Об одном знаю со слов мамы. Это было в послевоенные годы, время трудное, голодное, холодное. Наша семья жила в Свердловске – молодые мама и папа и трое детей от двух до семи лет.
Однажды мама усадила нас за стол – кормить чем бог послал. Суп был без мяса и каша без масла – эти продукты давно в доме не водились.

Вдруг открывается дверь и в комнату робко входят двое молодых мужчин, очень худые, плохо одетые. На ломаном русском просят кусок хлеба.

Мама пригласила их за стол. Налила по тарелке супа, дала каши и по куску чёрного хлеба, то есть предложила всё, что было на столе. Мужчины явно не ожидали, что их хотя и так скромно, но накормят. Благодарили, а один из них снял с пальца кольцо и протянул маме, но она не взяла.

Это были пленные немцы, которые работали на стройке недалеко от нашего дома. Сильно их не охраняли – бежать им было некуда, русский язык знали плохо.

Прошло много лет. Я окончила институт, получила направление в Павлодар. Вышла здесь замуж. Жили хорошо, вырастили троих детей. Но настали тяжёлые девяностые, проектный институт, где я работала, развалился – всех отпустили в свободное плавание.

Найти работу было нереально. Снова, как в сороковые, исчезли продукты. Нам выдали карточки: полкило сахара в месяц на человека, полкуска хозяйственного мыла. Не было жиров, круп, других продуктов. Дочки учились в институте в Алма-Ате – надо было и им помогать, сын ходил в школу.

Как-то в марте раздался звонок в дверь. Открыла – на пороге стояли двое молодых мужчин и с ними маленький мальчик, очень легко, не по погоде, одетый: на нём были мокрые фланелевые штанишки, а на голове – панамка.

Мужчины попросили помочь им, чем смогу. Денег у меня не было, но я предложила их накормить, пригласила на кухню за стол. Ребёнок был маленький, замёрзший и, видимо, болел. Мужчины не походили на бродяг и бездельников, скорее на людей, оказавшихся в большой беде. У них были очень печальные и озабоченные лица. По-русски говорили свободно.

Спросила, что случилось, откуда они. Оказалось, беженцы из Таджикистана, там тогда шла гражданская война. Их кишлак сожгли.

Мне было очень жалко этих людей. Нам тоже приходилось нелегко, но мы были дома, а этих таджиков в тяжкие времена унесло ветром перемен из родных мест. А ведь они даже и на чужой земле, как те немцы, не воевали. За что?