Выхожу я из подъезда и слышу, как сосед Вася говорит жене:
– Милк, а Милк! Я вот думал-думал и пришёл к выводу, что не существует в природе такой супружеской связки «тупая баба – тупой мужик».
– Оно понятно, – соглашается Васина жена Милка. – В супружестве люди друг друга используют. Например, тупой мужик использует умную бабу, или умная баба – тупого, но богатого мужика. Тоже мне, Америку открыл! Для этого люди и женятся.
– Милк, а Милк, – не унимается Василий, – ну а если тупые с тупыми не живут, то какие ещё связки встречаются, как ты думаешь?
– Умная баба – тупой мужик! – отвечает ему жена. – Самая что ни на есть распространённая в мире и в стране людская связка.
– Ну а ещё?
– Ещё, ещё… Чего тебе неймётся? Ну, следом, пожалуй, идёт сочетание – очень умная баба и совсем тупой мужик.
– А ещё? – канючит Вася.
– А ещё – умная, талантливая, гениальная баба и мужик-дебил, – гордо парирует Милка.
– Ты на что это намекаешь? А, Милк? – возмущается супруг. – Разве не бывает таких связок «умный мужик – тупая баба» или «умный мужик – умная баба»?
– Не бывает! – категорично заявляет Милка. – Во-первых, потому что не бывает на свете умных мужиков. Мне они, по крайней мере, не встречались.
– Ну а как же поэты, учёные, прославленные полководцы? – не сдаётся Вася. – Опять же – бизнесмены, олигархи…
– Поэты, олигархи, полководцы – они только потому и выдвинулись, что слушают, чего им жены втолковывают, – рассуждает Милка. – Вот ты, например, меня не слушаешь и сидишь дома, без работы, – пень пнём. Пиво хлещешь и ахинею всякую несёшь. А послушал бы – давно сидел бы в кабинете с дубовыми панелями и окладом таким, что соседи от зависти бы подохли.
– Но бывают же и холостые поэты, полководцы, олигархи… – упорствует Вася.
– Холостые поэты – сплошь гомики! – отрезала Милка. – А полководцев с олигархами умные бабы создают. И я вот старалась, старалась, а толку…
– И какая же, по твоему мнению, наша связка?
– А такая: талантливая баба и мужик-дебил!

После этого из окна соседей раздался трёхэтажный мат и звон разбитой посуды. Мы уже знаем, что кто-то из супругов (в данном случае – Вася у Милки) что-то на голове разбил.

Минут через двадцать к подъезду подрулила «скорая», ещё через двадцать минут фельдшер вывел из дома Милу с забинтованной головой. Рядом, причитая, семенил Вася.

Снова выхожу из подъезда и опять слышу знакомые интонации Васиного голоса:
– Милк, а Милк! А как ты думаешь, почему люди любятся друг с другом?
– Дебил! – взрывается Милка. – Жизнь прожил, а не знаешь. Люди любятся для того, чтобы рожать детей, воспитывать их, учить, чтобы жизнь в стране и на земле продолжалась. А ещё для того, чтобы любиться, у людей должно быть настроение и свободное время.
– А для удовольствия люди что, этого не делают? – спрашивает Василий.
– Для удовольствия, Васенька, любятся только свиньи и всякие гады ползучие. Ну и ещё китайцы. Я про это по радио слышала. У свиней, гадов ползучих и китайцев всегда хорошее настроение и свободное время всегда имеется.
– Странное дело, – рассуждает Вася. – Вот, например, у меня и настроение по большей части хорошее, и времени свободного навалом, а я, Милк, совсем с тобой любиться не хочу.

После длительной паузы из окна раздаётся возмущённый Милкин вопль:
– Ах ты, свинья! Гад ползучий! Китаец грёбаный!

И опять звон разбитой посуды.

На этот раз спустя полчаса фельдшер выводит из подъезда забинтованного Васю. Рядом, причитая, семенит Мила.