Пытка мандаринами
21.01.2016 18:15
Такие анализы нетипичны для больного

Пытка мандаринамиУважаемая редакция! Я очень люблю вашу газету. Читаю постоянно –правда, никогда сама не писала. Но тут не смогла удержаться, чтобы с вами не поделиться. Если сочтёте мой рассказ интересным, напечатайте его. Надеюсь, кому-нибудь он поможет не сломаться в трудную минуту, не опустить руки.

Недавно звонит двоюродный брат Димка и говорит:
– Ирина, держись! Дядя Вова (то есть мой отец) при смерти, ничего не ест и почти не пьёт. Положили его в больницу. Если хочешь увидеть отца живым, приезжай быстрее. Диагноз ему ставят – рак желудка в последней стадии.
Живём мы далеко друг от друга. На машине – не меньше десяти часов езды. Отец у меня действительно уже старенький, ему 79 лет. Тем более, в последнее время сильно сдал, а года два назад ещё уверенно водил свою старую японскую машину, которой уже лет тридцать.

В прошлом году папе захотелось приобрести машину поновее. Мы с мужем приехали, подобрали ему маленький джип, купили. И вот тут стало понятно, что отец – старый человек. Переучиться на новую технику с автоматической коробкой передач он не смог. Ноги не слушались, руки путались… Норовил газ нажать вместо тормоза. В общем, как бы отец ни храбрился, возраст не обманешь. Реакция не та, суставы плохо гнутся, память и зрение подводят…

Конечно, папа немного упал духом, но когда мы виделись последний раз, выглядел вполне нормально. И надежды освоить новую машинку не терял. Созванивались мы довольно часто, раз-два в неделю. В последнее время он говорил, что всё нормально, только пропал аппетит, совсем не хочется есть. Я это списывала на его преклонный возраст и особо не волновалась.

И вдруг тут такие новости свалились на меня. Я расстроилась, плакала, ночь не спала. Решили с мужем, что надо срочно ехать.

Прибыли на место поздним вечером, и сразу же – к отцу, в поселковую больницу. Двухэтажное кирпичное здание, с виду более-менее приличное. А когда заходишь внутрь, понимаешь, насколько бедна наша медицина. Вроде бы всё чистенько, но такая убогость и нищета кричат из всех углов.

Больные – в основном старики из ближайших сёл и деревень. Молодёжь старается лечиться в городе, там и уровень медицины выше, и оборудование новое. Значит, и шансов выздороветь больше.

При нас отцу делают капельницу, надувается огромная шишка, лекарство идёт под кожу. Но когда я приглашаю медсестру, она мне в сердцах заявляет:
– Да какая разница? Днём раньше, днём позже…

Отец очень слаб, однако пытается улыбаться, шутить. Говорит, что умирать не собирается – мол, не дождётесь, рано ещё. Значит, будем бороться.

Приезжаем на следующее утро. Дожидаемся лечащего врача. Юлия Петровна сразу встречает нас наездом:
– Сами виноваты, довели до последней стадии рака. Чего вы от нас теперь хотите?

Выслушиваю. Спокойно подаю ей коробку конфет. Говорю:
– Понимаю, насколько у вас нервная работа, медицина нищая, старики капризные. Родственники часто тоже бывают не подарок. Но давайте вместе подумаем. Вдруг ещё что-то можно сделать. Если поздно лечить, то хотя бы облегчить состояние.

Смотрю – смягчается Юлия Петровна, даже оправдывается:
– Вы тоже поймите: нас обвиняют, ругают все кому не лень, нас пугают, угрожают. Поэтому в каждом заранее вижу обидчика и нападаю первой.

Кстати, она оказалась неплохой женщиной. Долго разговаривали с ней. Она сказала, что диагноз неутешительный. Но есть надежда, анализы нетипичные для ракового больного. Надо обследовать, чтобы убедиться.

Отцу на следующий день должны были делать гастроскопию (как простые люди говорят, «глотать лампочку»), чтобы осмотреть желудок. Ещё Юлия Петровна позвонила онкологу в краевую больницу, он рекомендовал компьютерную томографию. Для этого надо было ехать во Владивосток, в медицинском центре нам назначили время.

Гастроскопию сделать так и не смогли, пищевод у отца был непроходим. Врач, молодая, неопытная, побоялась двигаться глубже – вдруг откроется кровотечение.

И в тот же день мы поехали на компьютерную диагностику. Отцу уже было совсем плохо. Он почти не говорил, силы уходили прямо на глазах. Если глотал немного воды, она тут же выливалась обратно. До Владивостока полтора часа езды. Кое-как доехали, я всю дорогу боялась, что отец умрёт по дороге, но он держался.

Приехали, зашли в клинику. Да, наука идёт вперед. Я увидела современную аппаратуру, везде чистота и стерильность, обращение персонала абсолютно другое. Но это – платная медицина. Диагностика сопоставима по цене с месячной пенсией. И как насмешка – объявление: «Скидка пенсионерам и ветеранам труда – 2 процента». Позолотили пилюлю, так сказать.

Обследование делали молодые врачи. Медсестре вообще, по-моему, не больше 22 лет. Но она молодчина, так помогала отцу перенести эту процедуру, никакой брезгливости. Ему надо было выпить хоть немного специального раствора, а у него всё выливалось обратно. Девочка его уговаривала, обтирала. Прекрасно поставила капельницу, без боли, сразу же попала в вену. Попутно объяснила мне, что отцу с его плохими венами для капельниц надо ставить многоразовый катетер, научила, как его промывать. Увидела руки отца, все в синяках, ужаснулась. И видно было, что всё шло от души, не наигранное сочувствие.

Диагностику делали долго, почти час. Потом около двух часов мы ждали результатов. Наконец меня вызвали. Сердце опустилось в пятки, я теперь точно знаю, где в человеке живёт страх – в самом низу живота. Холодный и какой-то тянущий.

Врач посадил меня перед компьютером и стал объяснять, листая компьютерные снимки всех папиных внутренностей:
– Тут сосуды в плохом состоянии, вот маленькая киста, но это не страшно… Онкологии нет нигде. Для его возраста – довольно хорошее состояние организма. Единственное, что я нашёл, – это полное сужение пищевода. Такое бывает, когда человек обжигает пищевод, выпивая какую-нибудь химическую жидкость, уксус или что-нибудь подобное. Потом ожог начинает рубцеваться и стягиваться, и возможна вот такая картина. Но это излечимо.

Я даже немного прослезилась от счастья, услышав это. Сразу же позвонили всем родным, обрадовали всех. Потом выпила валерьяночки. Папа воспрянул духом. Конечно, впереди лечение, но самое страшное позади. По дороге домой пробовала выпытать у отца, что же он выпил такое ядовито-химическое. Но он ничего вспомнить не мог. Мы уже подумали, что тайком хлебнул самогона-первача. Был за отцом такой грешок раньше, мог крепко выпить. Правда, давно не случалось, ну а вдруг вспомнил молодость… Но папа клялся и божился, что чист, как младенец.

Вернулись домой, а утром повезли отца в краевую больницу. Как мы добивались, чтоб его туда положили, – это отдельная песня. Вот там я столкнулась с откровенным хамством персонала. Медсестра, принимавшая папу в отделении, тут же потребовала, чтобы с ним кто-нибудь дежурил. Глядя в глаза, заявила мне:
– Если он упадёт, поднимать его тут никто не будет. Или сами сидите, или вот вам список сиделок, которых можете нанять.

Молодая девчонка – и уже законченная хамка, почуявшая возможность поживиться. Как можно допускать таких людей в медицину?

На шум вышел врач, он пытался успокоить нас, но при этом не упустил возможности пожаловаться на маленькие зарплаты докторов, помахав у меня перед носом своим расчётным листом.

Отца всё-таки положили, при этом лечащий врач, даже не видя результатов обследований, которые я безуспешно пыталась ему подсунуть под нос, снова заявил:
– Ваш отец умирает, у него рак в последней стадии.

Все наши родственники дежурили с папой по очереди, ему начали ставить капельницы, состояние улучшалось на глазах. Через два дня мне из больницы позвонила тётя, папина сестра. Что-то стала говорить неразборчиво, а я не пойму – то ли она плачет, то ли смеётся. Сердце оборвалось – неужели всё? И тут… Передаю её рассказ:
– Повезла я Володю на гастроскопию. Сама осталась перед кабинетом, ждать. Через несколько минут слышу хохот. Позвали меня и сообщают, что у него в пищеводе застряли две дольки мандарина, закрыв весь проход. Со временем эти дольки обросли слизью, и получилась такая своеобразная пробка. И она с каждым днём увеличивалась: сначала не проходила пища, а потом перестала проходить и вода.

Очевидно, врач в краевой больнице более опытен, чем в поселковой, а может быть, оборудование более новое, современное. Дольки мандарина были успешно извлечены. Вот и всё «лечение рака»!

Отец вспомнил, что да, было дело, захотелось ему мандарина. А так как челюсти у него вставные и протезы не очень удачные, натирают дёсны, то решил «зубы» не надевать. Ну и не прожевал те злосчастные дольки, они как-то быстро проскочили, как ему показалось, в желудок. Но оказалось, что застряли в узком месте пищевода.

Через два часа после избавления отец потребовал колбасы и покурить. На следующий день его выписали домой.

Хочу обратиться ко всем, у кого есть старенькие родственники, к которым пришла беда – болезнь. Никогда нельзя опускать руки! Боритесь за здоровье тех, кто вам дорог, до последнего. Никогда не теряйте надежды на хорошее. В жизни всегда есть место чуду. Тем более с нашей доблестной медициной.

А наш папочка быстро оправился от месячной голодовки. Сделал правильные выводы из этой истории: зубные протезы надевать не забывает. Но мандарины разлюбил на всю оставшуюся жизнь.

Из письма Ирины Владимировны,
Приморский край
Фото: Fotolia/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №02, январь 2016 года