатый бродяга возлежал на хламе, вытянув ноги к костру. В прохладном сентябрьском воздухе распространялось зловоние.
– А ну, пошёл отсюда, пёс шелудивый! – Валерий, 16-летний юноша, сразу показал, кто здесь хозяин. – Здесь тебе не ночлежка! Крути педали, пока не поддали! Вмазать бы тебе, да пачкаться неохота.

Бомж суетливо вскочил, не поднимая головы, натянул на ноги то ли ботинки, то ли обрезанные сапоги, подхватил котомку и шагнул прочь, растворившись в темноте наступающей ночи. Что-то в облике этого волосатого и дурно пахнущего человека на миг показалось Павлу знакомым, но сомнение тут же исчезло. Дома он почувствовал, как у него портится настроение, даже полбутылки коньяка не помогли. Сон никак не приходил, Павел почему-то всё вспоминал собственное детство.

Так получилось, что Павел, младший сын в семье, был любим родителями чуть больше, чем старший, Геннадий. Утром вынести мусор – мать будит Генку, а Паша маленький, пусть понежится. Купили родители братьям велосипед на двоих – Павлик с него не слезает, редко когда даст прокатиться старшему. Тот и не обижается, понимает: родная кровь, надо меньшему уступать. Принесёт отец конфет в день получки – младший хватает себе большую часть, никто в семье даже не возражает. Купит мать два мороженых мальчишкам – Генка половину своего съест, а другую половину под одобрительным взглядом родителей суёт младшенькому.

Когда Генке было тринадцать, а Павлику десять, отец принёс им одинаковые медальоны.

– Запомните, ребята, вы – родные братья. Пусть эти медальоны всегда напоминают вам, что вы – родная кровь. Где бы вы ни были, чем бы ни занимались, как бы ни складывались обстоятельства, помните о своём родстве.

И они помнили, только вот память оказалась у них разной.

Генка отслужил в армии, где заработал язву желудка, пошёл на завод. Младшего от службы родители отмазывали как могли: справки, больницы. Немалое количество денег – и родительских, и брата – пошло на то, чтобы Павлик не влезал на два года в солдатские сапоги.

Чтобы не стеснять семью в «двушке», Генка ушёл в общагу при заводе, Павлик же поступил в институт. Годы шли. Однажды Геннадий пришёл поздравить отца с днём рождения, Павел привёл свою девушку. Как водится, немного выпили, поговорили о жизни. Геннадий решил было заночевать в родительской квартире, уже и раскладушку поставил на кухне, но позвавший его на балкон Пашка попросил не делать этого:
– Понимаешь, я с девушкой остаюсь, мы выйдем утром завтракать, а тут ты валяешься. Извини. Если хочешь, я тебе на такси дам денег.

Генка не возразил, денег не взял, но после того разговора позабыл дорогу в родительский дом. С матерью встречался, когда та выходила посидеть во дворе на лавочке, с отцом пересекался после предварительных телефонных звонков в близлежащей пивной. И только после смерти матери Генка вновь стал приходить к отцу в гости.

Вскоре Пашка женился, привёл молодую жену в родительскую квартиру. Через пару лет отец оказался в доме престарелых. Когда Генка навестил батю в казённом доме, тот в разговоре то и дело прятал глаза, а при расставании произнёс:
– Не обижайся на брата, вы же родная кровь.

Дальше жизнь понесла братьев, как противоположные спицы на колесе: один устремился вверх, другой – вниз. Завод, где работал Генка, закрыли, общежитие продали с молотка. Геннадий, так и не создавший семью, пошёл сторожем в разные организации. Каждая ночь на очередной работе – детсад, проходная, автостоянка. В детском садике сердобольные нянечки оставляли на ночь что-нибудь перекусить. Ну а к ужину Геннадий Петрович уже брал бутылочку «беленькой». Сначала «беленькая» была только в детсаду, потом и на проходной, после – и на автостоянке, потом – не только к ужину, потом…

В общем, через полгода Геннадий сторожил дачные домики. Не слишком большая зарплата позволяла относительно спокойно жить на охраняемой территории. Работая сторожем, Генка обзавёлся друзьями, такими же опускающимися людьми, как он сам. Однажды после их посиделки сгорел сарайчик, и трудовая биография старшего брата окончательно завершилась.

А Павел в это время стремительно нёсся вверх. Успел побыть коммерсантом, устроился в качестве соучредителя в кооператив, а затем тесть, имевший нужные знакомства, пристроил зятя в банковскую сферу. Жизнь удалась: любящая жена, подающие надежды дети, неплохая карьера. Квартиру родителей Паша оформил на себя – для этого пришлось отыскать в дачном кооперативе «родненького братца» и заставить его подписать пару бумаг.

А потом Павел о брате и не вспоминал. Они встретились только однажды – когда не стало отца. Сказать, что встреча их обрадовала, было бы неправдой.

Прошло ещё несколько лет. За это время Павел ни разу не слышал о брате. А в прошлом месяце в семье Павла Петровича произошёл случай, который почему-то перевернул его сознание.

Сыновья пришли со двора измазанные, с синяками и разбитыми носами. Выяснилось, что ребят попытались обидеть пацаны с другого двора, но получили жёсткий отпор. И хотя братья порядком получили тумаков, но заставили противников бежать с поля боя. Уже вечером, перед сном, младший подошёл к старшему, обнял его и сказал:
– Брат, мы с тобой одной крови и никого не боимся, верно?

И в этот миг присутствовавший при разговоре Павел вдруг вспомнил своё детство, мать, брата, и голос отца: «Вы одной крови». Подкативший к горлу ком заставил его выйти из квартиры прогуляться, чтобы прийти в себя.

Он вернулся с той прогулки под утро. Хлеставший дождь промочил Павла до нитки. Он принял душ и молча лёг в постель, ничего не объясняя супруге.

На следующий день Павел стал искать брата. Объездил дачные кооперативы, свалки, пытался выяснить судьбу Геннадия у вокзальных бомжей. Один из них поведал, что Генка ещё пару лет назад вроде бы ушёл в мир иной. После тех слов Павел почувствовал, будто потерял частичку самого себя. Дома достал из шкафа свой медальон, подаренный отцом, и долго-долго молча вертел его в руках.

– Пап, там бомж вчерашний лежит, кто-то избил его ночью недалеко от нашего гаража. Думаю, ему кранты, – информация, которую принёс со двора старший сын, заставила Павла вздрогнуть.

Вместо того чтобы посвятить субботнее утро подготовке к предстоящему пикнику, мужчина торопливо оделся и, провожаемый недоумённым взглядом жены, вышел из квартиры.

Возле гаража уже стоял вызванный кем-то участковый и пара зевак. Бомж лежал лицом вниз и не подавал признаков жизни. Вскоре подъехала карета «скорой помощи». Молодой фельдшер скорее для порядка стал слушать пульс и вдруг вздрогнул: жив бродяга, а значит, надо везти его в больницу! Медработник перевернул лежащего, расстегнул рубаху, и тут в лучах солнца мелькнул медальон. Увидев его, Павел едва не потерял сознание. Как в тумане он видел погружение избитого в карету «скорой помощи», и только когда машина уезжала, догадался спросить адрес больницы.

Заведующий отделением недоумённо выслушивал Павла Петровича, который что-то говорил об отдельной палате, списке лекарств, требовал повышенного внимания к странному пациенту, а в завершение беседы предложил оказать спонсорскую помощь хирургическому отделению. Доктор многое повидал на своем веку, но чтобы уважаемый в городе состоятельный человек просил за бомжа – такого не припоминал. Впрочем, каждый имеет право на странности.

Павел Петрович щедро отстёгивал на нужные лекарства, на дополнительный уход, на покупку в отделение нового холодильника для персонала. К вечеру в реанимации лежал пациент, узнать в котором вчерашнего бомжа было невозможно. И только тогда лечащий врач с удивлением начал замечать его внешнее сходство с Павлом Петровичем.

На следующее утро, после обхода, врач вышел к Павлу с лёгкой улыбкой.
– Пришёл в себя, можете с ним поговорить, только недолго. Ему нужно время, чтобы восстановиться.

Павел вошёл в палату. Генка, увидев брата, закаменел лицом: он и так не знал, в чём причина повышенного внимания со стороны медиков к его персоне, а тут ещё зачем-то появился давно забывший о нём брат.
– Здравствуй, брат! Прости за всё, что было… Теперь не расстанемся. Мы с тобой одной крови, – произнёс Павел.

Слышавшая это медсестра от изумления уронила штатив с капельницей.