И вот в этот грустноватый, холодноватый и голодноватый период мой однокурсник Славка наткнулся на недорогую пельменную.

– Эй, неудачники, ликуйте! Место – самое восхитительное из тех, что когда-либо видели глаза мои! – Славка произнёс это с таким счастливым изумлением, будто Америку открыл.

У нас на заочном отделении тогда учились солидные ребята, работавшие в серьёзных изданиях, а один – даже в обкоме. Они жили в приличных гостиницах, ели в ресторанах. Приезжали на сессию и дочки успешных родителей с нефтяного севера, одна из них так высказалась о пельменной:
– Фу, какая дешёвка! Это даже не кафе, а столовая для рабочих и крестьян, я туда не пойду.

Но многие пошли и даже побежали.

Действительно, это оказалась банальная общепитовская точка, забегаловка. Ждать приходилось долго, полчаса, а то и больше, очередь порой занимали на улице, потом шаг за шагом по скрипучей лестнице в заиндевелом подъезде приближались к теплу и домашним запахам. В ожидании терпеливо томились и интеллигентные бюджетники, уткнувшиеся простуженными носами в свежий номер «Уральского рабочего», и озабоченные шумные заочники, маялись спросонья унылые командировочные – только что с поезда, – и тряслись от холода грязноватые лохматые личности.

Когда счастливчики наконец вваливались в зал и выстраивались с подносами вдоль стойки, было видно, как там, на кухне, за большим столом три простенькие Маши с Уралмаша ловко орудуют скалками.

– Пожалуйста, две порции, – просила я раздатчицу. Та не удивлялась моим запросам, клала пельменей с горкой. – И два стакана томатного сока.

Сок в гранёных стеклянных стаканах, алюминиевые подносы, пластмассовые столы и стулья. Недорого. Но пельмени действительно были чудо как хороши, столько лет прошло, а я до сих пор помню. Тесто крутое, но раскатано тонюсенько – так, что просвечивает начинка, края словно прихвачены щипчиками, чтобы не расползлись при варке, поэтому фарш внутри сочный, нежный, волшебно вкусный, ну прямо как мидия, запечённая в ракушке. Хотя мидий в те годы мы не видали и уж тем более не едали, но ведь пофантазировать-то можно.

Две порции – конечно, перебор. Но я столько никогда и не съедала, и не потому, что не лезло, дело в другом. Когда за соседним столиком скромно трапезничает горячим чаем и чёрным хлебом бомжик или озябший проголодавшийся старик, с тоскливой надеждой присматривающийся к твоей тарелке, не то чтобы улетучивается аппетит, просто отчего-то становится стыдно, жарко и душно. Делаешь вид, что уже сыта по горло, тяжело вздыхаешь: мол, пожадничала, много взяла, вон сколько осталось, – осторожно отодвигаешь половину пельменей на край тарелки и торопливо допиваешь сок.

Однажды после экзамена мы с однокурсниками раскошелились и ринулись толпой не в забегаловку, а в настоящий ресторан. Он так и назывался «Уральские пельмени» и тоже находился в двух шагах от университета.

Белые скатерти, вездесущий, но неслышимый официант, меню в кожаном переплёте, фужеры, всё чин чином, по-взрослому. Ассортимент был ну очень и очень разнообразный, мы ахали и охали, выбирая. Я заказала порцию пельменей «Дружба», название понравилось.

И вот приносят огромное блюдо. Вроде бы ничего удивительного, как у всех. Но пельмешки оказались с секретом: каждый – с особенной начинкой. С грибами, капустой, рыбой, курицей, олениной, свининой. А ещё с редькой, морковкой, творогом и даже с репой. И ещё с чем-то, и ещё. И представляете, ни одного повтора!

Что-то расписалась я, и сразу захотелось вкусненького. Предложила дочери-студентке: давай приготовим что-нибудь наше, родное.

– Здорово! – подхватила она мою идею. – Давно о пельмешках мечтаю. Но знаешь что… Пусть они будут с чем угодно, только не с фаршем.

И сварганили мы на обед пельмени со свежей капустой. И съели их с уксусом и сметаной, совсем как в моём детстве.