– Яна, Христом-богом тебя прошу, заткнись!

Яна надулась и замолчала. Ровно на три минуты.

– Нет, ты мне всё-таки скажи, как ты мог пустить в дом абсолютно незнакомого человека? Это же наверняка наркоманка или алкоголичка. Я даже не сомневаюсь, что она превратила наш дом в притон и участковый оттуда не вылезает.
– И давно это бабушкино жильё для тебя «нашим домом» стало? – не выдержал Игорь. – Ведь для тебя же он всегда был конурой.
– Конура и есть. Но раз в год съездить туда и поесть шашлыки на свежем воздухе я имею право?
– Имеешь, – уныло согласился муж. Но его покладистость Яну не смягчила.
– Ну ладно, не смог отказать этой своей тёте Зине. Но почему скрывал от меня почти год? Считаешь, что мне с моим машиностроительным техникумом не понять твоих «высоких порывов»?
– Ты меня пилишь уже три часа. Если бы я сказал тебе об этом в сентябре, когда Даша появилась, ты бы меня долбала все эти девять месяцев.
– Да, долбала бы! Долбала! – взвилась Яна. – Потому что отдать дом незнакомой шалаве, да ещё беременной, лишь потому, что об этом попросила одноклассница папы – не жена, не мать родная, не непосредственный начальник, а всего лишь одноклассница папы, – мог только конченый идиот!..

Игорь резко затормозил и, бросив руль, повернулся к супруге.

– Яна, я тебе в сотый раз говорю, что не отдал, а пустил её пожить в бабушкин дом вре-мен-но! Девчонка попала в тяжёлую ситуацию. На неё давили все вокруг, требовали избавиться от ребёнка. Ей нужно было исчезнуть, чтобы спокойно выносить и родить.
– Ладно, выносила и родила. Почему она до сих пор там торчит?
– Отец ребёнка ещё не вернулся со стажировки за границей. У него там возникли какие-то непредвиденные обстоятельства.
– Ну конечно! Кто бы сомневался! Вот помяни мое слово: эти «непредвиденные обстоятельства» растянутся ещё на десять лет. Можешь сказать за это спасибо своей тёте Зине. Ай молодца старушка! Умеет жар чужими руками загребать.

Мужчина угрюмо молчал. Объяснить супруге, кем для него была «всего лишь одноклассница отца», он не надеялся. И дело даже не в том, что совершенно чужой в общем-то человек принимал его, пацана, на все лето, соглашаясь взять в качестве оплаты разве что сумку с тушёнкой и сгущёнкой, что ему же и скармливались. И не в том, что в первых числах июня в село прибывал кашляющий и чихающий заморыш с синими кругами под глазами, а в конце августа в город отбывал румяный, загорелый бутуз с отменным аппетитом и бьющей через край энергией. А в том, что эта удивительная женщина обеспечила ему классическое счастливое детство и воспитала его человеком. Безмужняя и бездетная, имеющая за спиной всего лишь семь классов образования, почтальон тётя Зина, как он осознал, став взрослым, оказалась гениальным педагогом.

Они не просто пололи бурьян, а воевали с вражескими полчищами, не просто сажали рассаду, а закапывали клад (кладом служили начищенные до блеска пятикопеечные монетки), не просто закатывали компоты и огурцы с помидорами, а делали запасы на случай нападения на Землю космических пришельцев. Пылкая поклонница Аркадия Гайдара, тётя Зина превратила чердак своего небольшого дома в палубу парусного корабля с настоящим штурвалом – колесом от древней телеги. А покосившаяся беседка с помощью тряпья преображалась в пиратскую пещеру.

Надо ли удивляться тому, что во дворе обычной сельской почтальонши толкалась и местная ребятня, и все приезжие, которых, как и Игоря, спихивали на лето родители. Обиходив толстенькую коровку Зорьку и разнеся с помощью детворы почту, она водила их на речку купаться и удить рыбу, на птицеферму помочь с цыплятами, в лес за земляникой или грибами, если лето выдавалось дождливым. Ночи были не менее интересные, чем дни. Тётя Зина договаривалась с конюхами, чтобы те брали мальчишек в ночное и учили их ездить на смирных совхозных лошадках. Или просто валялись на сеновале, рассказывали страшные истории и рассматривали звёзды в командирский бинокль, выпрошенный на всё лето у деда Ивана Митрофановича.

А когда их дружная компания подросла и мальчишки вдруг обнаружили, что Танька, Веруня и Юлька не «свои в доску» пацаны, а девочки, причём весьма симпатичные, именно тётя Зина стала самым задушевным другом и надёжным хранителем первых сердечных тайн.

Игорь знал, что сейчас папина одноклассница воспитывает уже следующее поколение – отпрысков своих выросших подопечных. Но поскольку у них с Яной детей не было, сам к ней не ездил. Однако и не забывал. Регулярно звонил, получив её письма – тётя Зина из корпоративной почтовой солидарности пользовалась мобильной связью только в экстренных случаях. А когда она начала терять зрение, оплатил ей пополам с Сашкой из Харькова операцию по удалению катаракты.

Потому, когда дождливым сентябрьским вечером на пороге его квартиры появилась промокшая жалкая девчонка с уже заметным животиком и протянула пухлый конверт от тёти Зины, Игорь не сказал холодно: «Это не мои проблемы», – а обрадовался, что супруга уехала в командировку, напоил гостью чаем и отвёз в пустующий бабушкин дом.

Он время от времени созванивался с Дашей и каждый раз слышал бодрое: «У меня всё в порядке». В январе она родила здоровенькую девочку. А весной попросила у него разрешения засеять огород и «затеять небольшой ремонтик», каковое разрешение и было без раздумий дано. Он надеялся, что юная мать успеет до лета решить все свои проблемы, но дело затягивалось, а выставить её вон с младенцем на руках не решился.

Объяснить всё это Яне – прагматичной, трезвомыслящей и твёрдо стоящей на земле обеими ногами – было немыслимо. Если существовала на свете женщина, абсолютно лишённая романтической жилки, то это именно его супруга. Она терпеть не могла этические терзания, не принимала цветы даже на 8 Марта («лучше бы кило сарделек купил!»), не смотрела сериалы, терпеть не могла Стаса Михайлова с Николаем Басковым вкупе, и её передергивало от кошечек и собачек.

– Ну что ты молчишь, кулёма?! – отвлекла Игоря от раздумий тычком в бок любящая супруга. – Что Ольге скажем?

О господи, ещё и это! Ольга была старшей сводной сестрой Яны. Она чуть ли не в пять лет объяснила Янке, что из-за неё растёт без папы, чем вселила в девочку неизбывное чувство вины. И даже когда их общий родитель бросил и Янкину маму, продолжала с успехом ею манипулировать.

Игорь иногда с горечью думал о том, что женат на двух женщинах. Ему мало было заслужить одобрения Яны, что само по себе было непросто, он должен был добиться того же и от Ольги. Полгода назад она рассталась с третьим мужем и сегодня везла им на смотрины кандидата в четвёртые.

– Слушай, ну её это вообще никаким боком не касается, – бросил, стараясь сдержать нараставшее раздражение, Игорь. – Дом, в конце концов, принадлежал моей бабушке, а не вашей.
– Ну конечно! Ты же у нас олигарх. Квартира, машина, дом в наследство. Начни ещё упрекать, что голую и босую меня взял, – всхлипнула жена.
– Яна, ну что ты несёшь? Когда это я тебя упрекал?

Ссора грозила перерасти в истерику со слезами, воплями, открыванием дверей машины на полном ходу, но они уже въезжали в село, и дальнозоркая Яна издали увидела, что у бабушкиного дома стоят три машины и толкутся люди.

– Ну что я тебе говорила! – торжествующе воскликнула она. – Вот, полюбуйся. Куча народу. Небось, милицию ждут. Или пожарных.
– Или психовозку, – огрызнулся издёрганный муж. – Сейчас разберёмся.

Он осторожно подрулил к дому, стараясь не задеть чужие экипажи. И лишь выйдя из машины, ахнул. Старый бабкин забор из примитивной сетки-рабицы выглядел как изысканное ручное кружево. Чьи-то неутомимые руки очистили сетку от многолетней грязи, покрасили серебрянкой и с помощью проволоки в белой оплётке вывязали чудесный узор.

– Фриволите! Настоящее фриволите! (французская техника плетения кружева. – Ред.) – ахала полная дама в пляжной шляпе с большими полями.

Игорь обогнул ценительницу и направился к калитке.

– Эй, товарищ, – крикнул ему в спину пожилой мужчина со шкиперской бородкой, – не лезьте в кадр. Тут у нас на фотографирование очередь.
– А я, между прочим, к себе домой иду, – сообщил Игорь.
– Так это ваше шале? – захлопала в ладоши симпатичная женщина с миниатюрной видеокамерой на ремне. – Это вы такую красоту сделали? Вы – гений! Просто гений!
– Пропустите, – буркнула вышедшая из машины Яна. – Дайте ворота открыть.

Она хмуро придержала ворота, пока муж загонял машину, и с недовольной миной направилась к дому.

«Конура», некогда закиданная унылой цементной «шубой», теперь выглядела как старинный фахверк. Дом был выбелен, а коричневые накладные доски создавали контрастную геометрическую композицию. Старая, давно засохшая вишня у крыльца, спилить которую всё не доходили руки, стала основой для огромного кружевного зонтика, сплетённого из той же проволоки в белой оплётке. Яна хмыкнула и рванула дверь на себя.

Игорь, надо сознаться, не любил бабушкин дом. Старушка с годами обзавелась синдромом Плюшкина и тянула к себе рухлядь со всей округи. Во время нечастых приездов он палил всё, что попадалось под руку, но барахла меньше не становилось – похоже, оно размножалось делением.

Даше же удалось не просто расчистить эти авгиевы конюшни, но и превратить захламлённый сарай в уютное гнёздышко. Исчезли мрачные коричневатые обои. Стены теперь были светло-оливковыми, с прихотливо разбросанными контурными цветами. Жуткие фанерные шкафы и комоды, изготовленные фэзэушниками на тарном заводе в 50-х годах, были выкрашены белой матовой краской «под старину» и снабжены деликатным цветочном декором. На полу вместо грубого синтетического паласа лежали весёленькие половички. Огромная бабкина кровать с растянутой панцирной сеткой, снятая с высоких ножек, превратилась в удобную софу, заваленную яркими подушками. А ободранный некогда холодильник теперь сиял арктической голубизной.

– Эта твоя Даша, как я погляжу, чувствует себя здесь полной хозяйкой. Устроилась всерьёз и надолго, – поджала губы Яна и взяла со стола, накрытого кружевной скатертью, листок.

– «Уважаемые Игорь и Яна! – прочитала она язвительно. – Спасибо вам огромное за всё. В холодильнике стоит свежий клубничный смузи». Ты смотри, она знает, что такое смузи! «…и торт. Я его испекла для вас. В парнике за домом зелень и уже выросли огурчики. Пожалуйста, угощайтесь». Нет, ну не нахалка, а?! Угощает нас в нашем собственном доме! «Желаю вам хорошо отдохнуть. Если что, мы с Ульяночкой у тёти Зои Мельник. С уважением и благодарностью, Даша». Это что значит – «если что»? Она рассчитывает, что мы её в дом позовём, на почётное место посадим и в ноги кланяться будем?

– Янусь, ну перестань собачиться, – примирительно проговорил Игорь. – Ну молодец ведь девчонка!

Яна набрала в грудь воздуха, чтобы достойно ответить, но в окно деликатно постучали. У крыльца стоял дядя Матвей. Когда-то Игорь вылечил его от застарелого панкреатита, поэтому пользовался безоговорочным авторитетом у соседа. После нескольких вежливых вопросов о здоровье и делах дядя Матвей заговорил о главном.

– От квартирантку ж ты, Игорь Петрович, взял! От девка! Я же ж присматриваю. Ты хоть и не просил, но я присматриваю. Смотрю, гребётся Дашута день и ночь. Чистит, моет, скребёт, барахло палит. И никого. Ни-ни. Тут вот как на духу. Ни одного мужика. А то в буфет на автостанцию торт отнесла. Знаешь, как домик сделала. С окошками, с черепицей. Ну, игрушка и всё! Все наши бегали смотреть. Так сначала из района заказали для райвоенкома Алексея Геннадича самолёт. Он же ж лётчик бывший. Ох, и самолётик вышел! Как живой, даже с заклёпочками и с усеми делами. Потом для начальника райпотребсоюза спекла моделю рынка, а заместо шифера долларами покрыла.
– Какими долларами? – не понял Игорь.

– Сладкими. У неё же ж всё съедобное. У Дашуты-то. Ну, то исть, у тортов её. Так у долларов этих даже номера разные! Ага. А для Веры Гацко – директора школы нашей – учителя попросили школьный журнал сделать. С фамилиями, отметками, с усеми делами. И потихоньку на её стол положили. А Вера ж недобачает (плоховато видит). Кричит: «Хто тут журнал свой забыл?» И прям руками схватила, чтоб закрыть. А оно торт! Ой, смеялись. Но съели. Так Вера её, Дашуту, то исть, сразу учителькой взяла. По рисованию и труду. Она же ж даже в декрет не ушла. Когда на уроках, так Емельяновна за дитём присматривает. Ну, дитё тихое, ничего не скажу. И школьники наши тетёшкаются. Они же ж Даше и с забором помогали, и вообще. Так к ней теперь и из области ездят. За тортами. День и ночь печёт. А мужиков нет, Игорь Петрович. Даже не сомневайся.

Игорь вернулся в дом, молча полез в холодильник и вынул потрясающей красоты торт. На узорчатом фоне две будто живые руки – крепкая мужская и нежная тонкая женская – держат в ладонях алое сердечко. И витиеватая подпись: «Игорю и Яне – людям с большим сердцем».

Жена, разбирающая сумку с продуктами, только гневно зыркнула.

Он снова вышел во двор и едва разжёг мангал, как от ворот послышалось звонкое:
– Эй, хозяева, помогите мне оторвать этого сумасшедшего от забора!

У калитки стояла смеющаяся Ольга и тянула за руку высокого длинноволосого мужчину в модно измятом полотняном костюме.

– Игорь.
– Валерий.

Мужчины пожали руки и синхронно заулыбались. Понравились друг другу.

– Кто это у вас такой любитель сделать из дерьма конфетку? – спросила Ольга вышедшую к гостям Яну.
– Олечка, ну что ты такое говоришь? – возмутился Валера. – Этот забор – произведение искусства. Нигде ничего подобного не видел. Кому заказывали? Или сами сделали?
– Ну, если и сами, то не Янка. Это точно. Она у меня даже пуговку пришить не в состоянии.
– Кто не в состоянии? Я не в состоянии? – взъярилась Яна. – Хорошо же ты обо мне думаешь, сестрёнка. Да у меня, если хочешь знать, от этой чёртовой проволоки до сих пор пальцы не гнутся. Это ты ещё мой зонтик не видела!

Она повела гостей в дом и начала с гордостью демонстрировать результаты Дашиных трудов. Валерий едва успевал вертеть головой и восхищаться. Ольга, знающая «таланты» сестры, удивлённо поднимала брови, но, не желая начинать свару при женихе, помалкивала. Игорь же втихомолку посмеивался. Даше с дочкой теперь ничего не угрожало.

Приём выдался на славу. Шашлыки отличные, зелень и пупырчатые огурчики из парника восхитительные, смузи – выше всяких похвал. А торт Яна на стол не поставила.

Когда сёстры, вымыв посуду, прилегли отдохнуть перед дорогой, мужчины устроились с чаем и капелькой ликёра – оба ведь за рулём – у догорающего мангала.

– У тебя с Ольгой как, серьёзно? – поинтересовался Игорь.
– Пока никак, – ответил Валера, глядя на тлеющие угли. – Но если только без обид, лады? Если у неё характерец такой же, как у твоей супруги, то никак и останется.

Игорь досадливо поморщился, вспомнив, как Яна, выпив под шашлык пяток банок пива, пару раз весьма жёстко на него наехала.

– Знаешь, мне, конечно, выгодно было бы Ольгу поскорее замуж выпихнуть. Хоть меньше торчать у нас будет и на пару с Яной меня пилить. Но ты мужик хороший, потому тоже без обид. Моя Янка – золото по сравнению с Олькой.

Валера задумчиво кивнул, не отрывая глаз от углей. Потом с хрустом потянулся и заявил, усмехаясь.

– Не видел ты золотых, братан.
– Видел, – хмуро возразил Игорь. – Всяких я видел. Даже жил с такой. Красавица, фигура божественная. К тому же чистюля и готовила отлично. «Игорёша, муси-пуси, любовь-морковь», оближет всего с ног до головы. А как только ухожу на сутки, я на «скорой» тогда работал, она тут же мне рога на башку пристраивает. И ругался, даже бить пробовал. Клянётся, что нечистый попутал, что в последний раз, а назавтра снова-здорово. А в Янке, как бы она мне мозг ни выносила, я уверен.

Возвращались домой уже в глубоких сумерках, и опять под аккомпанемент «электропилы».

– Ну и что нам теперь с этим тортом делать? Выбросить – жаба давит. Сожрать? Так там крема, небось, килограмм, а я и так джинсы еле застегнула, – зудела Яна.
– Давай я на работу отнесу, – миролюбиво предложил Игорь.
– Ага. Сейчас. С надписью «Людям с большим сердцем». А то на твоей работе не знают, какое у меня сердце. Только опозоришься.
– С чего ты взяла, что они что-то о тебе знают? Что я, совсем дурак, на жену подчинённым жаловаться? У меня незамужних пол-отделения. И врачи, и сестрички. Они только этого и ждут.
– Откуда мне знать, что ты там на работе рассказываешь, – отмахнулась жена. – От вас, мужиков, любой тупости можно ожидать. Вот ты чем думал, когда в село ехал? Знаешь ведь, что тут дитё родилось. И ни соски, ни погремушки хотя бы завалящей не прихватил. Ну что девчонка о нас подумает? Она тут старается, заборы плетёт, а мы – как жлобы последние.

Игорь сдавленно взвыл и стиснул зубы, чтобы не изругать законную супругу на все корки. А когда уже ближе к полуночи добрались домой и ввалились, уставшие, в квартиру, Яна вдруг прижалась к нему всем телом и сказала, упершись лбом ему в ключицу.

– Игорёш, а давай ещё с ребёночком попробуем? Позвони Елене Артуровне, хорошо? Я курить брошу, и все лекарства принимать буду, и процедуры. Вдруг получится. Позвонишь, ладно?