СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Родня Она воевала со мной 13 лет
Она воевала со мной 13 лет
13.11.2013 00:00
С богатой невестой что-то не получилось

Она воевала со мной 13 летЗдравствуйте, уважаемая газета «Моя Семья»! Хочу поделиться своими воспоминаниями о том, как в лихие девяностые мы с сыном остались вдвоём и выживали, несмотря на все трудности.

Как сейчас помню, это случилось 7 ноября 1991 года, в праздник Октябрьской революции, который тогда уже никто не отмечал. Муж после пустяковой ссоры собрал вещи и ушёл к маме. Свекровь ему всегда говорила, даже при мне:
– Зачем ты женился на этой нищей? Я тебе богатую найду.

Сыну было 11 лет. Ключи муж не отдал, приходил в наше отсутствие, забрал инструменты, электрические лампочки, оставшуюся после ремонта краску. Когда нам понадобилось вбить гвоздь, то не оказалось ни гвоздей, ни молотка.

Первое время, примерно полгода, муж приходил днём к сыну, пока я на работе, а потом стал заявляться по вечерам, когда я уже была дома. Видимо, с «богатой» что-то не получилось. Он мне раньше часто говорил:
– Встретить бы богатую, жениться на ней, чтобы у неё деньги были на сберкнижке. Мы бы жили на проценты от вклада, я бы для вида устроился куда-нибудь сторожем и жил припеваючи, – тогда за тунеядство ещё судили.

Надо сказать, на роль альфонса он никак не годился: внешность неброская, белобрысый, хотя рост для мужчины нормальный – единственное достоинство. В интимном плане у нас всё происходило очень быстро и случалось где-то раз в неделю.

До нашего знакомства я была замужем и он женат. У меня детей не было, у него родился сын. Первый его брак тоже разрушила свекровь.
У меня история другая: я вышла замуж первый раз в техникуме, на последнем курсе, влюбилась без памяти, нам было по 18 лет. Через год после окончания техникума мужа взяли в армию. Оттуда он написал, что разлюбил, и попросил его вещи выслать матери.

Мир для меня рухнул. Я ведь его ждала, мечтала о ребёнке. Солдаты осуждают девушек, не дождавшихся их со службы, а тут всё получилось наоборот.

Очень переживала, плакала, все мужчины казались предателями, я ни с кем не знакомилась, хотя внешность у меня броская: стройная брюнетка с серо-голубыми глазами, всегда на высоких каблуках, опрятно одетая, ухоженная.

Но пришло время, когда я так захотела детей, что каждую ночь видела их во сне и просыпалась в жуткой тоске.

Когда мы познакомились с Борисом, мне было 27, ему – 33. Он показался мне положительным, сказал, что был женат, имеет сына, но о бывшей жене ничего плохого не говорил. Подкупил меня фразой:
– Я женщин с детства уважаю.

Как потом оказалось, уважал он или, скорее, боялся одну женщину – свою маму. Она не разрешала нам зарегистрировать брак и родить ребёнка, поэтому, когда я через год забеременела, сразу говорить не стала, хотя мы жили в моей комнате в семейном общежитии. Борис узнал об этом уже на позднем сроке, когда я упала в обморок – был сильный токсикоз. Он не обрадовался и сказал:
– Ну и кто в этом виноват?

Беременность протекала тяжело, но я никогда не жаловалась. Все деньги Борис отдавал матери, мне не доставалось ни копейки, питались на мои деньги.

Ночевать он приходил, когда хотел, но я жила одной мечтой – родить здорового малыша. Знала, что будет сын, хотя тогда УЗИ на определение пола ребёнка ещё не делали. И вот моя мечта сбылась, родила долгожданного сына.

Борис пришёл ко мне в роддом на другой день, в записке поздравил с рождением малыша. Я подошла к окну, он стал жаловаться, какие дорогие на рынке яблоки. На выписку приехал с другом Сергеем, тот завидовал ему, восхищался, что у нас родился мальчик (у него две дочери).

Денег Борис по-прежнему не давал ни копейки, а если покупал, например, молоко, то я должна была ему вернуть стоимость пакета. И я отдавала, так как ребёнка он признавать не хотел. Первый раз дал мне 15 рублей, когда сыну исполнилось полгодика.

Дядя Бориса, юрист, подсказал ему, что я не докажу отцовство, а я и не собиралась. Мои родители обрадовались рождению внука и стали помогать, хотя уже были пенсионерами. Мама, спасибо ей большое и царствие небесное, привозила из деревни экологически чистые продукты: мясо, кур, овощи, варенья-соленья. И деньгами они помогали по мере возможности.

Борис признавать сына не спешил, я ждала почти месяц, а потом поставила ультиматум: если считаешь себя отцом, то записываешь мальчика на свою фамилию, если нет, то он только мой сын и больше ничей. Кое-как согласился, оформили через загс установление отцовства, а его мама увидела внука, когда тому исполнилось год и три месяца. Как увидела, что мальчик как две капли похож на её сына, растаяла и разрешила нам порой бывать у неё. Но за 13 лет ещё не раз объявляла мне войну, хотя причину я так и не узнала.

Через год, в декабре 1992-го, Борис умер на даче от ишемической болезни сердца, но в его смерти свекровь обвинила меня, хотя к тому времени мы больше года не жили вместе. Я помогала его хоронить, большую часть расходов взяла на себя, поскольку тогда хорошо зарабатывала.

Но временами я оставалась без работы. И тогда ехала на центральный рынок к узбекам, брала товар на реализацию, оставляла им свой паспорт и торговала овощами, фруктами, набавляя с их разрешения небольшую наценку. Вечером сдавала остатки непроданного товара и весы, уставшая до изнеможения ехала домой, мылась, кормила сына, сама ужинала и замертво падала спать. В пять утра вставала, готовила сыну еду на день и снова уезжала торговать. Денег хватало только на питание, проезд и коммунальные услуги.

Однажды оставила денег сыну, чтобы он к школе купил тетради и другие канцелярские товары, а он мне вечером говорит:
– Мама, я шёл в детский универмаг через базарчик, а там фрукты продавали, я подошёл и понюхал, чтобы их запах не забыть.

На другой день я пошла и на последние деньги накупила ему фруктов.

А один раз от души наказала его ремнём за то, что стал врать и таскать из моей небольшой заначки деньги. Когда потом мыла ему спинку в ванной, плакала, глядя на красные полоски от ремня.

После этого сдачу из магазина он стал отдавать мне до копейки: я объяснила ребёнку, что мама рассчитывает семейный бюджет, чтобы на всё хватало и была небольшая заначка на чёрный день.

Теперь мой сын взрослый, стал хорошим человеком, работает, у него своя семья, растёт сын. Недавно я вспомнила тот случай, стала извиняться за то, что выпорола его тогда, а сын мне сказал:
– Мама, ты всё сделала правильно.

Часто детей наказывать нельзя, они могут озлобиться. Их надо любить, но не залюбливать. Воспитание детей – большая наука, большой труд, требующий терпения.

Из письма Валентины Т.,
г. Томск

Опубликовано в №45, ноябрь 2013 года