– Лев Валерьянович, недавно состоялось знаменательное событие – заново открыли Большой театр. Какое-то время ваша жизнь была связана с ним.
– Я действительно работал в Большом театре, но отнюдь не певцом. После первой неудачной попытки поступить в ГИТИС один знакомый предложил мне пойти поработать в Большой. Меня определили в бутафорский цех, где скучать не приходилось. Я пропадал в театре все вечера: днём работал, а вечером шёл на галёрку и смотрел спектакль. А посмотреть было что: на конец пятидесятых – начало шестидесятых приходится, по общему признанию, золотой век советской классической школы. Ещё пели Сергей Лемешев, Иван Козловский, уже появились молодые Галина Вишневская, Тамара Милашкина. Моя оперная эрудиция доходила до того, что я мог на память исполнить, скажем, всю оперу Сергея Прокофьева «Война и мир» с мужскими и женскими партиями.

– Спасибо Большому театру – благодаря ему вы посвятили себя музыке. И вот уже несколько десятков лет вы на эстраде. При этом как будто совершенно не меняетесь. Как вам удаётся так замечательно выглядеть?
– Да никакого особенного рецепта нет, просто нужно держать себя в форме. По утрам я, например, хожу в тренажёрный зал, качаюсь, люблю провести время в бассейне. И ещё: надо меньше есть и чаще смотреть на себя в зеркало: нравится тебе твоё отражение или нет.

– В юности вы увлекались спортом, а посвятили себя музыке.
– Музыка более долговечна, а в баскетболе, которым я увлекался, можно существовать до тридцати пяти. Да и петь мне с детства хотелось, это ведь так интересно – извлекать звук из голосовых связок. Можно сказать, что вокал – моя первая любовь. Окончательно со спортом я завязал где-то в десятом классе. Просто однажды понял, что есть предел моим спортивным достижениям.



– Расскажите, пожалуйста, о ваших корнях.
– Прадед, Василий Лещенко, был из крепостных, со временем получил вольную, даже открыл с моей прабабкой собственное дело – булочную под Белой Церковью (город на Украине, в Киевской области. – Ред.). Дед по линии отца, Андрей Васильевич, впоследствии перебрался на Сумщину, а затем под Курск, в посёлок Любимовка, где в то время строился сахарный завод, принадлежавший графу Сабашникову. Вот на заводе этого графа мой дед дослужился до главного бухгалтера. Там же, в Любимовке, родился и мой отец. Дед был уникальным человеком: при сахарном заводе создали – только представьте себе! – струнный квартет, и он играл там на скрипке. Мою будущую маму Клавдию Петровну отец встретил в 1931 году в Москве, куда приехал работать бухгалтером Витаминного завода, что на Красной Пресне. Я родился в феврале 1942 года, когда под Москвой шли ожесточённые бои с немцами.

– Как вы познакомились с супругой Ириной?
– Это произошло достаточно неожиданно. Я был в Сочи на гастролях, и мой приятель, он же директор, сказал, что встретил двух очаровательных девушек. Сначала я не придал этому значения, но когда мы спускались в лифте, они неожиданно вошли.

– Любовь с первого взгляда?
– Вначале девушки не произвели на меня никакого впечатления. Но директору очень понравилась подруга Ирины, и он уговорил меня с ними встретиться. История нашего знакомства вообще очень запутанная. Подруга Ирины меня знала, но сама Ира отнеслась ко мне довольно иронично. В то время она училась в Будапеште и не была в курсе, что перед ней популярный певец, хотя в 1976 году я уже был очень известен. Все встречали меня возгласами: «О, кто к нам пришёл!» И Ирина решила, что я местный мафиози. Как-то раз мы собрались встретиться вечером, девушки нарядно оделись, тут уж я присмотрелся к Ире повнимательнее. На следующий день она улетела в Москву, где жила у своей подруги. Только после её отъезда я понял, что мне чего-то не хватает, и поехал следом.



– Лев Валерьянович, говорят, до встречи с Ириной вы были женаты.
– Да, это мой второй брак. После тех сочинских гастролей нашлись «доброжелатели», которые доложили моей жене, где и с кем меня видели. Поэтому когда я через неделю появился дома, вопрос был уже решён. Жена поставила на пороге чемодан, а я сказал: «Большое спасибо, что ничего не нужно объяснять». Через четыре дня Ирина уехала учиться в Будапешт, и я начал ей туда названивать. В то время я жил у своих родителей и ждал, когда она приедет на каникулы.

– А дети у вас есть?
– Нет, и от первого брака, увы, тоже. Это такая щекотливая тема, которой я стараюсь не касаться, очень тяжело об этом говорить. Впрочем, я не лишён общества детей, у меня много племянников, многие мои студенты уже обзавелись малышами, к тому же я трижды крёстный отец.

– Никогда не возникало желания усыновить ребёнка?
– Нет! Вы знаете, это большая ответственность. Нужно очень сильно любить человека, быть к нему привязанным, а я не уверен, что смогу быть таким альтруистом и отдаваться целиком и полностью ребёнку. А поступать нужно именно так.

– Что для вас любовь?
– Когда любишь, всё время находишься в сильнейшем возбуждении. Ты чувствуешь, что ради любимого человека готов на всё. Я не говорю о каких-то немыслимых поступках, просто хочется быть бесконечно внимательным.

– На чём строятся семейные отношения?
– На доверии, на интеллигентности. В это понятие я вкладываю множество вещей, по которым можно судить об уважении, заботе, внимании. Самое главное – чувствовать, что вы являетесь друг для друга стеной, на которую можно опереться, и не только в трудную минуту.

– А есть секрет, как не надоесть друг другу?
– Не надо работать вместе. Каждому нужно постараться сохранить свою личную жизнь и уважение друг к другу.

– Что вам нравится в жене?
– Ирина интеллигентный человек и не влезает в мою личную жизнь.

– А негативные качества у вашей жены есть?
– Ирина – «учительница». С утра начинается обучение: как правильно вилку положить, как ложку, как надо есть, как смотреть телевизор. То есть идёт постоянный процесс обучения на протяжении почти тридцати лет. К тому же она считает, что я излишне романтичен и всегда фонтанирую какими-то идеями, а она как прагматик относится к ним скептически. Но меня уже невозможно переделать!

– Во многих музыкальных семьях жена является певицей, а муж – музыкантом или продюсером. В вашей семье поёте вы, а чем занимаетесь супруга?
– Слушает. (Смеётся.) Ирина – дипломат, но она по специальности никогда не работала. Сейчас она в моём театре занимает должность помощника режиссёра.

– Вы отпуск всегда вместе проводите?
– Стараемся. Я и так часто мотаюсь по гастролям один, раньше вообще по полгода проводил вне дома. Так что совместный отпуск для нас радость, а не наказание, как для многих. (Смеётся.)

– Где вы любите отдыхать?
– Иногда на Кипре. Мы любим море и жаркую погоду.

– Ирина не ревнует вас к поклонницам?
– Она, конечно, ревнива, как и любая женщина, но по возможности старается быть объективной. Я никогда не был ни ханжой, ни святошей. Бывало, что засматривался на интересных девушек, что совершенно нормально для мужчины. Но не был я и неким всеядным волокитой, бегающим за каждой юбкой. Зато теперь, в зрелом возрасте, приятно порой слышать удивлённые реплики друзей и знакомых, как я, дескать, неплохо выгляжу для своих лет. Я в шутку отвечаю: рецепт очень простой: не пей, не кури, не увлекайся сексом выше меры и увидишь, что из этого получится!

– Многие мужья часто забывают о семейных праздниках. А как с этим у вас?
– Пока со мной такого не случалось. (Смеётся.) Я дарю Ирине подарки тогда, когда мне этого хочется, а не только на Восьмое марта, когда традиционно принято жарить для жены яичницу и бежать за цветами. И она дарит мне подарки в любое время. Я всегда привожу ей что-нибудь из поездок. Зато Восьмого марта могу ничего не подарить – поцелую её, поздравлю и приглашу в ресторан. Ирина не обижается, понимает, что иногда у меня не хватает времени даже купить подарок. Например, не так давно на годовщину свадьбы подарил жене яхту и назвал её «Ирчи». Так жену звали друзья в Будапеште. Приезжали мы в яхт-клуб якобы взять лодку напрокат и покататься, и Ирина тут же заметила свой подарок: «Смотри! Лодка с моим именем». Я не стал её томить и тут же сообщил, что отныне эта лодка – её собственность.

– Насколько вы знаете вкусы друг друга? Кто, например, ваш любимый художник, супруга знает?
– Она знает, что я люблю постимпрессионизм. Что касается Ирины, то её вкусы часто меняются. Постоянной остаётся только любовь к зодчеству.



– Сами рисовать не пробовали?
– Пробовал – по клеточкам. (Смеётся.) И лепил из пластилина, получалось, кстати, здорово. Вот пойду на пенсию, буду меньше работать, тогда и начну лепить. Лепка – это то, что мне нравится.

– Кто у вас дома хозяин?
– Ирина бесконечно тактичный человек, поэтому у нас никогда не бывает разговоров о деньгах. Споры и раздоры возникают, только когда мы занимаемся оформлением дома. У нас разные вкусы, это закономерно. А так, в общепринятом смысле слова, хозяина в нашем доме нет.

– А вы делаете что-нибудь по дому, Лев Валерианович?
– Я обожаю лежать на диване и смотреть телевизор. (Смеётся.) Когда на меня находит творческий порыв, могу просверлить пару дырок в стене, картину повесить. Люблю заниматься дровами, жарить шашлык, принимать гостей. Для меня это не составляет никакого труда. Тем более что всё основное делает жена, а я только рассаживаю гостей и создаю нужную атмосферу.

– Каким блюдам отдаёте предпочтение?
– Я любит мясо под маринадом. Хотя… Кулинарных пристрастий у меня много, но реализовать их может только жена. Она прекрасно готовит, варит замечательные овощные супы. Ирина избаловала меня домашним уютом. На даче она занимается посадками, сама составляет икебаны.

– Вы суеверны?
– Ирина, например, считает, что человек не должен зомбировать себя, обращать внимание на какие-то приметы. Я, пожалуй, не суеверен. Но когда мне хочется, чтобы желание сбылось, я загадываю, что за двадцать, например, шагов, дойду до какого-либо нужного мне места. Так постоянно себя тестирую.

– Верите в судьбу?
– Расскажу вам случай. Собралась в 1972 году группа музыкантов «Москонцерта», в том числе мы с популярным пародистом Витей Чистяковым, на гастроли в Харьков. Хотели лететь все вместе, но мне пришлось задержаться, поскольку именно в день вылета проходил юбилейный вечер поэта-песенника Льва Ошанина, в котором меня попросили участвовать. А тот самолёт, на котором полетели ребята, разбился, никто не выжил. Как тут не поверить в судьбу?

– У вас есть жизненное кредо?
– «Всегда». (Смеётся.) Раздавая автографы, я пишу: «Желаю добра». Считаю, что только любовь, добро и милосердие могут являться символами прогресса.

– Правда ли, что в первую брачную ночь на вашем балконе оказался странный мужчина?
– Было! В полшестого утра я проснулся от подозрительного шороха. Дёрнул занавеску, смотрю – на балконе мужик. Это на двенадцатом-то этаже! Спрашиваю: «Мужик, ты кто? Откуда?» Оказывается, он перелез от соседки, к которой внезапно вернулся муж из командировки. Прямо как в анекдоте! Я его пожалел и выпустил через свою квартиру.