Это случилось, как гром среди ясного неба. Накануне малыш был здоров, прыгал, гулял, смеялся, ходил в детский сад, вечером лёг спать как обычно. А утром муж зашёл в спальню и увидел, что сын без сознания, в судорогах, с температурой 41. Я в ту ночь работала, дежурила в больнице, муж мне сразу позвонил. В 7.30 утра упросила врача срочно отпустить меня домой, благо живу рядом. Прибежала, стала делать всё необходимое, колоть жаропонижающие лекарства, но мальчик синел на глазах. Чтобы не терять времени, отвезли его в больницу на машине. Но и там ему лучше не становилось, он вяло приходил в себя и тут же опять впадал в бессознательное состояние.

Мы живём в районном центре, врачи запросили помощь, вызвали областную санитарную авиацию, отправили нас в курскую инфекционную больницу в отделение реанимации. Там мой малыш пролежал 25 суток, из них – 14 дней в коме, под аппаратом искусственной вентиляции лёгких. Врачи два раза брали на анализ спинномозговую жидкость, подозревали менингит, но результат был отрицательный. На компьютерной томографии увидели поражение мозга, отёк; нам сказали, что входные ворота инфекции – нос и гайморовы пазухи.

Поставили диагноз: менингоэнцефалит неясной этиологии, нейровирусная инфекция. Эти 25 дней я провела под дверью отделения реанимации, сходила с ума. Врачи ничего толком не объясняли, разговаривали мало. Я понимаю, им было не до разговоров, они спасали моего зайчика.

Очень помогла церковь. С утра ехала в больницу, узнавала о состоянии сына, а потом отправлялась в женский монастырь на службы, до ночи стояла перед иконами на коленях и молила Господа, чтобы Он оставил сына в живых. Поздно вечером ехала ночевать домой к родственникам.

Дни проходили как в тумане, жила от звонка до звонка в больницу. А когда мне сказали, что моего малыша переводят в другое отделение, где могу быть с ним рядом, летела в больницу, как реактивный самолёт.

Но то, что там увидела, повергло меня в шок. Я сама несла на руках своего маленького в другое отделение: глазки закрыты, практически ни на что не реагирует. Понимала: он пережил страшное потрясение – мозговую кому. Но главное – живой.

Пролежали мы в больнице ещё долго, почти три месяца, потом нас выписали домой. Сначала сына кормили через трубку, он лежал совсем неподвижно, потом начал есть понемногу, смог жевать, глотать, следить глазами, поднимать руки, издавать звуки.

Сейчас малыш сам сидит, поворачивается, руками делает всё, а вот ноги пока ещё не очень слушаются, только с помощью специального корсета может ходить по дому. Иногда уже говорит отдельные слова, выполняет некоторые просьбы – в общем, постепенно приходит в норму.

Господи, спасибо Тебе, что спас моего сыночка. Пока писала, вспомнила всё с самого начала, опять поплакала. Но надо бороться, я мать и должна быть сильной, чтобы помочь сыну восстановиться, насколько это возможно.

Мы беспрерывно лечимся, делаем массаж, нас обещают направить в реабилитационный центр. И я очень надеюсь, что откликнутся люди, у которых так же переболели детки. Может, кто-то подскажет, посоветует эффективные средства, методики.

Сейчас на улице уже пахнет весной, ярче светит солнце. Вспоминаю, как в прошлом году гуляла со своим ангелом, как ходили в детский сад, парк, и слёзы застят глаза. Когда встречаю деток, с которыми бегал и играл мой сыночек, хочется рыдать прямо на улице.

Но я верю – всё наладится, только должно пройти время. Снова хочу слышать его смех, смотреть, как он бьёт ножкой по мячу, кричит мне, что забил гол, и обнимает меня за шею. Господи, какое это счастье, когда твой малыш здоров!

Это у нас с мужем второй ребёнок, поздний, мы не могли на него надышаться, оберегали, глаз не спускали – и вдруг такое горе. Господи, помоги моему Платону поправиться. Иногда такая депрессия накатывает, что плачу несколько дней подряд. Потом беру себя в руки, боремся дальше.

Я верю, что мы с сыном вернёмся к нормальной жизни. Очень жду, что откликнутся мамы, пережившие подобное, и помогут мне советом. Простите за сумбурное письмо: писала, пока Платон спал, и руки тряслись от страшных воспоминаний.