Солнечное начало

Итак, в солнечный июльский день мы вместе с известным пиар-директором Натальей Ракицкой отправились в старинную русскую усадьбу купцов Морозовых, переделанную в закрытый подмосковный пансионат. У шлагбаума нас встретили двое охранников.

– Мы на съёмочную площадку, – объяснила моя спутница, и те стали тщательно проверять списки.
– Это вам в главный корпус надо, – радостно отозвался охранник, обнаружив в списках наши фамилии. – Едете прямо примерно два километра, там ставите машину на стоянку и идёте пешком. Оттуда недалеко.

Однако мы всё равно заблудились: не туда повернули, а потом не туда пошли. Наконец, пройдя сквозь чугунные кованые ворота и миновав старый парк, где запах цветущей липы смешивался с ароматом жасмина, вышли к главному корпусу. Перед нами предстал настоящий дворец, которому в фильме предназначено «сыграть роль» личного особняка государственного секретаря США.

Обычно там, где работают киношники, царят шум и суматоха. Здесь было подозрительно тихо. Только работающая светобаза около дворца, гримвагены и несколько фланирующих молодых людей в шортах и с рациями говорили о том, что мы на месте.

Съёмки проходили внутри здания, в кабинете и библиотеке. Снимали встречу госсекретаря США (его сделали похожим на Джима Керри) с министром иностранных дел России, образ которого напоминал Сергея Лаврова. Нашему министру даже галстук подобрали в полоску, видимо, зная о пристрастиях Сергея Викторовича. Лаврова играл известный российский актёр Сергей Астахов, а Керри – голливудская звезда Эрик Робертс. И я специально приехала, чтобы договориться с ним об интервью и фотосъёмке.

Переводчик Робертса, приятный молодой человек, ждал нас в ресторане, который располагался здесь же, в усадьбе, на втором этаже.

– Эрику всё надо представить в письменном виде, – объяснил он. – Разговаривать с ним бесполезно. Надо написать, о чём интервью, что за фотосъёмка и сколько потребуется на это времени. Вообще… человек он сложный, – вздохнул переводчик. – Думаю, что от всего откажется. Я до него работал с не менее знаменитыми голливудским звёздами, и все были адекватными. Но Робертс – особый случай! По капризности не идёт ни в какое сравнение! Он уже всех достал на площадке! Честно говоря, жду не дождусь, когда уедет…

Переводчик быстро напечатал документ на ноутбуке, а затем ушёл куда-то, чтобы вывести его на принтере.

– Подождите немного, – сказал он, вернувшись. – Когда будет перерыв или перестановка света, я обязательно покажу Эрику документ, и он к вам подойдёт.

Старые грабли

Ждать пришлось очень долго. На съёмочной площадке случались и небольшие перерывы, и паузы, но к нам Эрик Робертс подходить не хотел. А переводчики дружно обходили его стороной. Приветливые люди из киногруппы интересовались, что мы тут делаем, но как только я говорила, что собираюсь взять интервью у Робертса, сразу же ловила на себе сочувственные взгляды.

Я вспомнила, что однажды со мной уже случалась подобная ситуация. Много-много лет назад рискнула взять интервью у Маргариты Тереховой. Долго уговаривала прославленную актрису, и та согласилась. Встречу Маргарита Борисовна назначила на съёмочной площадке в Нескучном саду. Я прождала её четыре часа. Со мной общались все: актёры, оператор, режиссёр, художник по костюмам, а реквизитор даже подарила букет живых ландышей. И только Терехова делала вид, что не замечает меня. После окончания съёмок она устало проговорила: «Ну что вы от меня хотите?» И само интервью происходило на бегу, а потом продолжалось в открытом кафе в Парке Горького за стоячим столиком. Причём актрисе больше нравилось кормить воробьёв, садившихся на столик, нежели отвечать на вопросы. Затем по просьбе Тереховой я сходила на её спектакль, который она поставила как режиссёр. Но самым тяжёлым было визирование интервью по телефону. Я услышала о себе и журналистах вообще много интересных слов.

И вот теперь меня ожидало повторение пройденного, я снова наступала на те же грабли, но уже с другой звездой.

Тем временем на площадке образовалась небольшая пауза, и можно было понаблюдать за происходящим. Эрику Робертсу поправляли грим и костюм. Конечно, он уже не был похож на порочного красавца атлета из фильма «Окончательный анализ», где его гантелей убивала Ким Бейсингер, или на отчаянного борца из боевика «Лучший из лучших». Но артист по-прежнему красив и строен, хотя выглядит каким-то хрупким и даже беззащитным. Он слегка прихрамывает, и его руки страдают от артрита. Но сохранились фирменный проникновенный взгляд холодных голубых глаз и лёгкая ироничная улыбка. Я видела недавнюю запись, как одна журналистка сделала Робертсу, на мой взгляд, дежурный комплимент по поводу его мужской привлекательности. В ответ Эрик серьёзно заметил: «Ай эм э вэри мэрид мэн (Я очень женатый мужчина), – и добавил: – И женат уже двадцать три года».

Азиатская угроза

Кроме Эрика Робертса в тот день снимались две известные голливудские актрисы китайского происхождения. Друг с другом они не общались и, похоже, даже не разговаривали. Да и вели себя абсолютно по-разному.

Первая, Бай Лин, – звезда фильмов «Анна и король», «Такси-3», «Адреналин 2: Высокое напряжение» и сериала «Остаться в живых». Это жизнерадостная красавица в приталенном деловом костюме, которая легко и грациозно двигается на высоких шпильках. В фильме она играет помощницу госсекретаря. Бай Лин 48 лет, но при этом она выглядит на 25. Почти всегда улыбается и радостно со всеми общается. Неслучайно члены съёмочной группы выстраиваются в очередь, чтобы с ней сфотографироваться. И сама актриса с удовольствием делает селфи. В Москве Бай Лин остановилась в отеле «Ритц», который стоит на месте прежнего «Интуриста». Но в усадьбе у неё есть свой номер, где она отдыхает в перерыве между съёмками. Впрочем, дверь туда всегда открыта.

Вторая голливудская звезда – Келли Ху, известная по сериалам «CSI – место преступления», «Морская полиция» и фильмам «Царь скорпионов» и «Люди Икс – 2», – полная противоположность Бай Лин. И хотя у неё в картине одна из главных ролей, агента спецслужб, она мало общается на площадке, держится особняком. На её лице застыло мрачное выражение. Время от времени она разминается и делает упражнения. Я вспомнила, что Келли Ху имеет чёрный пояс по карате, – в общем, лишний раз подходить к такой девушке не хотелось. Кстати, она всегда тщательно запирает свой номер и ключ носит собой.

Интересно, что многие артисты и участники киногруппы во время съёмок живут здесь же, в усадьбе. А некоторые даже приехали с жёнами и маленькими детьми. Так что здесь царит практически домашняя, семейная атмосфера.

Наблюдая за работой съёмочной группы, я поняла, почему вокруг так тихо. Во-первых, все актёры снабжены микрофонами, потому что во время съёмки пишется звук. Тишина – необходимое условие. А во-вторых, состав киногруппы смешанный: часть – русские, часть – американцы. Видимо, языковой барьер препятствует эмоциональному общению.

Из России с любовью

«Максимальный удар» – это комедийный боевик, рассказывающий о сотрудничестве российских и американских спецслужб. Фильм снимается на английском языке, на котором говорят и наши актёры. В Москве многие отечественные звёзды были вынуждены пройти жесточайший кастинг и пробы. Американский режиссёр Анджей Бартковяк отказался от некоторых наших известных артистов из-за чрезмерных требований или нежелания играть на английском языке. Некоторые ставили условие: в кадре они будут говорить по-русски, а потом их переозвучат. Но нет, никого переозвучивать здесь не будут.

Родившийся в Польше и эмигрировавший в Америку Бартковяк – личность известная в мировом кино. Как оператор он работал в фильме «У зеркала два лица» с Барброй Стрейзанд, в мистическом триллере «Адвокат дьявола» с Аль Пачино, в «Смертельном оружии – 4» с Мелом Гибсоном, на картине «Скорость» с Киану Ривзом и Сандрой Буллок. А как режиссёр-постановщик Анджей Бартковяк снял боевики «Сквозное ранение» со Стивеном Сигалом и «От колыбели до могилы» с Джетом Ли.

Продюсер фильма Александр Изотов – очень позитивный человек. На мой вопрос, почему финансируется именно американский проект, а не поддерживается российский кинематограф, он ответил, что давно собирался снять голливудский фильм, в котором наша страна и наши соотечественники были бы показаны в выгодном свете. «Важно сделать такую картину, которую смогут посмотреть и воспринять зрители в Европе, Америке, других частях света, – говорит Александр Изотов. – Поэтому сценарий фильма написал американский драматург, снимает картину американский оператор и задействованы известные голливудские звёзды».

Кинокорм

За окном уже стало смеркаться, а Эрик Робертс всё никак не мог с нами встретиться.

– Давай поедим, – предложила Наталья Ракицкая, и мы спустились во двор, где под аркой располагался стол с «кинокормом». На столе рядом с электрическими чайниками и одноразовой посудой в картонных коробках лежал чай в пакетиках, стояли банка растворимого кофе и открытая пачка обычного, молотого, который не варят, а кидают прямо в чашку с кипятком. В прозрачном пластиковом стаканчике лежал нарезанный дольками лимон, в картонной коробке – сахар. Утром были сушки, но их съели до нас. И ещё от обеда остались рис, гречка и салат из огурцов и пекинской капусты, заправленный растительным маслом. Остатки еды и сервировка выглядели просто и обыденно. Я не ощутила ни голливудского стиля, ни великолепия, ни блеска.
– Вы из какого цеха? – спросила у нас хозяйка «кинокорма».
– Я – пиар-директор картины, – заметила моя спутница.
– А я – журналист.
– Угощайтесь. Есть ещё две тарелки супа.

Глядя на суп, я вспомнила еду в школьной столовой. «Неужели голливудские звёзды это едят?» Однако позднее выяснилось, что они едят абсолютно другую пищу. Как мне поведала официантка, «определённых артистов» кормят в ресторане на втором этаже.

Явление звезды

После того как перекусили «кинокормом» и ещё кое-чем в ресторане, мы снова пришли в «зал ожидания» – коридор второго этажа. Я рассматривала гобелен, украшавший стену усадьбы, и испытывала самые негативные чувства к Эрику Робертсу. И вдруг неожиданно услышала приятный женский голос – рядом со мной села дама, чьё открытое лицо показалось знакомым. Что-то было в ней такое родное, славянское. Женщина пила чай и по-английски выясняла у переводчицы, кто отвезёт её в гостиницу после съёмок.

Заметив мой взгляд, дама улыбнулась и сказала: «Хеллоу!» Я не очень хорошо говорю по-английски, но в безвыходных ситуациях вспоминаю язык. В результате сумела спросить, откуда она.

– Из Лос-Анджелеса, но раньше жила в Чикаго, – ответила она и добавила по-русски: – А вообще я из Югославии. Я сербка.

Ошеломлённая, я не нашла ничего лучше, чем спросить:
– Вы православная?
– Конечно! – радостно ответила она.
– А я очень люблю сербские православные песнопения, – заметила я. – Как вас зовут?
– Наташа.
– И меня – Наташа, – сказала я, поражённая совпадением. И тут появился переводчик вместе с Эриком Робертсом. Наш разговор с Наташей был прерван.
– Эрик, – представился актёр, улыбнулся и протянул руку. Я пожала её, выдавив из себя улыбку. Актёр взял документ, быстро прочитал его и сказал, что фотографироваться он не собирается, а что касается интервью…
– Скажите ему, что не будет никаких вопросов о его сестре Джулии Робертс, – заметила пиар-директор, и переводчик всё перевел. Эрик кивнул и что-то сказал ему в ответ.
– Он спрашивает, почему у вас такое недовольное лицо? – обратился переводчик ко мне.
– Если он отказывается сниматься и давать интервью, почему у меня должно быть довольное лицо? – я снова попыталась улыбнуться.

В общем, интервью у нас состоялось, но получилось очень маленьким. Эрик заметил, что на площадке русские актёры работают так же, как и американские. И он не видит никакой разницы. А сами русские похожи на детей: «очень хорошие, сладкие и счастливые». И, как дети, они постоянно нуждаются в любви. И, как дети, могут вмиг расстроиться и предаться переживаниям.

Главным своим достижением 59-летний артист считает то, что он всё ещё работает, и уверен, что его лучший фильм – это тот, в котором ему ещё предстоит сняться. Любимый напиток Робертса – зелёный чай, любимая одежда – футболки и джинсы, а ещё он очень любит животных, особенно собак и лошадей.

Я сказала ему, что мне понравился фильм «Первый пёс», где Робертс играл американского президента, которому любимая собака спасает жизнь. Потом пёс теряется, но его находит мальчик из приюта. В результате он проделывает долгий путь через всю страну, чтобы вернуть собаку хозяину.

– Где вы видели этот фильм? – удивился актёр.
– В интернете.

И тут Робертса позвали на площадку. Съёмка была в самом разгаре, а на улице зажглись фонари. До начала следующего дня оставалось полтора часа.

Кто командует на съёмке

На следующий день мы снова приехали на съёмочную площадку. Вокруг главного корпуса царило оживление. Появились новые лица: у центрального входа на лавочке сидел артист Максим Виторган, а по коридору второго этажа гулял актёр Евгений Стычкин с ужасным шрамом на голове.

Мы с фотографом и пиар-директором вышли на балкон ресторана. За одним из столиков в тёмных очках и с сигарой в зубах сидел человек, похожий на молодого Шварценеггера, а рядом, за соседним столиком, пил кофе продюсер фильма Александр Изотов. Увидев нас, особенно фотографа с кофром, он встревожился:
– Вы что, приехали снимать Эрика Робертса?
– Нет, мы лучше снимем Бай Лин и Сергея Астахова, – ответила я.
– Понятно, – выдохнул он. – Жаль, что вас не было, когда мы снимали сцены с вертолётами и эпизоды с постановочными боями. Всё выглядело очень эффектно!

Тут человек, напоминающий молодого Шварценеггера, а это был актёр Александр Невский (в фильме он играет одну из главных ролей), медленно повернул голову в нашу сторону.

– А вы из какого издания? – спросил он. Я ответила, назвав тираж «Моей Семьи» и охват аудитории.
– Ясно, – широко улыбнулся Невский и снова закурил сигару.

Покинув ресторан, мы направились в холл второго этажа. И здесь я наконец ощутила разницу между нашим и американским кинематографом. У нас на съёмках командует режиссёр, и именно он объясняет задачу артистам. Дубль у нас снимают после трёх волшебных слов: «Камера! Мотор! Начали!» Причём «Начали!» говорит режиссёр.

Тут всё иначе. На площадке командует то ли второй режиссёр, то ли помощник режиссёра – это сердитый и нервный человек с красным лицом. «Освободите место!» – раздражённо говорит он нам с фотографом. Спустя пять минут он же кричит: «Где артист Астахов?» «Перед вами!» – отвечает Сергей Астахов. «Я вижу, что вы передо мной! – продолжает кричать дядька с красным лицом. – Но мне должны отвечать не вы, а приставленный к вам ассистент по актёрам. Это их задача – следить за тем, чтобы артисты вовремя были на площадке!»

Перед тем как снимается дубль, проходит несколько репетиций перед камерой. Если у актёров не клеится, то ими занимается не режиссёр, а специальный педагог по актёрскому мастерству. Объясняет, как играть, ставит интонацию, расписывает движения.

Кстати, таким мастером оказалась моя новая знакомая Наташа. Та самая, с которой мы обсуждали сербские песнопения. Оказалось, что эта открытая и приятная в общении дама – очень уважаемая и известная в Голливуде актриса, писатель и преподаватель Наталья Ногулич. Конечно, её лицо мне показалось знакомым! Ведь она снялась во множестве фильмов и в популярных сериалах, таких как «24 часа», «Мыслить как преступник», «Кости», а главное – в моей любимой комедии «Рождественские каникулы», которую я не раз пересматривала.

После репетиций начинаются съёмки. Как и у нас, выходит девушка с хлопушкой, после которой ассистент кричит: «Экшн!» («Действие!»)

Снимается следующая сцена: в дом госсекретаря приезжает его внучка. Госсекретарь стоит рядом с министром иностранных дел России, и оба обмениваются репликами. Сергей Астахов, играющий нашего министра, отлично говорит на английском, поражая окружающих прекрасным произношением.

Только членам профсоюза

В перерыве между съёмками я высказала ему своё восхищение.

– Да я вообще не силён в английском! – признался актёр. – Честно. Мне написали на табличках русскими буквами английский текст, который надо произносить. И Эрик Робертс помог – позанимался со мной немного… Я вообще получил эту роль странным образом. Отдыхал в Европе, собирался на паром, и тут звонок – срочно приезжай. Ну я и приехал сюда на несколько дней, а завтра вернусь в Европу.

Примечательно, что политические взгляды актёров полностью совпадают с позицией героев, которых они играют. У Эрика Робертса любимый политик – Барак Обама, а Сергей Астахов поддерживает Владимира Путина. Правда, после съёмок каждый по-своему расстаётся со своим персонажем. Эрик Робертс устало садится на стул, а Сергей Астахов буквально выбегает со съёмочной площадки, полный сил и энергии, что-то радостно напевает и пританцовывает.

– А почему вы только у меня берёте интервью? – спрашивает вдруг Сергей Астахов. – Возьмите у Виторгана.

Я бросаю взгляд на Максима Виторгана в бронежилете. Он уже часа три одиноко сидел на лавочке.

– Не к каждому артисту можно подойти, – говорю я аккуратно.
– Ой, перестаньте! – весело восклицает Сергей. – Про меня тоже говорят, что я вредный.

И тут его окружили работники киногруппы с просьбой сфотографироваться. Снявшись со всеми желающими, актёр вместе со мной идёт мимо арки с «кинокормом» и замечает разложенные на столе бутерброды.

– А можно мне сыр и колбасу без хлеба? – спрашивает Астахов.
– Конечно! – расплывается в улыбке хозяйка. – Вот, держите!

Но когда я попросила бутерброд с сыром, мне отказали: «Это только для артистов!»

«Вот он, настоящий Голливуд», – подумала я и вспомнила рассказ своей приятельницы, модели и актрисы Иры Дмитраковой. Она переехала жить в Нью-Йорк, снималась в эпизодических ролях в некоторых американских фильмах. Но пока Ира не стала членом актёрской гильдии, на съёмочной площадке она не могла получить кофе с булочкой: их выдавали только членам профсоюза.

День заканчивается, на улице темнеет – пора домой. Напоследок пиар-директор подходит к актёру Евгению Стычкину.

– Я думаю, надо сделать ваше фото со шрамом, – замечает она.

Я снова смотрю на страшный рубец на голове артиста. «Всё-таки с техникой безопасности у них тут беда. По виду похоже на открытую черепно-мозговую травму. Бедный Стычкин! Запросто мог отдать концы на съёмках! Но как он держится – улыбается и ведёт себя как ни в чём не бывало».

Уже в машине по дороге в Москву спрашиваю у пиар-директора:
– А как Стычкин играет после такой травмы? Ведь могут быть серьёзные последствия!
– Ты о чём? – удивляется она.
– Я о шраме. И вообще как умудрился так распороть голову?
– Шрам ему сделали гримёры, – говорит пиар-директор, с трудом сдерживая смех.

Вот он, Голливуд. Вот она, волшебная сила искусства!