СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Все чудеса света Убийство императора Павла: как это было?
Убийство императора Павла: как это было?
07.11.2013 00:00
Краткое изложение событий

Убийство императора Павла: как это было?Императору Павлу Петровичу дважды не повезло. Мало того что его убили, не дав толком поцарствовать, так ещё и оклеветали, записали в злодеи и сумасшедшие. Трёхсотлетняя история романовского правления насчитывает несколько убитых царей, но почти у каждого из них, кроме врагов, были и защитники, не давшие раскрасить покойников одной краской. А насчёт Павла мнения историков и писателей совпадали – безумец, и всё тут.

Грязная живопись

Этому есть несколько причин. Во-первых, большую часть воспоминаний о царе оставили его недоброжелатели и убийцы. Последующие поколения волей-неволей отталкивались от этих мемуаров. Во-вторых, потомки Павла, восходившие на престол после своего убитого предка, не могли сказать правду о его гибели, иначе их собственное пребывание на троне оказалось бы нелегитимным. Так что Романовы утвердили официальную версию о кончине Павла от апоплексического удара (инсульта) и запрещали исследования в этой области вплоть до 1917 года.

Ожидать справедливости к Павлу от большевиков тем более не приходится. Что хорошего они могли сказать о «главном крепостнике»?

Только к концу XX века стало ясно, что этот царь хоть далеко не ангел, но и не самый плохой из русских владык. Чего не скажешь о большинстве его убийц. Вот уж кто злодеи!

…В ночь с 11 на 12 марта 1801 года живописец Яков Меттенлейтер, наверное, проклял свой приезд в Россию. И чего ему было не остаться на родине в маленьком немецком княжестве, чего было не рисовать местных аристократов и буржуа! Так нет, понесло в Петербург за длинным рублём и славой. И несколько лет всё складывалось прекрасно, писал портреты императорской семьи, расписывал соборы, получал гонорары, не снившиеся прижимистой Европе, а сегодня попал в страшную историю. Художника вызвали в Михайловский замок – резиденцию императора и велели срочно загладить «следы агонии» на лице «умершего» Павла.

Работа непривычная, грязная. Лицо и шея императора в кровоподтёках, что явно говорит о насильственной смерти, и кто знает, что потом будет со свидетелем, допущенным к ужасной тайне…

Художник использовал всё своё мастерство, но исправить «чужую работу» так и не смог. Слишком велика была ярость цареубийц, слишком долго они мучили и топтали своего бывшего господина. Так что прощание с покойником проходило скомканно. Проходившие мимо гроба посетители могли разглядеть только подошвы императорских ботфортов да глубоко надвинутую на глаза треуголку.

Реакция на смерть Павла была разной как в мире, так и в нашей стране.

Искренне горевал Наполеон, ему теперь нельзя было рассчитывать на союз с Россией против Британии. А вот англичане, наоборот, ликовали. Ведь русский царь в последнее время вёл враждебную им политику, покушался на интересы британского бизнеса, едва не лишил англичан русского хлеба и леса – основного материала для строительства кораблей.

Как ни странно, настроения русских дворян совпали с английскими. Смерть Павла стала праздником. К вечеру 12 марта в петербургских лавках не осталось ни одной бутылки шампанского. Офицеры, дворяне, зажиточная городская публика вздохнули свободно. Четыре года покойный император пытался приучить их к дисциплине, регламентировал распорядок дня, уличное движение, причёски, одежду – и вот наконец свобода! Почти анархия, праздник непослушания. Ошалевшие офицеры палили в воздух, некоторые гарцевали на конях по тротуару, сбивая пешеходов. «Радость, всеобщая радость», – писали современники об этом дне.

А вот простой народ радоваться не спешил. Крестьяне, лакеи и рядовые солдаты Павла любили. Вполне обоснованно. Царь сделал для них не много хорошего, просто не успел. Но он честно пытался.

Перезревший плод

Екатерина II, безусловно, была стервой. Дело не в её развратности. И даже не в том, что убила своего мужа Петра III – отца Павла. А в том, что, совершив переворот именем малолетнего сына и поклявшись передать ему власть после того, как он достигнет совершеннолетия, своего обещания не сдержала и более 30 лет незаконно правила Российской империей. Про убийство мужа люди могли и не знать, а вот захват трона – факт очевидный.

Ненормальность ситуации понимали все. И европейские монархи, и приближённые Екатерины, и отодвинутый от власти законный наследник, и, понятно, народ. Кто знает, какой глубокий отпечаток это наложило на русскую душу, каким цинизмом и неверием в закон пропитало её. Отсюда и появление многочисленных самозванцев – Петров III, самым известным из которых стал Емелька Пугачёв.

Последний, между прочим, не раз говорил приближённым, что, победив «Катьку», сам царствовать не станет, а возведёт на престол «сына Павлушу». Неважно, что врал. Главное, что даже неграмотный казак понимал, «как правильно». Тем более это осознавали разные Орловы и Потёмкины, поддержавшие Екатерину. Да и всё российское дворянство не противилось вопиющему нарушению законов, хотя дворяне тогда были не просто правящим, но и самым интеллигентным слоем, прекрасно понимавшим, для чего нужны законы. По сути, Екатерина связала всю страну круговой порукой, всех сделала соучастниками своего преступления.

На первый взгляд блестящее правление императрицы имело тёмную изнанку. К 17 ноября 1796-го, когда Екатерину хватил инсульт от сильных потуг на ночном горшке, Российская империя находилась далеко не в лучшем состоянии. Огромный дефицит бюджета, сопоставимый с десятилетним доходом. Страшная коррупция, воровство на всех уровнях. Вроде бы блестящие победы, завоевание Крыма, суворовские чудо-богатыри, но при этом армия непомерно раздута и оснащена устаревшим оружием. Выдернутые на 25 лет из родных деревень рекруты часто вообще не доходят до своих полков. Оседают в генеральских поместьях и работают там вовсе не на оборону. При этом дворянство, рождённое прежде всего для военной службы, для того и получившее право на крепостных, чтобы те кормили защитников, – получило от «матушки» право не служить. То есть стало превращаться в чистых паразитов-рабовладельцев, на которых государство всё меньше может положиться.

Вот такое отягощённое наследство досталось Павлу Петровичу. Беда в том, что дворянство, с помощью которого только и можно было управлять страной, не желало ничего менять.

Дайте жалобную книгу

Павел взошёл на трон в 42 года. Отчасти из-за огромного количества накопившихся дел, отчасти в силу особенностей характера Павла, испорченного долгим ожиданием власти, его реформы имели сумбурный характер. Указы он издавал в несколько раз чаще своей матери, и многие из них были очень полезными. Например, ограничение крестьянской работы на помещика тремя днями в неделю. Другое дело, что помещики часто саботировали это распоряжение, а на Украине, где до этого барщина составляла всего два дня, помещики, наоборот, обрадовались царскому указу и увеличили крестьянские повинности.

Царь запретил продажу крепостных без земли, дав понять, что человек всё-таки не вещь. В то же время такие продажи часто диктовались экономической необходимостью. В Новороссии, то есть на недавно присоединённых южных территориях (Одесса, Николаев, Херсон), почва была жирной, давала урожаев намного больше, чем в остальной России, но людей там катастрофически не хватало. Для решения этой проблемы Екатерина II даже как-то просила британское правительство о переселении в Новороссию английских каторжников. Так что рабочие руки на юге были остро необходимы, их приток резко увеличил бы урожаи русской пшеницы, но павловский запрет на покупку рабсилы притормозил развитие края.

Из других добрых дел императора нужно отметить дешёвые продажи хлеба и соли с государственных складов и прощение крестьянам налоговых недоимок за несколько лет. А вот желание царя узнавать народные нужды напрямую, от самого народа, не сбылось. Своим указом Павел призвал крестьян жаловаться на помещичьи нарушения и повесил перед дворцом «жалобный ящик». Ненадолго. Во-первых, вскоре стало ясно, что обращение через головы своих господ ведёт к нарушению дисциплины и субординации. Во-вторых, царя завалил поток косноязычных и часто бессмысленных просьб. Ну и наконец, благое дело подпортили сами дворяне, забросавшие «почту» пасквилями на царя и обидными карикатурами. Каждый день знакомиться с такими гадостями оказалось выше сил императора. Ящик убрали.

Бьёт – значит любит?

Кого по-настоящему затронула царская забота, так это солдат. Правление Павла один из его современников назвал «концом золотого века грабителей». Резко улучшилось солдатское питание, деньги, которые раньше присваивались полковыми командирами, стали доходить до рядовых чинов полностью и вовремя. Кроме того, император повысил нормы выдачи мяса и водки. При Екатерине около 10 процентов призывников не доходили до места службы. Погибали от голода и болезней или просто оседали в хозяйстве своих командиров. Павел эту схему поломал. Теперь офицер, «терявший» в дороге солдат, жестоко наказывался, а тот, кто доставлял отряд в хорошем состоянии, наоборот, получал награду.

А вот замена старой удобной формы на костюмы и причёски прусского образца была крайне непопулярна. Над пудреными париками с буклями и косичками, как известно, издевался Суворов: «Пудра – не порох, букли – не пушки, коса – не тесак, а сам я не немец, а природный русак!»

Но справедливости ради нужно отметить, что смысл в париках имелся. На самом деле это были не совсем парики. Волосы солдат просто мочили, жёстко накрахмаливали и делали из них что-то вроде гипсового панциря. Поначалу неприятно, зато ни одна вошь в такой причёске не укроется.

Тем не менее, солдатская жизнь оставалась тяжёлой. Император не избавил солдат от муштры и жестоких телесных наказаний. Зато он распространил эти наказания на офицеров, что при Екатерине было совершенно немыслимо.

Русское дворянство изначально имело мало общего с западным рыцарством. В средневековой Европе личность «благородного» человека была неприкосновенна. Он даже перед королём не становился на колени, максимум на одно. Наши же служилые люди по отношению к царю оставались холопами. Ситуация начала меняться с Петра I и радикально изменилась при Екатерине II, пожаловавшей правящему сословию «Золотую грамоту». Русский дворянин, офицер стал независим, уравнялся с западным собратом. За вторую половину XVIII века выросло два поколения непоротых дворян. И вот Павел повернул всё назад. Нет, дворян при нём не пороли – но до тех пор, пока они дворяне. Оказалось, что любого дворянина за провинность можно лишить почётного звания, сделать простолюдином. А простолюдинов пороть можно.

Это была катастрофа. Этого императору простить не могли.

Уйти по-английски

Другой провинностью Павла стал его разрыв с Британией – традиционным торговым партнёром России. Партнёром неравноправным. Англичане практически имели монополию на весь русский импорт. Наши грузы уходили из наших портов на британских кораблях. Товары, продаваемые в Англию, составляли больше трети российского экспорта.

Основным товаром, производившимся в сельскохозяйственной стране, была пшеница. Хозяевами идущей на экспорт пшеницы были помещики. Это их главный доход. Конечно, в России существовала и промышленность, наша страна, например, по производству чугуна занимала тогда первое место в Европе. Но всё-таки 94 процента населения составляли крестьяне, и высший класс кормился именно их трудом.

И вот отношения с Англией испорчены, арестованы английские корабли, конфискованы товары. Царь собирается совместно с Бонапартом совершить поход на Индию – жемчужину британской короны. Всё это, может быть, в перспективе и неплохо для страны, но куда теперь девать пшеницу? На что жить правящему классу? Новые союзники – французы столько зерна не купят, да и товары, которые они могут предложить в обмен на русское зерно, намного хуже английских по качеству.

Ситуация тяжёлая. Но у больших российских вельмож давно налажен с британцами не только бизнес, но и неформальные отношения. Их интересы совпадают. Им нетрудно друг друга понять. Заговор с участием британского посла Уитворта образовался молниеносно. Посла, правда, вскоре выслали на родину – Павел узнал, что тот распускает слухи о его сумасшествии. Но было уже поздно. Гриб срезан, а мицелий остался.

Нити заговора пронизали всё высшее общество, весь управленческий аппарат империи, как метастазы. Что говорить, если главой тайной организации оказался генерал-губернатор Петербурга Пётр Пален, курирововший и военные силы столицы, и её спецслужбы!

Пален сделал всё, чтобы заманить императора в ловушку и захлопнуть её. Дестабилизировал обстановку в столице, уговорив Павла объявить амнистию всем опальным дворянам. Но когда те вернулись в Петербург, служба нашлась лишь для немногих. Город наполнился озлобленными людьми. Амнистия же вернула в столицу последнего екатерининского фаворита Платона Зубова с братьями, которые вскоре и станут убийцами царя.

Последним виртуозным ходом в этой партии стала вербовка старшего сына Павла, Александра. Сперва Пален убедил царя в том, что его сыновья подумывают о перевороте, добился разрешения на слежку за принцами, а потом показал это разрешение Александру.
Наследник престола дал согласие на свержение отца. Правда, Александр потребовал, чтобы обошлось без крови. Возможно, думал, что получится как в Англии, где больного короля Георга спрятали в сумасшедший дом, а его сына сделали регентом…

Императорский омлет

Дворцовых переворотов в России было немало, но 11 марта 1801 года произошёл, наверное, единственный переворот, в котором участвовали только офицеры и генералы. Поднять солдат против законного государя было невозможно, оставалось их только нейтрализовать, сделать неподвижными статистами. Ночной поход из казарм в Михайловский замок офицеры-заговорщики объяснили пожаром. Но когда солдаты увидели, что огня нет, и начали роптать, последовал окрик: «Полуоборот направо! Марш! Смирно!» Заговорщики прекрасно знали, что солдаты, выдрессированные павловской муштрой, при звуке команд превращаются в роботов.

Пока безмолвные послушные солдаты стояли вокруг дворца, группа из двенадцати офицеров ворвалась в спальню императора. Офицеры были пьяны, им было страшно. Государь – священная особа всё-таки. Поэтому, когда часовой у царской спальни поднял шум, многие захотели бежать и успокоились только после насмешливых слов Палена: «Господа, нельзя же сделать омлет, не разбив яиц».

Дверь в спальню была сломана, полуголому императору было предложено подписать отречение в пользу старшего сына. А когда Павел отказался и попытался пристыдить и напугать офицеров, то брат Платона Зубова Николай сломал царю руку. Другой офицер ударил Павла в висок золотой табакеркой, после чего ввалившаяся толпа обезумела, стала пинать и топтать своего бывшего господина. Потом на горле императора затянули кушак, и всё было кончено.

Между прочим, шутка Палена об омлете реализовалась буквально. В описании изуродованного трупа императора говорится, что насильники били его в том числе и по «секретным органам».

Павел БУРИН


Опубликовано в №44, октябрь 2013 года