Совпадения всегда вызывают интерес. Люди любят совпадения. Но слово «любят» звучит здесь как-то сухо, не передаёт оно того насыщенного чувства, когда вдруг видишь – хлоп! Совпало! А есть и такие, которые считают, что любить можно только человека или животное, да и животное у них – под вопросом. И ни в коем случае жареную картошку, удобное кресло или велосипед. И на каждое ваше «люблю» они выскакивают из засады с жезлом, чтобы исправить: «Не «люблю», а «нравится»!» И на различные совпадения они тоже реагируют бурно.

А что, собственно, может совпасть? Да что угодно, начиная от пола, возраста и размера обуви, а заканчивая… И тут можно в такие дебри залезть, хуже вредной привычки получится, когда вдруг поймёшь, что вся твоя насыщенная жизнь – сплошное совпадение. И если это самое совпадение исчезнет, то и сам ты исчезнешь, пропадёшь, рассыплешься, улетучишься. И пока те обломки, кусочки, пылинки вновь сформируются во что-нибудь дельное, тысяча лет проскочит или миллион, если, конечно, не грянет внезапно то самое совпадение – хлоп! И совпало.

И всегда что-то мистическое есть в этих совпадениях. Так всё сходится в них, что жуть берёт, ужас охватывает, как будто потусторонний мир взял и перешёл на нашу сторону. Воображение включается на полную. Но в этом рассказе от реальности никуда не деться.

Поехали мы как-то в Португалию. «Ого! – скажет кто-то. – Так обыденно звучит, как будто на дачу». Это сейчас обыденно звучит, когда вернулись. А собирались мы туда долго, года два или три. А точнее, моя подруга Аришка на протяжении последних лет периодически повторяла одну и ту же фразу: «В Португалию надо съездить обязательно». И это «обязательно» каждый раз звучало неотвратимо, а порой даже злобно. И после этой фразы она начинала перечислять всех знакомых счастливчиков, которые уже зачем-то посетили эту замечательную страну: «И Сурковы были, и Гарики, и Минусинские, и Лапочка с Котей, и Дарвин с Анжелой, и Диля с Палтусом».

И после очередного отпускного периода список этих счастливчиков увеличивался. Кто есть кто в этом списке, Аришка не уточняла. Были там какие-то наши общие знакомые, Аришкины родственники, коллеги, да это и неважно. Лично мне просто нравились имена этих Васко да Гамов.

Как, например, мне нравятся названия салатов, которые продаются в буфете у нас на работе: каждый салат имеет географическое название. Эдакие салаты-топонимы. Хотя по вкусу существенной разницы между ними нет. То есть сегодняшний «Акапулько» мало чем отличается от вчерашнего «Стокгольма» – обыкновенная натёртая морковь с изюмом. А третьего дня «Босфор» – вылитый «Кобленц», а по сути – обыкновенный оливье, только в «Кобленце» немецкого побольше – колбасы.

Популярностью эти салаты пользуются благодаря своим названиям. Возьмёшь что-нибудь эдакое неслыханное и задумаешься. И вокруг все галдят: «А где это? А где это?» И обязательно находится какой-нибудь умник, который знает, где это, и сообщит между прочим: мол, в такой-то Зеландии, на сяком-то острове, в известном вам океане. И тогда все успокаиваются и начинают жевать осознанно. Получается, каждый день что-нибудь новенькое лопаем, новую, так сказать, землю едим.

Поначалу, конечно, думаешь: что за географическое общество? Кто тут с ума сходит? И куда это я устроился? Может быть, мне вовсе в соседнее здание нужно было. Вот один новичок не выдержал испытательного срока, на кухню ворвался. К одной поварихе подбежал, к другой, к третьей, а они все делом заняты, кто режет, кто рубит, кто поварёшкой огромной мешает – ноль внимания на него. Он не выдержал и как заорёт:
– Кто у вас тут в географии волокёт?

А ему спокойно отвечают:
– Колумб, – и острым ножиком направление указывают.

Подбегает он к Колумбу, а Колумб сидит себе спокойно, салфетки веером раскладывает, молоденький, в очках.

– Ты? – орёт новичок.
– Я, – признаётся Колумб.
– Зачем? – ещё громче орет новичок.
– Да фамилия у него – Христофоров, – подсказывает тот, с поварёшкой.
– Спасибо вам, – говорит новичок, жмёт Колумбу руку и уходит.

И мы вернёмся к нашему португальскому списку. Я вот думаю: почему все эти Гарики посетили Португалию? Какая связь между ними и Португалией? И чувствую, что связь наверняка имеется. А пытаюсь себя представить в той связке – ничего не выходит, не увязывается. Не тянет меня туда. И после очередного Аришкиного перечня я задаю ей дежурный вопрос:
– Ну, и как им там, в Португалии?
– Понравилось! – многозначительно сообщает Аришка, не вдаваясь в подробности, и добавляет: – Красотища! Съездить надо обязательно.

А когда я всё же пытаюсь узнать, зачем ей туда так сильно надо, Аришка упрямо отвечает: «Тянет!»

И вот однажды я не удержалась и съела «Мыс Рока» в нашем буфете – самую западную точку Евразии, которая находится в Португалии. И тут же Аришка позвонила со своим свежим списком, который в этот раз завершался какими-то Борщами. Я думала, послышалось, и даже переспросила. Действительно, Борщи. Аришкина соседка так свекровь со свёкром называет, видимо, по каким-то кулинарно-этическим соображениям.

И после Борщей Аришка поняла, что и её время пришло, если уж даже Борщи съездили, и понравилось, и красотища.

Так сильно обострилась у нее эта португальская тяга, что и меня захватила, то есть Аришка стала прилюдно заявлять, что мы с ней едем в Португалию вместе. Я же на её требовательное: «Правда ведь?» – зачем-то покорно соглашалась: «Правда».

Хотя нисколько не верила в эту правду ни в турагентстве, в которое зачем-то попёрлась с ней, прихватив загранпаспорт, а потом справку с работы и фотографии для визы. Ни в такси, которое так целеустремлённо мчалось в Домодедово. И даже на паспортном контроле мне казалось, что всё рассосётся. И в «дьюти фри»! И – о, боже – в самолёте!

Зато Аришка верила. И когда мы ехали в такси, на моё «а вдруг там что-нибудь плохое случится?» Аришка тут же обратила внимание на рекламный щит, мелькнувший за окном: «Всё будет хорошо!» – подбадривала реклама.

При посадке в самолёт мы обратили внимание на близнецов: двое мужчин лет сорока в одинаковых ярких куртках, с одинаковыми рюкзачками с надписью «Reeboк». Согласитесь, как-то привычней, когда видишь близнецов пупсоидного возраста или хотя бы школьного, и то уставишься на них. А тут два взрослых близнеца в одинаковой одежде. И португальские стюардессы уставились на них и сказали им кроме hello ещё что-то.

А на чей-то вопрос: «Куда летим?» – стюардессы отреагировали троекратным вопросительным hello. Я оглянулась: это был долговязый парень с таким же носом и маленькой рыжеволосой девушкой впереди. «Не бойся, Рыжик, падать вместе будем!» – подбадривал он девушку, а заодно и всех остальных пассажиров.

«Но пасаран!» – поддержал самолётный юмор седовласый, уже где-то загоревший мужчина лет шестидесяти. Он сидел рядом с такой же загорелой седовласой женщиной, которая тоже сказала «но пасаран» и ещё какое-то иностранное слово, похожее на наше «бригада». И мы с Аришкой решили, что это – непосредственные португальские туристы, возвращающиеся на родину из далёкой России.

Но уже совсем скоро мы узнаем, что obrigado – это португальское «спасибо». И как мы только посмели такими невеждами явиться! Ладно я, которой не верилось, но Аришка! Вот когда мы ехали в Хельсинки на поезде, я выучила финское «доброе утро». И это было первое, что я услышала на финском языке, звучало оно совсем по-испански: «Хюва хуомента!» – бодро произнёс огромный пограничный финн, заглянув к нам в купе. И так было удивительно приятно оттого, что я его понимаю, а ведь можно было чёрт знает что подумать спросонок.

А в самолёте, когда командир корабля заговорил по-португальски, мы совсем обалдели. Это был никакой не португальский! На наш слух он казался польским с испанской экспрессией. И у кого хватит воображения представить польскую корриду – это именно то. В общем, для русскоговорящего звучит, скажем прямо, неожиданно и оттого смешно, особенно вперемешку с «бригадой». Но мой сосед у окошка сразу внёс ясность насчёт «бригады», исправив её на obrigado, и мы даже немного разочаровались.

А некоторые до конца путешествия так и не сумели разобраться с «бригадой». Их просветили только на обратном пути в самолёте. А рассуждали они вполне логично, но по-русски: бригада – это группа людей. И, входя в очередной монастырь или в замок, или в магазин, они слышали «бригада» и подтверждали, что да, мол, мы – группа.

Кстати, вопрос того долговязого владельца Рыжика «Куда летим?» оказался вовсе не праздным. Потому как, прилетев в Лиссабон, вы оказываетесь не в Лиссабоне, а в неизвестном вам доныне городе Lisboa, звучит вроде русского «лишь бы». Это так португальцам вздумалось называть наш Лиссабон.

И разинув рот вы смотрите на португальского пограничника, который на почти родном вам английском сообщает, что прилетели вы, дорогой турист, «лишь бы». А что «лишь бы» – не договаривает, а пытается узнать, в какие ещё города Португалии вы поедете, ну кроме «лишь бы». Конечно, вы первым делом называете Лиссабон. Пограничник бурно радуется вашему ответу и ещё раз повторяет вопрос насчёт других городов. Вы опять ему – Лиссабон! И смотрите уже на него как на тупого иностранца. И даже начинаете произносить Лиссабон по слогам, подвывая на ударном.

И так может продолжаться до бесконечности, то есть пока вы не выучите слово «Лижбоа» или не вспомните, что кроме Лиссабона хотели посетить город Порту. Назовите, в конце концов, свой родной город, чтобы португалец опешил и шлёпнул вам печать.

Шлёпнул – и вы уже в Лижбоа, потому как аэропорт находится прямо в городе. Придётся к этому привыкнуть и делать вид, что ничего не происходит, когда над вами проносится ревущая пузатая махина, то есть не надо задирать вверх голову, смотреть как на чудо и пытаться заснять это чудо – опасно для хрупкой туристической жизни. Потому как в Лиссабоне надо смотреть вниз, а не вверх: кругом брусчатка, плюс столбики для спотыкания – по щиколотку, плюс столбики по колено – для более серьёзных травм и увечий, плюс скамейки, урны и другой уличный инвентарь.

Вот Долговязый, например, споткнулся о скамейку в первый же день. На самолётик засмотрелся, шагнул – и через скамейку плашмя. Ну, мы с Аришкой сдержали смех и бросились на помощь. А за нами и Близнецы подскочили. И те Седовласцы следом. Я их теперь всех буду с большой буквы писать, потому как долговязое падение нас сильно сплотило, и дальше мы стали везде ходить вместе, да и жили в одном отеле. А по именам всех представлять – только путать и без того запутанного читателя.

В общем, все мы оказались в одном и том же месте и в одно и то же время подлетели спасать Долговязого. Кошмар! Рыжик ревёт, она, оказывается, так и знала, что он ногу сломает. Долговязый рвётся в небо. Близнецы смастрячили стульчик-переноску, хитро взявшись за руки, чтобы оттащить Долговязого от этой злополучной скамейки к соседней. Седовласцы оказались не какими-нибудь там португальцами, а врачами-офтальмологами со стажем. Это они на Тенерифе предварительно загорели.

В четыре руки они ощупали ногу Долговязого и в унисон сообщили диагноз: «Ушиб!» И тут же прописали лекарство: «Нужен холод!» Рыжик перестала реветь и бросилась обнимать Седовласицу. «А меня – в щёчку?» – не хотел упускать своего Седовласец.
Решено было зайти в ближайшее кафе, снять стресс и заказать чего-нибудь холодного для ноги.

Заказали vinho verde – зелёное вино, которым португальцы хвастаются так же, как и своим портвейном. Но если портвейном они хвастаются не зря, то виньо верде – это обыкновенное молодое вино и никакого вам зелёного цвета, хотя всё зависит от количества. К вину мы заказали по неизвестному блюду: каждый просто ткнул пальцем в португальское меню. Рыжик долго препиралась с официантом, требуя самую холодную закуску и самую холодную бутылку воды для ноги. Самым холодным оказался апельсиновый сок, и только после этого до нас дошло, что надо попросить банальный бесплатный лёд.

Минут через двадцать нам принесли еду, и тут обнаружилось, что все, кроме меня и Рыжика, ткнули пальцем в одно и то же блюдо. Мне же досталась стайка маленьких жареных рыбок, как потом выяснилось, бычков. Бычки – частые гости португальской кухни, но главная у них – треска. Можно сказать, владычица. И португалец места себе не находит, если хотя бы раз в неделю не отведает трески. Сами португальцы треску не ловят, то есть в их части Атлантического океана она не водится. А закупают португальцы эту неблагодарную рыбу в других странах, такая у них привычка с древних времён – не ловить, а покупать треску, пойманную другими, например, норвежцами. Потом её солят, сушат и в таком несвежем виде продают в магазинах. А хозяйки покупают, и начинается обратный процесс – вымачивания и так далее. В общем, всем шестерым досталась эта многострадальная треска.

После кафе мы решили покататься на трамвае. И если кто-то успел удивиться: зачем, мол, сообщать о столь обыденном действии? – объясняю. В Португалии помимо всех достопримечательностей, включая мумифицированную треску, есть 28-й трамвай – старенький, внутри деревянный, вагончик жёлтого цвета. И сувениры-трамвайчики по популярности не уступают португальским петухам, о которых даже говорить не хочется. Туристам выдают петухов за символ Португалии, хотя местным жителям, не имеющим отношения к сувенирному бизнесу, и в голову не придёт считать петуха символом страны. Скорее это будет армиллярная сфера или кораблик.

А 28-й трамвайчик колесит по узким холмистым улочкам Лиссабона, пыхтит, но справляется с нагрузкой, шустрый такой старичок, привычный к подъёмам. Влезли мы в него всей компанией, едем, фотографируемся, настроение отчего-то хорошее. Поколесил, поколесил трамвайчик и попёр в гору. А нам же хочется вид сверху сфотографировать, ну мы и столпились на задней площадке, галдим, радуемся. Вдруг – «стоп машина», завис наш трамвайчик в вертикальном положении. А водитель кричать что-то начал в наш адрес по-португальски, как будто выгоняет. Мы и вышли, как овцы, а трамвайчик звякнул: «Не нужны мне такие пассажиры!» И дальше поехал в горку налегке.

И тут кто-то из Близнецов как заорёт: «Фотоаппарат!» И бросился за трамваем. Мы все, конечно, тоже бросились за трамваем наперегонки, в гору.

Догнали через пару остановок, схватили, держим. Близнец внутрь полез, а там уже новые пассажиры расселись и едут. Он давай по ним шарить. По спинам прошёлся и под ноги заглянул – нет фотика! А мы трамвай держим, водитель опять недоволен. А полицейские уже к трамваю приближаются…

Португальцы – народ неторопливый, впрочем, как и все народы, кроме москвичей. Пока всё уладили, уже и вечер наступил. Пришлось в участок пройти, а в участке долго разглядывали наши паспорта, сверяли, паспорт к паспорту прикладывали, чему-то удивлялись и звали других посмотреть как на чудо.

Вышли мы из участка и взяли два такси с горя до отеля доехать. С нами Близнецы сели, а Седовласцы – с Долговязым и Рыжиком. Мы первые отъехали и всё назад смотрим: что-то замешкались наши товарищи. Потом плюнули и забыли уже о них.

Вдруг смотрим: Рыжики на обгон пошли, окна открыли и «но пасаран» кричат. А наш водила тоже не дурак, понял, в чём дело. И начали они бодаться – кто кого обгонит. Португальцы – народ заводной, оказывается, как и все народы, включая москвичей…

В отель мы попали под утро. Пока протоколы составили, пятерых водителей опросили, толпу пассажиров, восемь из которых – туристы из России, то есть мы. Полицейские опять паспорта наши разглядывали и чему-то сильно удивлялись.

Когда мы с Аришкой вошли в номер, спать сразу расхотелось, да и как-то жалко спать, не дома всё-таки, чего зря время терять. Душ приняли, да и ладно. На завтрак собираемся, головы сушим, фены шумят, шумят, а чего шумят – не разберёшь. Я свой посильней сделала, на полную мощность переключила, и вдруг слышу: «День рож-ж-ждения! День рож-ж-ждения!» Это фен мой, бедолага, подсказывает. День рождения Аришкин наступил! 25 ноября! Она Стрелец по гороскопу. Я скорей поздравлять! В чемодан полезла за подарком.

Спустились в ресторан на завтрак, а там уже все известные вам персонажи расселись. Сдвинули два столика, соком чокаются: «За нас!» – говорят, а пить не могут – смешно им что-то сильно, по всему видно – истерика.

– Никак не угомонитесь? – спрашиваю.
– А у нас сегодня день рождения! – кричат хором.
– Это у нас сегодня день рождения, – говорю. – Вот именинницу привела вам на съедение.

Они вдруг соки свои опустили, рты разинули и замерли.

– А что, – говорю, – особенного? У Аришки сегодня день рождения.
– И у нас, – очнулись первыми Близнецы.
– И у нас тоже, – заявил Седовласец от имени Седовласцев.
– И у него сегодня тоже день рождения, – пропищала Рыжик, изо всех сил толкнув Долговязого, но тот даже не шелохнулся.

И тут я зачем-то стала рассказывать анекдот, в котором Бог собрал заинтересовавших его персонажей на тонущем корабле или на падающем самолёте. Только в качестве транспортного средства у меня фигурировал 28-й лиссабонский трамвай.

Может быть, и полицейские вспомнили этот анекдот…

В общем, мы одни с Рыжиком остались без дня рождения. Правда, у нас с ней в одном месяце оказался, с разницей в два дня.

И на этом можно было бы остановиться. Не описывать же все наши приключения за неделю португальских каникул. Ведь такие приключения происходят и с другими туристами, и в других странах, главное – чтобы совпало. Но, с другой стороны, фаду есть только в Португалии. И вечером мы пошли на фаду.

Если вы вдруг оказались вечером в Лиссабоне, то идите на фаду. И не надо спрашивать, что это такое. Покорно ступайте и всё сами увидите и услышите. А если вы начнёте пытать гида и он всё честно расскажет, ещё неизвестно, чем закончится ваш незабываемый вечер. Вот Рыжик спрашивала, спрашивала, а всё равно вместо фаду – фондю говорила.

Так вот, гид нас предупредила, чтобы мы там, самое главное, не смеялись, что бы ни происходило, даже если щекотать начнут. А то, говорит, нагуляетесь за день, устанете, а там расслабитесь, и станет вам смешно от фаду – страстной португальской песни-баллады, которую вдруг запоёт вместо певца, например, ваш официант, или повар с поварятами, или обыкновенный португальский прохожий с авоськой, заглянувший на огонёк. А если всё же начнёте смеяться, говорит, и не сможете остановиться, лучше сделайте вид, что плачете, и выйдите вон, а то исполнители обидятся.

Я думаю, вы всё поняли и дальше можно не продолжать. Но фаду есть только в Португалии, потому расскажу хотя бы вкратце.

О том, что не надо смеяться, мы вспомнили все одновременно, и даже сделать вид, что плачем, не успели. Кроме Аришки – но она и вправду плакала – реакция такая. Выбежать мы успели, но вещи остались в кафе. Думали, посмеёмся-поплачем, да и обратно вернёмся. Куда там! Португальцы – дверь на замок, традиция, видимо.

И чтобы не замёрзнуть, пришлось нам вспомнить русские застольные песни. Когда орёшь, вроде и не холодно. Минут через пятнадцать мы перекричали все фаду, что были рядом. Двери близлежащих кафе, в которых исполнялось фаду, распахнулись, включая наше, и даже окна любопытных жителей распахнулись.

Приняли нас обратно как родных. А Близнецам даже спеть дуэтом разрешили, остальные уже были не в состоянии позориться дальше. Да и так хорошо. Только вот как мы ни клялись, ни божились в том, что у шестерых из нас день рождения случился, – не поверили нам португальцы. Может быть, из-за плохого английского. А паспорта в сейфе в гостинице оставили. Зато они сумели втолковать нам, что страна их, Португалия, находится под знаком Стрельца. Подумаешь – совпадение…

А кто-то сказал, что если в день рождения оказаться в другом часовом поясе, с разницей хотя бы в час, то жизнь пойдёт по-новому, ситуация сдвинется и все неприятности исчезнут. Но главное – чтобы совпало.

Через пару дней мы, как и обещали на паспортном контроле, съездили в Порту, а ещё в Кашкайш, Коимбру, Брагу, Фатиму, Эвору, Обидуш, Томар, Синтру, Гимарайнш, Алкобасу, но это уже список для нашего салатного Колумба. И бутылка португальского портвейна с меня.