Это было странно, потому что Васька – парень видный, симпатичный, можно даже сказать – красавец. Спортсмен, разрядник по классической борьбе. Помню, как у нас в школе устраивали дискотеки: «АББА», «Бони М», «Оттаван», Макаревич зажигает про глупого скворца. Кто-то из пацанов танцует, кто-то – нет. Большинство стеснялись: времена были не то что сейчас, в чём-то наивные, чистые. Ну а Васька Пельше стеснялся больше всех.

Дело было так: как начинается быстрый танец – все трясутся, как только объявляют медляк – хлопчики тут же разбиваются по группам, что-нибудь громко обсуждают, ржут. Делают вид, что им медляк вообще по барабану. Девчонки перетаптываются, а потом сами разбиваются по парочкам и танцуют друг с другом. Только на белый танец ребята иногда выходили, и то далеко не все. Часто можно было наблюдать такую картину: выходят парни, от жары красные, мокрые, танцуют, держа девчонок за талии, как будто это не талии, а версальские вазы. По-медвежьи косолапят. И при этом типа равнодушно глазеют по сторонам. Дескать, я, конечно, с вами танцую, но мне вся эта ваша дискотека до фени.

В нашей школе с математическим уклоном мальчиков было намного больше, чем девочек, так что «молчат девчонки, стоят в сторонке» – это про нас. Тем более что все мальчики – талантливые математики, а это чуть-чуть диагноз.

Васю на белый танец девчонки приглашали постоянно. В него, молодого, кудрявого, красивого, вообще многие были влюблены. А Пельше так ни разу за всю школу и не пошёл танцевать. То у него «нога болит», то он не в настроении. А на деле, конечно, стеснялся Васька.

Окончил Пельше школу почти отличником, поступил в университет. Выучил, представьте себе, арабский язык и фарси!

После университета Вася попал в армию офицером-переводчиком. Несколько лет просидел то ли в Афганистане, то ли в Йемене в военной части. В пустыне. Переводил. Там, сами понимаете, было как-то не до женитьбы, одни верблюды и моджахеды. Потом вернулся, несколько лет проработал в Москве. Затем его опять послали то ли в Ливию, то ли в Египет. Сахара, вараны, туареги. Снова вернулся, а дело между тем шло уже к тридцатнику, возраст для мужчины, конечно, не критический, но всё-таки определённый рубеж. Ещё лет пять-семь – и мужик привыкает к комфортному одиночеству. Комфорт в одиночку – это как деньги: чем его больше, тем больше к нему привыкаешь и тем больше боишься потерять.

И вот как раз, когда Васе Пельше было под тридцатник, случилась у него очередная командировка. Полетел Вася в Амман, столицу Иордании. В самолёте – приветливые, но с монументальным достоинством стюарды и стюардессы. Бедуины и бедуинки, чистокровные, как стаффордширские бультерьеры. Диалог с ними, правда, по-английски, всегда развивается по чисто бедуинскому сценарию:
– Биф, чикен ор фиш, сэр? (Говядину, курицу или рыбу?)
– Фиш.
– Фиш, к сожалению, кончился, сэр.
– Тогда чикен.
– Чикен тоже кончился, сэр. Сорри, сэр.
– Ну, значит, биф.
– Ван момент, сэр.

Жил Вася в Аммане на улице, которая с арабского переводится как Садовая. Ну почти всё как в Москве! Хотя на той Садовой – небольшое движение. Город тихий, малоэтажный, отстроен из песчаника цвета топлёного молока, пахнет кофе с кардамоном.

Днём Пельше работал в этой тихой идиллии, а вот вечером… Его надо было чем-то занимать, и это как раз оказалось проблемой. Что делать вечером в арабской стране холостому молодому человеку? Кофе пить? Кальян курить? Скучно.
И вот однажды один иорданский приятель сказал Васе:
– Хочешь сходить на ночную дискотеку? У нас отличные дискотеки. Поехали, там весело!

Вася замялся. Шутка ли – дискотека! Ещё пригласит какая-нибудь Зухра на белый танец, потом разбирайся с её родственниками. Но иорданец продолжал настойчиво уламывать несговорчивого русского друга:
– Поехали-поехали, не пожалеешь. Потанцуем на славу!
– Ладно, – уломался наконец Пельше. – Поехали.

Приехали на дискотеку, а там – боже праведный! – огромный зал. Вовсю гремит популярная тогда песенка про Барби. Духан, как в казарме. Вася смотрит – три сотни здоровых арабских мужиков зажигают по полной. И ни одной девушки! Сильное впечатление.

Вася стоит, рот открыл. А иорданский Васин друг уже пляшет и зазывно кивает Васе: давай, мол, жги, Россия!

Тут песня про Барби кончилась и начался медленный танец. «Вайт Дав», «Белый голубь» то есть. К Васе подошёл какой-то щетинистый бедуин с золотыми зубами и говорит по-арабски:
– Как тебя зовут?
– Вася.
– А меня Мухаммад. Ты американец?
– Нет, русский.
– Ну что ж, пойдём танцевать, русский.
– Я не танцую, – выдавил из себя Вася.
– Да ладно, пошли! Хорошая музыка. Под хорошую музыку принято танцевать.

Араб сгрёб Васю в охапку – и оттанцевал с ним всего «Белого голубя». Многое пережил Вася за эти несколько минут. Многое пересмотрел в своей жизни.
– Спасибо, – сказал араб, когда медленный танец закончился, – ты хорошо танцуешь, русский Вася. Следующий медленный танец чур мой, о’кей?
– О’кей! – пролепетал Вася и под начинающуюся зажигательную композицию группы «А-Ха» вынырнул из зала и резво помчался на свою Садовую.

Когда Пельше вернулся в Москву, он следующим же вечером отправился на ближайшую дискотеку. Там стремительно познакомился с девушкой Надей, которую пригласил на танец под «Как упоительны в России вечера». Пригласил сам, первый раз в жизни!

Через полгода Пельше женился. Ему повезло – Надя оказалась человеком хорошим, положительным, добрым и заботливым. Сейчас они уезжают в очередную долгосрочную командировку то ли в Йемен, то ли в Пакистан. Забыл. Но уверен, что ходить на дискотеки они там точно не будут.