Семья у нас была не то что нищая… Даже не знаю, как это выразить. Очень бедная. Поскольку речь сейчас идёт о еде, то об отсутствии элементарных предметов одежды и говорить не буду. Нас у мамы было трое, отец младшего брата, отчим, работой себя не утруждал, подворовывал понемногу, в том числе и еду. Иногда собак воровал, убивал, варил мясо, топил жир. Так что вкус собачьего мяса я знаю. А что было делать, если целый день во рту ни крошки? Мама работала в совхозе, получала очень мало.

Детство моё пришлось на 90-е годы, когда обычным делом были многомесячные задержки зарплаты. Выдавали её чаще всего натурой – маслом, молоком. И вот представьте ситуацию: дома лежит пять килограммов вкуснейшего сливочного масла, а намазать его не на что, приправить им нечего. Дома ни крупинки, ни кусочка хлеба. Потом мама приспособилась носить с фермы комбикорм, мы его просеивали по пять раз и пекли из полученной муки лепёшки. Получались они с примесью какого-то песка или металла, на зубах скрипело. Но уже не голодные.

Когда дома появлялись деньги, обычно происходило следующее. Мама шла в магазин и почти на всю зарплату, которая и так-то была смешной, да ещё и не поспевала за инфляцией, накупала мешки конфет, пряников, печенья. Уж очень она любила сладкое. На радостях мы всё это съедали за два дня. А потом снова наступал голод. Бывало, мама покупала не только конфеты, но и немного крупы – тогда мы ещё несколько дней ели жидкую кашу или «суп» – та же каша, только в более жидком состоянии. Овощей мы толком не выращивали, хоть и жили в своём доме, и участок был. Каждую весну он засаживался, но съедалось всё на корню, едва-едва подросшее. Хорошо, если пара ведёр картошки оставалась после снятия урожая. Но, согласитесь, этого слишком мало для большой вечно голодной семьи.

Во время учёбы я спасалась обедами в школе, которые, слава богу, были бесплатными. Ела специально медленно. Во-первых, это давало шанс, что кто-то из одноклассников не захочет есть и отдаст свою порцию мне. А во-вторых, мы с подружкой-одноклассницей, оставшись последними, собирали недоеденный хлеб и потихоньку съедали. У неё дома, возможно, была похожая ситуация, поскольку оба её родителя пили. Хотя тут не обошлось без предательства.

Однажды меня оставили на дежурство – убрать со всех столов тарелки и вытереть их. Затарившись остатками хлеба, я пошла в раздевалку – мы готовились к физкультуре. И та самая моя одноклассница при всех громко спросила меня:
– Чё, опять хлеба наворовала?

Чувство голода однажды действительно толкнуло меня на воровство. Как-то раз одноклассница похвасталась, что папа подарил ей сто рублей. Я позавидовала дважды: что у неё есть папа, да не абы какой. И что у неё есть огромная сумма денег. Для того времени, тем более для ребёнка, это были сумасшедшие деньжищи. И вот однажды, когда меня оставили в коридоре школы стеречь портфели одноклассников, я залезла в её портфель и вытащила все деньги. И первым делом пошла, естественно, в школьный буфет. Наелась от пуза коржиков с какао. Дальнейшее вспоминать очень неприятно. Естественно, никакого доверия мне больше не оказывали.

А если говорить о самом вкусном, то я до сих пор не могу забыть сухарь, обнаруженный мной возле крыльца дома. Сейчас мне кажется, что он был огромен. Я полдня, подливая себе в кружку горячую воду, грызла его, размачивая во рту крошки. И была очень счастлива. Видимо, тот период в нашей семье был особенно голодным, раз я была так счастлива от поедания невесть где и сколько валявшегося куска старого хлеба. Так что вот, вороне бог послал кусочек сыра, а мне – вкуснейший грязный сухарь!

Помню, как мама приготовила пюре. Настоящее, без вечных комочков, на молоке. Это блюдо тоже запомнилось навсегда: мы пришли домой с улицы – а там такое великолепие. И всё, это был первый и последний раз, когда мы ели такое пюре. Всё остальное было приготовлено по-прежнему как-то грязно, что ли, неаппетитно и съедалось лишь по причине сильного голода.

К слову, о комочках. Манную кашу я с детства терпеть не могу. Даже когда была голодная – никогда не ела, от неё у меня мгновенно развивается рвотный рефлекс. А причина в том, что мама варила её с ужасными комками. На мои просьбы варить без комочков, как в садике (в самом раннем детстве в садике я ела её с добавкой), она отвечала, что любит с комочками. Мои дети, кстати, обожают манную кашу. Я варю им её великолепно. Не хвастаюсь, на самом деле все гости, пробовавшие мои каши, ели и нахваливали. Ни единого комочка! Но есть её по-прежнему не могу, даже не пробую после приготовления.

В 13 лет я ушла из дома жить к бабушке. Она перебивалась крохотной пенсией, поскольку стажа практически не имела – у неё было очень много детей, – но как-то умудрялась растянуть эти деньги так, что нам с ней вполне хватало на пропитание. Не слишком хорошее, но мы не голодали. Помню, однажды зашла к ней соседка, похвасталась собственноручно выпеченным хлебом. Вот, мол, оно как! Мы все попробовали, моя мама при этом присутствовала, тоже оценила.

Потом мама начала тоже печь, но её пыл быстро охладел. Бабушка же какой только хлеб не пекла! Если она понимала, что суп явно никто больше есть не будет, то перемалывала его содержимое в мясорубке, что-то там колдовала с мукой и дрожжами – и получался вкуснейший хлеб с крупой и картофелем. Каша остаётся – туда же. Картошка – снова туда. И вот, живя на её харчах, я очень быстро пошла в рост, прибавила в весе, перестала собирать хлеб в столовой.

Хотя болезненное отношение к еде осталось у меня до сих пор. Страшно боюсь голода. Отсюда и лишний вес. Но зато дома всегда есть запас самых разнообразных продуктов, и мои дети никогда не ходят голодные.

Я ни в коем случае не хочу обратить внимание на то, какой плохой была моя мама. Сейчас я понимаю, как ей было тяжело с алкоголиком-мужем и тремя детьми в тот кошмарный исторический период. Да, характер у неё был не самый удачный. Но уж что есть, то есть: бедная, замороченная бытовыми проблемами и безденежьем женщина. Пусть земля ей будет пухом.

А вот что меня беспокоит сейчас. В конце 80-х, как раз накануне развала страны и страшного кризиса, последовавшего за этим, я, ещё девочка, не раз наблюдала то тут, то там валявшийся хлеб. Прямо на дорогах, буханками. Видимо, уронив, особо не заморачивались и шли покупать новую. Или собакам отдавали. А те, потаскав, оставляли где попало. А потом – резкий переход к огромным очередям за хлебом, талоны, всеобщее обнищание… Мы были детьми и потому как-то быстро привыкли, что так оно и есть, думая, что это норма. И даже однажды, читая взятую в библиотеке книгу, я наткнулась на место, где автор от лица десятилетнего мальчика рассказывал, как его папа, очень любивший хрен, съел с ним весь хлеб, который был в доме, и ему, мальчику, пришлось снова идти в магазин за хлебом. Разве так бывает – недоумевала я, разве можно вот так запросто взять и второй раз за день купить хлеб? Мы могли это сделать только единожды, и то отстояв огромную, многочасовую очередь.

Так вот, к нынешнему времени. То тут, то там я снова вижу валяющийся на дорогах хлеб, возле школ – надкусанные булочки. И боюсь, как бы то страшное время не вернулось.