Когда к Надьке садился очередной клиент, она ничего не спрашивала, а без разговоров мыла голову и принималась стричь. И если вдруг клиент порывался открыть рот, она его сразу обрывала:
– Ну, «канадка», ясное дело!

Или «площадка», «полубокс», «британка», «выбритые виски», «гранж», «стрелец», «двойное каре» – в её арсенале было немыслимое количество мужских стрижек, и она уверенно внедряла их в сознание клиентов. Почему-то никто не смел с ней спорить, но и недовольных не было. Каждый, кто усаживался в Надькино кресло, становился её постоянным клиентом.

Подруги считали, что Надька-безнадёга со своим характером никогда замуж не выйдет. Ну какой мужик захочет подчиняться коротконогой коротышке? А не дай бог ещё узнает о её изъяне? Но такой всё же нашёлся.

Николай ходил к Надьке три года, прежде чем осмелился бросить к её ногам своё большое сердце, «Мазду» и трёхкомнатную квартиру. Первое время Надька оформляла двухметровому богатырю классическую мужскую, потом полубокс, но когда он стал ходить каждую неделю, стрижка становилась всё короче и короче. То затылок подбреет, то виски, иначе и работы на голове уже не оставалось. А он всё переносил стоически, не говоря ни слова. Но вот однажды, когда Надежда занесла машинку над затылком, Николай, наконец, заговорил. И ничего лишнего он не сказал, уж поверьте.

А Надьке-то было уже под тридцать, и она не особенно рассчитывала на женское счастье. Смирилась с тем, что её предназначение – облагораживать мужские головы. И делала это по первому классу. Она всё так делала. Так что если уж судьба преподнесла ей подарок, она не могла им не воспользоваться. И побоку советы мамы, вопли подруг и запреты врачей. Если уж ты замужем, то как же без детей? Ни в коем случае, говорите? Сердце не выдержит? А если и выдержит, то будешь калекой? Если не ты, то ребёнок? Плюнуть и растереть! Да и как она может так подвести Николая? Он же не виноват в том, что Надькино здоровье не очень крепкое. Почему же должен расплачиваться?

Забеременела без проблем и сразу побежала в консультацию. Она так волновалась, что, когда зашла в кабинет, находилась на грани обморока. Гинеколог Валентина Петровна, по обыкновению всех бюджетных работников, которым за вежливость «не плотют», разговаривала жёстко:
– На аборт!
– А если я не хочу? – пыталась противопоставить ей свою строптивость работника сферы услуг Надька.
– А кто тебя спрашивает? Ты глянь на себя! Ты и сейчас еле на ногах стоишь! Как ты рожать собралась? Мало того что старородящая, так ещё и на ладан дышишь! – Она быстро настрочила что-то непонятное на бланке, шлёпнула печать. – Вот тебе направление, завтра чтобы к девяти как штык!

Валентина Петровна сунула бумажку Надьке в руки и практически вытолкнула за дверь, крикнув на прощание:
– И не вздумай не прийти! Мы тебя всё равно достанем!

Надька помчалась домой, собрала вещи и сбежала. А Николай на другой день занёс в парикмахерскую заявление на отпуск.

В общем, месячишко Надька пересидела в деревне у бабки Николая. А потом вернулась, но в консультацию сразу не пошла, а заявилась туда только на четвёртом месяце, да не одна, а с Николаем. Нет, он рта не открывал, но и Валентина Петровна рта открыть не осмелилась, пока он нависал над ней всеми своими ста двадцатью килограммами. Валентина Петровна завела карту, выписала все направления на анализы, но в конце всё-таки не сдержалась и начала:
– Только потом не жалуйтесь, сами… – но осеклась, потому что Николай наклонился чуть пониже.

Надька береглась и делала всё как надо: гуляла, слушала классику, ела только полезное и часами лежала с поднятыми ногами. И даже клиентскую базу сократила впятеро. Чувствовала она себя, конечно, паршиво, но старалась держаться назло врагам. И врачам. Однако никто не верил в счастливый исход. Валентина Петровна угрожающе помалкивала, подруги бубнили, что она о себе не думает, родители приготовились к худшему. А что думал Николай, знала только Надька, потому что остальных он не удостаивал беседы.

Но, вопреки прогнозам, родила благополучно. Ну, не совсем, но подробности оставим для специализированной литературы о родоразрешении у страдающих пороком сердца.

Николай гордо вынес из роддома мальчика. Здесь можно было бы сказать: мол, позвольте на этой счастливой ноте завершить мою историю. Но жизнь сделала её ещё счастливее.

Через три года Надька вышла на работу. И, что характерно, работала с таким же энтузиазмом, как прежде, будто ничего в её жизни не изменилось и не надо было спешить домой к мужу и ребёнку. Короче, живи да радуйся. Но не тут-то было: уже через год все заметили, что Надька, и без того не худенькая, снова принялась подозрительно поправляться. Девчонки долго косились, но потом всё же не выдержали и приперли её к стенке.
– Ну, да, да! Чего вы?
– Да ты, мать, обалдела?
– А чего? Их двое, а я одна. Я девочку хочу!

На этот раз она не стала рисковать и пришла к Валентине Петровне только на пятом месяце. Сказать, что врач ей не обрадовалась, – не сказать ничего. Но деваться некуда, пришлось выписывать новые направления.
– Только вот не думай, милая моя, что перехитрила всех. Ты из группы риска, так что придётся тебе генетический анализ сдать. А там, если что не так, прерывание беременности и на поздних сроках делают!
– А почему в прошлый раз не брали этот ваш анализ?
– Ну, наука не стоит на месте.

Стоит ли говорить, что анализ оказался плохой.
– Да вы не волнуйтесь так, – старалась быть вежливой в присутствии Николая Валентина Петровна. – Вам вредно. Это не окончательный результат. Чтобы точно узнать, нужно ещё инвазивно проверить.
– Это как?
– Как-как… Ну, в общем, надо взять материал из полости матки…
– Не дам! – твёрдо сказал Николай и загородил собой Надьку.
– А если урод?
– Сами вы уроды! – это уж они хором сказали и ушли.

Кто знает, может, благодаря этой уверенности, а может, благодаря «квалификации» врачей, прогнозы оказались ложными. Надьку уже никто не смел называть безнадёгой. Она родила здорового ребёнка. Правда, это оказался снова мальчик, и Надька, конечно, немного расстроилась. Но больше всего расстроилась её мама, потому что боится: дочь может преподнести новый сюрприз. А она может. Назло врагам.