– Не нужен мне сыр, – пыталась возражать Маша.
– Посмотри, какой кусочек – натуральный пармезан! Вот здесь отрежешь, и можно потереть в макароны, – папа постучал заплесневелым куском «Костромского» по столу.
– Я не ем макароны, сколько раз тебе говорить!
– Ну хорошо, съешь его с чаем.

Маша вздохнула и бросила сыр в сумку.

– Вот половина кабачка и две морковки.
– Папа, мне не нужна морковка, – Маша продолжала держать оборону, но силы были явно не равны. – И кабачок мне тоже не нужен.
– Как это кабачок не нужен? – искренне изумился отец. – Ты же ешь овощи? Это совсем свежий кабачок, мне его соседка два дня назад с дачи привезла.
– Ладно, давай сюда свой кабачок, – пошла на вынужденный компромисс Маша, и в её сумку улёгся вялый овощ, стыдливо прикрытый сверху морковками.
– И не капризничай! – пресёк все возможные попытки к отступлению отец. – Меня целых три недели не будет дома – зачем же такому богатству пропадать? Тоже мне, привереда! А вот если я предложил бы тебе икру, ты бы не сильно возражала.
– Ну, так предложи мне икру, – хмыкнула дочь.

Папа загрустил.

– Икру я съел, – признался он и внезапно малодушно сменил тему: – А вот пакет с кефиром!

У Маши чуть глаза не вылезли из орбит.
– Папа! Пакет же открытый! Зачем ты его ко мне в сумку сунул? Там же моя косметика и мобильник!
– Ничего страшного, высушишь. А зачем ты в продуктовой сумке таскаешь косметику?
– До сегодняшнего дня она не была продуктовой.

Расстроенная дочь принялась вынимать из сумки вещи. Большая часть кефира уже вылилась и безнадёжно испачкала содержимое. Маша отчаянно пыталась спасти то, на чём ещё не было видно кефирных разводов.

– Кости отдашь собаке, – невозмутимо продолжил папа.
– У меня же нет собаки!
– Во дворе возле помойки найдёшь Шарика. Только смотри, чтобы других собак рядом не было, они Шарика обижают. И половинку луковицы я тебе тоже кладу. Её хорошо бы обжарить, и можно потушить с мясом.
– Я убью тебя, папочка, – наконец выбросила белый флаг Маша.
– Правильно, дочь должна любить своего отца, – не слушал её папа. – Давай-ка сюда свои причиндалы, я сложу их в пакет, а сумку вымою. Потом её заберёшь. Продукты положим в другой пакет.
– Папа, а это что такое? – дочь достала из холодильника кулёчек с белёсыми, похожими на крупный рис, зёрнами.
– Это опарыши.
– Что? – у Маши ком застрял в горле.
– Личинки, из которых мухи вылупляются. Это для рыбалки. Они тебе нужны?

Мария вздрогнула, кулёчек выпал из рук и отлетел под стол.

– А зачем хватала тогда? – ворчал папа из-под стола, собирая рассыпавшихся по полу червяков. – Я их лучше соседу отдам.

Маша вымыла руки и стала осторожно выгребать из холодильника другие свёртки.

– А это что?
– Не знаю, – удивился папа. – Пахнет.
– Не пахнет, а воняет, – констатировала дочь. – У тебя не было в холодильнике рокфора?
– Кого? – не понял папа.
– Значит, не было, – резюмировала Маша, и свёрток с таинственным содержимым отправился в помойное ведро.

– Вот и бублик! – отец показал дочери хлебное колечко, слегка присыпанное маком, и почему-то засмущался. – Ты не думай, он не надкусанный.  Это я отломил кусочек, когда бублик мягкий был. Положишь на сковородку, разогреешь, а потом с маслицем съешь вместе с кофе. Вку-у-усно! – тут папа закатил глаза и, как ему показалось, незаметно, сунул бублик в пакет.

Потом он так же «незаметно» засунул в пакет престарелую краюху, пяток позеленевших картофелин и попытался перелить в пивную бутылку старую заварку.

Наконец-то они расцеловались на прощание в коридоре. Маша подхватила пакет, дождалась, пока дверь закроется, и на цыпочках поднялась на пол-этажа выше. Открыла мусоропровод и, отвернувшись, чтобы не вдыхать зловонные испарения, быстро запихнула мешок в железную трубу. В мусороприёмнике загремело, пакет лопнул и с грохотом обрушился вниз.

Маша уже собралась спуститься, как вдруг в замке их двери повернулся ключ, и папа вышел на площадку.

– Хорошо, что ещё не ушла, – ты забыла взять продукты. А где твой пакет с косметикой?