Есть такой непобедимый женский типаж – пупсики. В молодости я наивно полагал, что высокие красивые девушки чрезмерно горды, высокомерны и деловиты. Оказалось всё наоборот: высокие красавицы, попадавшиеся мне на пути, почти сплошь были романтичными, ранимыми, хрупкими.

Это я первый окрестил Машу пупсиком, а её родителям понравилось. Так с моей лёгкой руки и пошло.

– Пупсик Маша – чудо-ребёнок! – восхищался Миша. – Не скандалит, не плачет. Положили – лежит, посадили – сидит, дали игрушку – смотрит на неё часами.

С детства у пупсика Маши всё было аккуратно разложено по полочкам: куклы, карандаши, фломастеры, книжки, тетрадки, личные вещи. К десяти годам Маша уже делала замечания папе, вечно разбрасывавшему по дому «своё барахло».

– Чудо-ребёнок! – восхищался Миша.

Отличницей Маша не стала, но была крепкой хорошисткой.

На собрании классный руководитель как-то сказал её маме и папе, что ничего плохого, тревожного он о Маше сказать не может, но и хорошего, как ни странно, – тоже. Со слов учителя получалось, что пупсик Маша – вещь в себе. Родители тогда обиделись.

В девятом классе обнаружился первый бзик. Маша заявила, что мечтает стать моделью! Родители встали на дыбы. Отец сказал, что все модели – проститутки, мама терпеливо уверяла дочь, что это очень несерьёзное желание, что женщине нужна прежде всего семья, а ещё профессия, способная стабильно прокормить. Маша объявила голодовку.

Родители сдались, и Миша лично отвёл дочь в модельное агентство, где из уст генерального директора прозвучало, что пупсики – вообще не модельный типаж и не надо Маше на этом поприще дурью маяться. После кастинга Маша неделю ревела, а потом замкнулась. Поступила на биологический факультет университета, где прославилась небывалым прилежанием.

Проходя практику на биологических станциях, Маша терпеливо создавала лучшие в истории факультета гербарии, за которые уже с третьего курса декан прочил ей место в аспирантуре.

– Чудо-ребёнок! – восхищался Миша, проставляясь друзьям по случаю Машиного двадцатилетия.

Я почему-то вспомнил, как в школьные годы ненавидел собирать гербарии, зато любил рыбачить. На рыбалке для меня в буквальном смысле слова останавливалось время.

В нашем классе училась девочка Таня, по внешности – классический пупсик. У Тани были лучшие в классе гербарии, и мы с другом Серёгой обратились к ней с просьбой – собирать вместо нас тычинки, пестики, лепестки, вершки и корешки, а мы взамен будем снабжать её свежей плотвой, окунями, подлещиками, даже щуку на полтора килограмма в канун 1 Сентября приволокли.

– Зятьки мои! – улыбалась Танина мама.

А мы были счастливы, что жёлчная биологичка с первого раза зачла нам гербарии.

Едва получив диплом, Маша заявила родителям, что выходит замуж. Предки взволновались, ведь пупсики по жизни большим спросом у завидных женихов не пользуются, однако смотрины превзошли все ожидания – Дима оказался курсантом выпускного курса военного университета, круглым отличником, к тому же рослым и красивым.

Будучи курсантами, мы ухаживали за девушками из Института культуры. Нас было трое, а девушек – четыре: три высокие красавицы и маленький пупсик Лариса. Пупсик, естественно, оказался не у дел, но продолжал тусоваться в нашей компании, а когда компания распалась, только Лариса у нас в друзьях и осталась.

Через десять лет, уже молодым подполковником, меня занесло в Петербург. Просматривая записную книжку, я вдруг обнаружил давно забытый телефон и позвонил. Лариса с радостью согласилась на встречу. И вот стою у станции метро «Чернышевская» с букетом роз, жду. И вдруг меня окликнули с проезжей части:
– Во-ова-а!

Глазам не верю: из огромной «Тойоты Ленд Крузер» выглядывает пупсик Лариса. И, между прочим, за рулём! В ресторане поделились жизненными коллизиями. Лариса открыла магазинчик, потом ещё два, потом пять… Спрашиваю о девочках. Отвечает: вышли замуж, растолстели, развелись и потерялись, неинтересно с ними стало.

Знакомый генерал рассказывал, как они впервые набрали на первый курс военного университета целую роту девушек, в основном высоких и стройных, но были среди них и три пупсика.

– Пустое занятие, – отмахнулся генерал. – Поумилялись мы на этих баб, к выпускному курсу четверть отсеялась, а через пять лет – я проследил их судьбу – все разбрелись по замужам и декретам. Но что удивительно: все три пупсика служат, и служат так рьяно, что мужикам впору в пример ставить!

– Дарю идею! – засмеялся я. – Спецназ из пупсиков! И все враги обратятся в бегство!

Генерал усмехнулся в усы и обещал подумать.

На мальчишнике по поводу замужества пупсика Маши папа Миша гордо поведал, что они с женой вывернулись наизнанку, напрягли всех родственников и купили молодым однушку в спальном районе. Мы единодушно согласились: нужное дело! Пускай пупсик Маша вьёт своё гнёздышко, а надо будет расшириться – пусть дерзают, у ребят вся жизнь впереди.

– Чудо-ребёнок! – воскликнул поддатый Миша на прощание. Мы согласились и вызвали ему такси.

Знавал я и целое семейство пупсиков: бабушка, мама и дочка. У нас на улице это трио звали «матрёшками»: из бабушки достали маму, а из мамы – дочку; все одинаковые, крепенькие, настырные, без намёка на чувство юмора и все – матери-одиночки. Пупсик-дочка отличалась от мамы и бабушки тем, что была хорошей швеёй и в конце концов открыла собственное маленькое ателье. Шитьё – подходящее занятие для пупсиков.

После того мальчишника Миша запропал лет на пять, а недавно позвонил и дрожащим голосом предложил встретиться в нашем пабе.

Жизнь – штука такая… После второй кружки я узнал, что Миша похоронил жену, потерял работу и оказался на пенсии, не у дел. Я стал утешать приятеля: мол, надо взять себя в руки, принять ситуацию, в конце концов у него есть чудо-ребёнок.

Миша отодвинул недопитую третью кружку и попросил водки. Под беленькую выяснилось, что пупсик Маша наотрез отказалась следовать к месту службы мужа в Забайкалье, пожила месяц в своей квартире, а потом переселилась к отцу со словами, что в спальном районе далеко и скучно и жить она будет только в центре города.

Дима (он уже капитан) служит где-то в гарнизоне под Хабаровском и регулярно переводит Маше на карточку своё денежное довольствие. Маша окончила заветную аспирантуру и строит двушку в престижном районе Петербурга, на Крестовском острове. Далёкую и скучную однушку пупсик Маша сдаёт, о расходах перед отцом не отчитывается.

– А недавно… – захмелевший Миша потянулся за маринадами и уронил на пол почти допитый графин.

Я рассчитался за посуду, хотел попросить счёт, но приятель стал слёзно уговаривать взять ещё по сто пятьдесят.

– Пред-став-ля-ешь… Недавно… За завтраком она мне говорит: мол, тебе, папа, надо съехать из этой квартиры в однушку, квартирантов я выгоню. Я её спрашиваю: к тебе что, муж возвращается? Она отвечает: нет, пускай муж и дальше служит, деньги зарабатывает, у него там полтора оклада идёт за удалённые условия. Я опять спрашиваю: надолго съезжать надо? К тебе приезжает кто? А она говорит: насовсем, тебе в однушке будет в самый раз, квартплата поменьше, свежий воздух. А дарственную ты мне оформишь попозже, когда я все дела порешаю. Я ей говорю: погоди, ты же двухкомнатную строишь в бизнес-классе на Крестовском. А она, представляешь, отвечает, что строит квартиру для своей будущей дочери! Я ей: погоди, ты беременна? Отвечает, что да. Но ведь Димы почти год не было! Она говорит: а я к нему слетаю через недельку обеспечить алиби. Спрашиваю, от кого беременна. Отвечает: а тебе зачем? Сказала лишь, что мужчина постарше и с хорошими генами. Спрашиваю, чем же его гены хороши. Отвечает: всё равно не поймёшь, ты не биолог. Говорю ей: так ведь Дима догадается! Отвечает: не догадается, Дима такой же лох, как и ты. А догадается – невелика потеря, недвижимость вся на меня оформлена. С паршивой овцы – хоть алименты. А пока пусть служит. Слушай, давай ещё по сто пятьдесят?

Пока несли заказ, вспомнилось: была у нас с другом Витьком знакомая – пупсик с романтической фамилией Родригес. А кто сказал, что пупсик не может быть Родригесом? Очень серьёзный был пупсик Родригес! Однажды получилось так, что на Витька напали хулиганы и стали метелить чем и по чему попало. И тогда пупсик Родригес снял туфельки и как начал колотить хулиганов острыми шпильками с возгласами:
– Не трогайте моего Витю!
Спасла!

С тех пор мы пупсика возлюбили, а при встречах неизменно приветствовали:
– О, маленький отважный Родригес!

И пупсик расцветал счастливой улыбкой. А потом я купил на сувенирном развале значок «Свирепый пупсик», и мы маленького отважного Родригеса торжественно этим знаком наградили. Сказали, что орден! И пупсик был счастлив.

Рассказал я эту историю захмелевшему отцу пупсика Маши. Последнюю рюмку он махнул, не закусывая, и подытожил:
– В общем, дала Машка мне неделю на переселение. В квартире моей уже и дизайнерский ремонт спланирован, что там будет – не знаю, меня не спросили. Машка на время ремонта к мужу полетит – обеспечивать алиби своей беременности… Слушай, Вовк, в кого она такая? Она ведь правильная росла, огромный белый бант носила, рюкзачок с плюшевым медвежонком, потом с розовой пантерой, не курила, не пила, универ, аспирантура… Ты вот умиляешься: свирепый пупсик. А по мне так все пупсики – говнючки.