Привет, подруга!
24.06.2015 23:42
Привет, подруга!Когда идёшь в гости к фотографу, будь готов увидеть всё что угодно. Редактор большого книжного издательства Катя Дончак общалась с великим множеством творческих людей, потому удивить её было трудно. Но берлога фотохудожника Всеволода Артёменко изумила даже её. Двухкомнатную квартиру Севы можно было рассматривать часами, но, придя в следующий раз, вновь обнаружить что-то незамеченное.

Самой большой диковиной, конечно, был старинный буфет чёрного дерева. Массивный, светящийся тусклым блеском, с балкончиками, арками, балясинами, вычурными колонами, с бездной таинственных отделений и секретных ящичков, он выглядел скорее архитектурным сооружением, чем мебелью. Потому хозяин ничего в нём не хранил.

– Это храм домашних духов, – уверял он, – не могу же я оскорбить культовое сооружение какой-нибудь супницей.

Чашки и рюмки он держал на подоконниках, благо в одной только комнате было четыре окна и балкон. В простенках между окнами разместилась коллекция старинных вилок и ложек. В углу высился Монблан из старых чемоданов, в которых Всеволод держал одежду, обувь, свои работы и книги. Все стены были завешаны кожаными сумками, портфелями и ягдташами. Севке нравилась старая кожа, и он еженедельно прочёсывал городскую барахолку и десяток секонд-хендов в поисках объектов для своей необычной коллекции. Оттуда же приносил и разнообразнейшие ткани, которые потом появлялись на его фотографиях.

На большом столе красовались несколько красивых ракушек, отполированный трилобит в коробочке из-под гаванских сигар, два валдайских колокольчика, керосиновая лампа, чернильница-непроливашка, лаковая китайская ваза, рога небольшой антилопы…

Катя, зашедшая к Артёменко, чтобы он расписался в давно заключённом договоре, вот уже час ахала и восторгалась.

– А это что?.. Какая прелесть!.. А это откуда?.. Просто чудо!..

Хозяин всех этих диковин с улыбкой отвечал на её бесчисленные вопросы, успевая между делом сполоснуть чашки, поставить блюдца с крекерами и орешками и заварить чай. Чайник он накрыл белоснежной салфеткой, стоявшей колом.
– Ты что, крахмалишь бельё? – изумилась Дончак, видевшая подобное только в дорогих ресторанах.
– Нет, конечно, – улыбнулся Сева. – Это всё мама.

Додумать мелькнувшую было мысль помешал телефонный звонок. Шеф интересовался, куда запропастилась сотрудница.

– Торчу под дверью у Артёменко, – соврала Катя. – Он, естественно, забыл о том, что я приду, и сейчас откуда-то едет. Творческий человек, что вы хотите! Я уж дождусь, ладно? Не идти же во второй раз.

Шеф, окончивший в незапамятные времена Институт физкультуры и занесённый неведомым ветром в издательский бизнес, легко проглотил эту версию. К творческим людям он относился с большим непониманием.

– Ты не против? – спросила Катя, отключив телефон. – Ужасно хочется чаю и ужасно не хочется на работу. У нас сегодня традиционная «пятиминутка». Шеф будет час вещать о корпоративных нормах и правилах, о чувстве локтя, о том, что мы команда, и прочей бодяге. Я лучше у тебя посижу.
– Я против, – озабоченно ответил Сева. – Лучше бы ты ушла.

Катино приподнятое настроение немедленно, будто его выключили, сменилось чувством горькой обиды и невыносимого стыда. «За что же он со мной так? Сама виновата! Первый раз человека видишь и уже напрашиваешься на посиделки. А ему, может, работать надо…»

– Если ты задержишься не дольше, чем на час, – продолжал серьёзно парень, – я успею заказать столик в ресторане, купить цветы и встретить тебя с работы во всеоружии.

Катя задрала подбородок, чтобы не выкатилась предательская слеза, и медленно произнесла:
– Вот что, Севочка, если тебя прикалывает так шутить, то делай паузы покороче. Я уже успела тебя возненавидеть.
– Поторопилась, – вздохнул Артёменко. – Меня нельзя ненавидеть. Я – хороший.

Всеволод и впрямь оказался хорошим. Если, конечно, не принимать во внимание его своеобразное чувство юмора, проявляющееся в самый неожиданный момент.

Как-то они мирно беседовали о том, где провести выходные. Катя предлагала сходить на выставку камней, Сева – совершить велосипедную прогулку.

– Обожаю камни! – настаивала Катерина. – Нефриты, малахиты, пейзажная яшма, аметистовые друзы… А дендриты? Это же полный восторг! Тебе как фотографу это может быть даже полезно.
– Так, с меня хватит! – неожиданно заявил Сева.

Резко встал, схватил Катину сумку и выбросил в открытое окно. Девушка замерла с открытым ртом.

– Ты с ума сошёл? – спросила она с надеждой.
– Видеть эту кошёлку уже не могу! – взорвался Севка и отвернулся.
– Сумку? Или, может быть, меня?! Ты больной на всю голову! – закричала Катя. – Там кошелёк со всеми карточками, ключи, мобилка!
Она вскочила и бросилась к двери. Но Сева перехватил её по дороге.
– Не суетись, Катёнок. Всё здесь.

И протянул ей белоснежную сумку с плетёными ручками от Барбери. Конечно, сначала получил подарком по голове, но потом и законную порцию восхищения, благодарности и поцелуев.

А то, придя после работы, Катя обнаружила в квартире целый табор бомжей. Грязные, опухшие, со спутанными волосами существа сидели на расстеленной на полу клеёнке и чинно попивали кофе.

– Что это значит? Откуда вы взялись? – попятилась Катя.
– Хозяин позвал, – степенно прошепелявила тётка с родимым пятном на пол-лица, – работа у него для нас есть.
– Какая работа? У него вообще крыша поехала?
– Так модели мы, – хихикнула худая бомжиха с подбитым глазом.
– Ничего не понимаю, – простонала девушка.

Но тут из кухни вышел Сева, скомандовал «подъём» и увел всю дурно пахнущую компанию к Боре. Борис Глузкин был Севкиным одноклассником, успешным юристом и владельцем элегантного офиса в самом центре города. Как Всеволод уговорил приятеля предоставить под съёмки свою контору, отделанную итальянским мрамором, и знал ли юрист, кто рассядется на шикарных кожаных диванах, кто будет ставить корявые подписи ручками «Монблан» на дорогой бумаге с водяными знаками и пить чай из фарфоровых чашечек, – тайна, покрытая мраком. Но фотопроект под названием «Изнанка респектабельности» имел оглушительный успех и собрал кучу международных премий.

– Я будто на вулкане живу, – жаловалась Дончак подружкам, забыв стереть счастливую улыбку с лица. – Прихожу как-то с работы, а у него барышня в гостях. Настоящая красавица. И очень ухоженная, даже как-то чересчур. Я подумала, что она – хозяйка косметологической клиники, куда нужна серия художественных фотографий для оформления.
Ушла красотка, а Севка и спрашивает:
– Помнишь, ты интересовалась, кто у меня был до тебя?
– Помню, – говорю. – Ты сказал, что хомячок.
– Так вот это «хомячок» и был.

Подружки рассмеялись.

– Как же ты мог такую красотку упустить, – подкалываю.

А он мне:
– Да разве будет нормальный человек меня терпеть?
– Я же терплю.
– А ты разве нормальная? Мне Донатович рассказывал, как ты, чтобы налево повернуть, правый поворотник включаешь. А если направо нужно, так левый плюс «дворники».
– Вот гад! – возмущаюсь. – Завтра приду на курсы, всё ему выскажу!
– Ты, Катёнок, лучше пару любовных эсэмесок ему напиши. У него жена ревнивая.
– Написала? – воскликнула в ажитации переводчица Алина.
– Естественно, написала! Как сейчас помню: «Мне одиноко без тебя! Как я мечтаю засыпать и просыпаться в твоих объятиях». Только отправила эсэмески с Севкиного телефона.

На взрыв хохота даже выглянул из серверной сисадмин Костик, обычно не реагирующий на внешние раздражители.

– Это ещё что! – махнула рукой Катя, когда подружки отсмеялись. – Он к тому же аббревиатурами разговаривает. И меня приучил. Как-то выдался у меня ужасный день. Погода – дрянь. Зонт сломала. Шеф выволочку устроил на ровном месте. Хожу злая.
– ПМС? – спрашивает Севка с сочувствием.
– ННН, – хмуро отвечаю.
– Это что за зверь? – озадаченно поднимает брови он.
– Настроение на нуле.
– Так, может, поскандалим? У меня и повод хороший придумался.
– Какой?
– Сегодня – День братьев и сестёр.
– Что, есть такой день? – спрашиваю подозрительно.
– А то! Ты у родителей одна. Я тоже. Давай заведём традицию в этот день ругаться. Ну, как братья и сёстры всегда ругаются. Даже подраться можем, – добавляет мечтательно.
– Вот как с таким можно скандалить? – развела руками Катерина.
– Ну, а перспективы есть? Или так, пожили и разбежались? – поинтересовалась Алина.
– Перспективы-то есть, – вздохнула Катя. – Только я сомневаюсь.
– Что вдруг? – возмутилась недавно вышедшая замуж Юля. – Хороший же парень, судя по твоим словам.
– Севка – да, хороший, даже отличный. А вот его мама…
– А что мама?
– Представляете, девчонки, она бельё крахмалит.
– Зачем? От крахмала, где-то читала, даже аллергия может быть.
– Ей так нравится, – пожала плечами Дончак. – Для неё ненакрахмаленное бельё – несвежее. И Севу приучила. Чуть из кухонного полотенца крахмал вымылся, оно обвисло, Севка его сразу – бац! – и в корзину с грязным.
– Ну, знаешь, крахмал – не преступление, – заметила рассудительно Алина.
– Не преступление. Но знак! Представляете себе эту тётку, у которой всё по полочкам, всё идеально, всё стерильно? И тут появляюсь я – неумеха, растеряха, торопыга. Мне мамаши моего бывшего, Дениса, с головой хватило. Как она орала на весь подъезд: «Чтобы и духу этой особы здесь больше не было!» Видите ли, я погладила кота, её собственного кота, а потом «этими же руками!» взялась резать хлеб. Так та хоть бельё не крахмалила. Боюсь, девочки.

Вскоре после этого разговора Катю откомандировали в другой город на книжную ярмарку, откуда она вернулась днём раньше, чем собиралась. Отперла своим ключом дверь и замерла в прихожей, увидев на полочке для обуви алые лаковые сапожки. Сева в это время должен был фотографировать работников МЧС – они заказали календарь к празднику. Кто же тут может хозяйничать? Неужели ещё один «хомячок»?

Она заглянула в комнату и, увидев у буфета стройную девушку, рявкнула:
– Привет, подруга!

«Подруга» вздрогнула, что-то уронила и повернулась. И Катя с изумлением обнаружила, что «девушка», несмотря на миниатюрность, пышную причёску и джинсики в обтяжку, уже в годах.

– О господи! – воскликнула незнакомка. – Я уж испугалась, что сын раньше времени вернулся. Я – мама Всеволода. А ты, наверное, Анжела?
– Нет, – ответила удивлённая Катя.
– А-а, конечно, ты – Снежана! – обрадовалась женщина.

Катя отрицательно мотнула головой.

– Ой, ну какая же я дура! Ты – Элеонора, правильно?
– И не Элеонора, – угрюмо проговорила Катя, думая про себя: «Убью, гада!» – Я всего лишь…
– Да, знаю-знаю! Катя. Севка о тебе рассказывал. А я Лена.

Катя облегчённо выдохнула.

– Извините, а полностью как? Сева почему-то не захотел сказать…
– Ещё бы он сказал! Давай, Кать, раз и навсегда. Лена и никак иначе. Полное моё имя – Ленина. И отчество тоже – мало совместимое с жизнью: Леопольдовна. Попробуешь меня так назвать – повешу на ближайшей рее.

Катя хихикнула и попыталась сесть в кресло.
– Стоять! – заорала женщина. – В кресле «наполеон»!
– З-зачем «наполеон»? – спросила замершая на полусогнутых ногах Катя. – Сева же сладкого не ест.

– Вот идиот, правда? – фыркнула Лена. – Позвонит, ругаться начнёт. Я буду каяться, жаловаться на приближающийся склероз. А потом расколюсь. Это закусочный торт. Крем на бульоне, коржи солёненькие с перчиком и зеленью, ещё и ветчиной их переложила. Специально в герметичный лоток сунула, а то он пахнет, зараза, на весь дом! Да, будете резать – осторожно. В середине – палочка от мороженого.

– Зачем? – изумилась Катя.
– А-а, воспоминание об одном инциденте. Севка не рассказывал, как его в новой школе гнобили?
– Кажется, не рассказывал.
– Ну как же! В пятый класс он пошёл в новую школу. Чувствую – не по душе ему там. Но молчит. Как-то является домой. Мама дорогая! Глаз подбит, нос расквашен, рукав оторван. Оказывается, был у них в классе второгодник Димка, с которым даже учителя боялись связываться. Совершенно неуправляемый тип! Я, конечно, на следующий день прыгнула на метлу и помчалась в школу. Заходим в класс, я Севку за руку держу. «Ну, показывай», – говорю. Все обернулись на заднюю парту. Смотрю в глаза этому Димке и понимаю, что ни душеспасительные разговоры, ни угрозы, ни выкручивание ушей тут не помогут. Есть такие дети – с малолетства отпетые, что бы там ни говорила педагогика.

Рассмотрела я этого паршивца с ног до головы, медленно поворачиваюсь к Севе и укоризненно спрашиваю.

– Так это ты с этим мальчиком подрался?

Сынуля только открыл рот, чтобы напомнить: он не дрался, это его побили. Но я, не давая ему слова сказать, продолжаю:
– Как же ты мог, Всеволод? Ведь ты – юннат, природу любишь. Как ты мог поднять руку на этого мальчика, так похожего на желтощёкого хохлатого гиббона Додика из нашего зоопарка? Ну, того, что любит ковыряться в попе палочкой от мороженого.

Класс рухнул! Я думала, окна лопнут, так они ржали. Ладно пятиклассники. Им одного слова «попа» достаточно, чтоб сорвать урок. Но истерика была и у классной руководительницы! В общем, закатилась звезда всеобщего пугала Димона. В какой бы класс дети ни входили, на доске уже красовалось слово «Додик». Или «гиббон». А палочки от мороженого обнаруживались и в его портфеле, и в сумке со сменкой, и во всех карманах. Не дождавшись конца второй четверти, драчун перевёлся в другую школу.

– Жесть! – хохотала Катюшка. – А в зоопарке действительно была такая обезьянка?
– Не, я его по ходу выдумала, – созналась Лена.

Она крутнулась на одной ноге и скомандовала:
– Так, «наполеон» – в холодильник. Ты только меня сразу не выдавай.
– Ни за что! – с жаром пообещала Катя.
– Бельё я забрала. Да, вот чистое.

Женщина протянула стопку белоснежных полотенец, твёрдостью и блеском схожих с пластмассовыми дощечками.

– Ну, всё. Я помчалась.
– Лена, – запнувшись проговорила Катя, – а можно… То есть, я хотела спросить… Вернее, попросить. Вы научите меня крахмалить бельё?
– Катюша, – с изумлением уставилась на неё мама Севы и даже выронила из рук свои лаковые сапожки, – зачем тебе эта каторга?
– Сева привык к крахмальному. И вообще…
– Да уж, приучила на свою голову, – протянула, прищурившись, женщина. – А если откажусь?
– Тогда я сама научусь, – расхрабрилась Катя. – Как говорится, Гугл мне в помощь.
– Нашла где учиться, – хмыкнула Лена. – Ладно, научу. Но не сразу. Такие вещи, знаешь, с кондачка не делаются. Мы должны поближе познакомиться, получше узнать друг друга. Не могу же я вот так запросто семейные секреты раскрывать.
– Мы познакомимся, Лена! Очень хорошо познакомимся. Я обещаю, – сказала Катя и робко поцеловала в щёку будущую любимую свекровь.

Виталина ЗИНЬКОВСКАЯ,
г. Харьков, Украина
Фото: Fotolia/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №24, июнь 2015 года